Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого - Борис Илизаров

«Высокоуважаемый Иосиф Виссарионович!

Некоторые односторонне понимают Вашу мысль о том, что мышление без языка невозможно.

Прошу дать разъяснение: очевидно, Ваша мысль в такой же мере относится к нормальному языку – языку слов, как и к языку жестов, на котором говорят немые (а в отдельных случаях и люди с нормальной речью) – и не только к «внешней», но и к внутренней речи, в которой обычный язык продолжает функционировать в сокращенном виде, с усилением за его счет роли образов (представлений – снимков с явлений действительности)?

6 июля 1950 г.

P. S. Я педагог, преподаватель русского языка. Окончил в 1927 г. литературно-языковое отделение Харьковского института народного образования (бывший университет, теперь восстановлен как университет).

Адрес мой: Москва, 109, поселок “Стальмост”…

Белкину Д. И.»[1275].

Письмо было отправлено 7 июля 1950 года, о чем свидетельствует штамп на конверте.

Фурер, другой корреспондент Сталина, не обозначил свою профессию и возраст, но зато подписался полным именем-отчеством «Фурер Семен Шулимович», а в качестве обратного адреса указал номер «почтового ящика» в Москве[1276]. Возможно, он работал в режимном учреждении или обитал в одной из московских «шарашек». Похоже также на то, что, в отличие от предыдущих, заранее подготовленных ученых корреспондентов Сталина, авторы этих писем, и Белкин и Фурер, по собственной инициативе решили выяснить у самого вождя его мнение о роли кинетического способа общения. В вопросах и того и другого содержался откровенный намек на несогласие с мнением Сталина о фонетическом языке как единственном языке человечества.

В «личном» письме Сталину (так Фурер обозначил его), процитировав сталинские заявления о том, что без языка нет мышления и что Марра отныне надо считать идеалистом, автор задавал вопрос, интонационно очень напоминавший расхожий «еврейский» анекдот:

«Тов. Сталину И. В.

Лично.

В газете “Правда” от 4.VII.50 г. за № 185 (11657) в статье “К некоторым вопросам языкознания (ответ т. Е. Крашенинниковой)” Вы в пункте в) пишете:

“Отрывая мышление от языка и “освободив” его от языковой “природной материи”, Н. Я. Марр попадает в болото идеализма.

Говорят, что мысли возникают в голове человека до того, как они будут высказаны в речи, возникают без языковой оболочки, так сказать, в оголенном виде. Но это совершенно неверно. Какие бы мысли ни возникали в голове человека и когда бы они ни возникали, они могут возникнуть и существовать лишь на базе языкового материала, на базе языковых терминов и фраз. Оголенных мыслей, свободных от языкового материала, свободных от языковой “природной материи” – не существует. “Язык есть непосредственная действительность мысли” (Маркс). Реальность мысли проявляется в языке. Только идеалисты могут говорить о мышлении, не связанном с “природной материей” языка, о мышлении без языка.

Короче: переоценка семантики и злоупотребление последней привели Н. Я. Марра к идеализму.

Следовательно, если уберечь семантику (семасиологию) от преувеличений и злоупотреблений, вроде тех, которые допускают Н. Я. Марр и некоторые его “ученики”, то она может принести языкознанию большую пользу”.

В связи с этим определением у меня возникли два вопроса, которые очень прошу Вас мне разъяснить:

а) немой человек не имеет дара речи, а значит, и не пользуется языком. Значит ли это, что у него не работает мысль (мышление), памятуя, что реальность мысли проявляется в языке;

б) человек раннего возраста еще до того, как научился говорить, то есть до того момента, как язык стал проводником его мысли (мышления), – можно ли считать, что у него не работает мышление (мысль).

У ребенка до овладения им полностью языком реальность мысли его не может проявляться в языке, а проявляется в его действиях, желаниях, не передающихся языком, а другими моментами. Мысль у него работает, а языком еще не владеет или владеет совершенно слабо в виде звуков и т. д.

Не будет ли верным считать, что мысли, как исключение, могут возникать в голове человека до того, как они будут высказаны в речи и возникают без языкового материала, без языковой оболочки, примером чего служат приведенные мною вопросы в пункте а) и б).

С уважением

14. VII.50»[1277].

Спустя неделю Сталин ответил по пунктам и тому и другому корреспонденту в одном развернутом послании. В архиве Сталина лежат рукопись этого ответа и машинописные экземпляры с правкой и редактурой автора[1278].

В окончательном опубликованном в «Правде» варианте «Ответ» выглядел так:

«Товарищам Д. Белкину и С. Фуреру.

Ваши письма получил.

Ваша ошибка состоит в том, что вы смешали две разные вещи и подменили предмет, рассматриваемый в моем ответе т. Крашенинниковой, другим предметом.

1. Я критикую в этом ответе Н. Я. Марра, который, говоря об языке (звуковом) и мышлении, отрывает язык от мышления и впадает таким образом в идеализм. Стало быть, речь идет в моем ответе о нормальных людях, владеющих языком. Я утверждаю при этом, что мысли могут возникнуть у таких людей лишь на базе языкового материала, что оголенных мыслей, не связанных с языковым материалом, не существуют у людей, владеющих языком.

Вместо того чтобы принять или отвергнуть это положение, вы подставляете аномальных, безъязычных людей, глухонемых, у которых нет языка и мысли которых, конечно, не могут возникнуть на базе языкового материала. Как видите, это совершенно другая тема, которой я не касался и не мог коснуться, так как языкознание занимается нормальными людьми, владеющими языком, а не аномальными, глухонемыми, не имеющими языка.

Вы подменили обсуждаемую тему другой темой, которая не обсуждалась.

2. Из письма т. Белкина видно, что он ставит на одну доску “язык слов” (звуковой язык) и “язык жестов” (по Н. Я. Марру, “ручной” язык). Он думает, по-видимому, что язык жестов и язык слов равнозначны, что одно время человеческое общество не имело языка слов, что “ручной” язык заменял тогда появившийся потом язык слов.

Но если действительно так думает т. Белкин, то он допускает серьезную ошибку. Звуковой язык или язык слов был всегда единственным языком человеческого общества, способным служить полноценным средством общения людей. История не знает ни одного человеческого общества, будь оно самое отсталое, которое не имело бы своего звукового языка. Этнография не знает ни одного отсталого народа, будь он таким же или еще более первобытным, чем, скажем, австралийцы или огнеземельцы прошлого века, который не имел бы своего звукового языка. Звуковой язык в истории человечества является одной из тех сил, которые помогли выделиться из животного мира, объединиться в общества, развить свое мышление, организовать общественное производство, вести успешную борьбу с силами природы и дойти до того прогресса, который мы имеем в настоящее время.