Ящик водки - Альфред Кох

Потом была замена руководства в «Газпроме». Пришел Миллер, Шеремета вскорости ушли, работать стало не с кем. Первым из «Газпрома» ушел, хлопнув дверью, Казаков. Потом ушел я. Миллера я знал еще с института. Он учился на год младше меня. У меня по его поводу не было никаких заблуждений. Как, наверное, у него насчет меня. Я знал, что он не будет принимать никаких решений, а он знал, что я буду от него их требовать. Расстались мы мирно – я просто сказал ему, что ухожу, поскольку мне не нравится у него работать. Мне кажется, что он воспринял мой уход с облегчением.

Я даже не думаю, что со мной поступили несправедливо, так откровенно избавившись от меня. Я всегда считал и сейчас считаю, что в конфликте между менеджером и акционером всегда прав акционер. А прав ли акционер на самом деле – покажет жизнь. А она длинная-предлинная… И за 2001 год уходит, и потом, и дальше… Бог знает куда. И даже после всего она еще продолжается… Впрочем, Миллеру это не понять. Никогда.

Комментарий Свинаренко

Что касается гусеборчества… Тут удивительная вещь! Твоя, Алик, логика – в части финансов – тут безупречна. Но кроме нее же есть и глубинный смысл, есть же подсознание. Есть коллективное бессознательное, которое определяет судьбы народов и стран. Все-таки мне кажется, что это была страшная ошибка – идти на эту битву с Гусем. «Нас всех этому учили. Но зачем же ты стал первым учеником?»

Ну, типа, Чикатило заслуживал смертной казни, по всей формальной логике. Но совсем не обязательно идти в добровольном порядке приводить приговор в исполнение. Это уже уход без возврата в какую-то другую жизнь, в другую судьбу, на другие пути и уровни. После все будут говорить: «А, это тот парень, который стреляет в затылок связанным людям!» Но позвольте, он же пристрелил маньяка, убийцу. Да, да, мы что-то такое припоминаем, да, именно так и было; но это детали, это не принципиально. Что, он еще и денег взял? И, разумеется, он уверяет, что не деньги тут главное? Ну-ну… Что ж ему еще остается говорить… А может, он вообще за деньги готов на все? Кстати, сколько ему тогда заплатили? Сколько, сколько?! Неплохо… Ага, пусть он после этого еще что-нибудь расскажет про служение общественным интересам.

Вот взять в пример мои личные ощущения. Нельзя сбрасывать со счетов того, что тогда, в 2001-м, я был на стороне Киселева и УЖК! Ну ладно, от пафоса я морщился, и песня, которую Евгений Алексеич крутил тогда на митингах про то, что есть у нас еще дома дела и что-то там встает, «возбуждаясь на наготу», мне кажется недопустимой. Но это были именно вкусовые дела, а содержание я рассматривал отдельно – я считал, что вот идет уничтожение свободного ТВ. При всей бухгалтерской правильности расчетов в итоге сделано было именно это. Позже мелькали тексты про то, что Коха использовали втемную – как это любят чекисты. Предлог был до крайности благовидный, логика, как мы уже давно выяснили, безупречная, финансовые расчеты точны как часы – но это был первый шаг в сторону от свободного ТВ. Как ни крути.

С высоты сегодняшнего дня, после многочасовых разговоров с тобой, я вижу ту ситуацию иначе. В другом свете. Но далеко не все имели возможность так вникнуть в вопрос. И не всем интересна формальная логика, особенно в такой иррациональной стране, как наша.

Забавно, что сегодня, когда я вот это все пишу, идет разборка между олигархами: Фридман отсудил у Березовского 10 миллионов долларов. Можно на это посмотреть так, что эти двое выясняют на примере «Коммерсанта» границы свободы слова. Но, возможно, кто-то третий с улыбкой наблюдает за схваткой. Вот молодцы, думает он! Я не знал, как к этому делу подступиться, а они сами догадались и мочат друг друга. Поняли мои намеки. Уловили дуновение времени. Ну спасибо. Тонкая вообще разработка… Как сказал Андрей Васильев в интервью по этому поводу, «Альфа-банк» выбрал очень удачный момент для выяснения отношений с «Коммерсантом»… Вообще это чисто русское поведение: перед лицом Мамая начинать мочить друг друга. Примеров кругом множество. Из самых ярких и самых грустных – парламентские выборы в декабре 2003-го. Этот русский путь так тянет к себе, что даже еврейские бизнесмены на него ведутся…

Комментарий Коха

Если правилен твой образ и я с Гусинским – это русские князья, которые дерутся между собой, перед лицом татарского нашествия, то с тобой, Игорь, нужно согласиться.

Но может быть, это Гусинский Мамай, который пытается проканать за своего?

И тогда для борьбы с такими Мамаями не зазорно и с Кремлем объединиться?

Кстати, судя по сотрудникам Гусинского (один Бобков чего стоит), он давно и плотно работал с комитетами и на Комитет. Тогда тем более я прав: татаро-монголы между собой дерутся, так я и радуюсь. Чем больше они друг друга будут мочить, тем лучше. И помочь им в этом вопросе – святое дело.

– В том же году еще интересная ситуация была – 9/11. Если ты помнишь, без 15 минут девять утра первый самолет в башню врезался. Это было без 15 пять по-нашему.

– Да, в рабочее время. Помню, мы сидели в офисе…

– И я тоже. Включил телевизор, посмотреть новости РТР…

– Они прервали все передачи и стали это давать в эфир.

– Нет, началось все с новостей – «А вот в Нью-Йорке какой-то самолет в дом врезался». Показали, как горит одна башня, причем она еще стоит, она не сразу рухнула. Типа, казалось, что все не очень так серьезно. И я смотрю, смотрю, и вдруг на моих глазах – вторую херак! Думаю – е… твою мать! А у меня же там, в Нью-Йорке, товарищ, Леня Блаватник. Я ему звоню. А он живет – это было самое начало сентября, в Нью-Йорке еще жарко – в Хэмптоне. Я говорю: что у вас происходит? Он: а что происходит? – Е… твою мать, включи телевизор! Он включил, и точно: е… твою мать! Я говорю: я тебе перезвоню. Но потом долго не было связи. Они же вообще все отключили. Связи нету с Нью-Йорком, что там происходит? А там у Бори Йордана брат Миша рядом с этими башнями на Уолл-стрит работает, там Жанночка Немцова учится в «Fordom University» рядом с Линкольн-центром. Там куча друзей! Тот же Рома Каплан, Вити Вексельберга жена с детьми, семья Семы Кукеса. И – не дозвониться. Все на ушах стоят. Такая история. Но потом все потихонечку отзвонились. Жанна Немцова плюнула, забросила университет, приехала сюда и в МГИМО поступила.

– Из-за этого?

– Ей там плохо одной было, тоскливо, город чужой, в тот момент стал грязный, после того как башни рухнули…

– Просто одиноко или на нее так это подействовало?

– Подействовало, конечно.

– Вот я, кстати, думал… Представим себе войну, катаклизм, жуткую какую-то катастрофу. И представим себе, что некто встречает эту ситуацию в эмиграции, где он живет один. Он вообще ни хера там не поймет. И он себя будет чувствовать значительно хуже туземцев.