такое можно только под влиянием некоего "большого сильного чувства", неужели это правда? Она не хотела верить в это или точнее не смела. Потому что в этом случае ей сразу же становилось еще тяжелее и тягостнее на душе. Она и сама не могла объяснить почему. Ведь даже если этот человек действительно испытывал к ней какое-то чувство, разве это что-нибудь меняло? Какое ей дело до его чувств, до чувств негодяя, убийцы, верного прислужника садиста Хишена. "Никакого", шептала она себе. И снова не верила. Она вспоминала как лежала рядом с ним в темноте ночи, терзаемая страхом, убежденная что он вот-вот набросится на неё и как затем поутру спокойно просыпалась у него под боком. И ей совершенно не хотелось слезать с кровати и выходить из дома, потому что здесь, между стеной и этим мужчиной она чувствовала себя в полной безопасности, это было единственное место во всем страшном Гроанбурге, где, как ей казалось, никто и ничто не угрожает ей. А еще, при воспоминании о Сойвине, тоненькая нежная игла тщеславия слабо и приятно колола ей сердце, потому что ради неё, по сути незнакомки, которую он знал всего несколько дней, взрослый симпатичный мужчина, наверняка немало повидавший и испытавший на своем веку, с легкостью пошел на смерть. Тайвира старалась отогнать подобные, пусть и приятные, но конечно же недостойные мысли. Но совладать с этим было непросто. Какой должна быть женщина, чтобы ради неё лихой беспринципный негодяй, не боявшийся ни небесного, ни людского правосудия, абсолютно равнодушный к страданиям других, помышлявший лишь о наживе и удовольствиях, вдруг за несколько дней настолько изменился, что одним махом перечеркнул все свои привычки и нравы, поверг в прах всю свою прежнюю систему ценностей и не задумываясь обрек себя на пытки и смерть только чтобы спасти эту женщину. Какой должна быть она? И вся окружающая Тайвиру темнота упоено шептала ей: великой. Прекрасной. Несравненной. И сердце девушки на миг сладко замирало от немого восторга, от неудержимого ликования, от осознания того что она получила неоспоримое доказательство своей особенности, уникальности, ведь разве может существовать более весомое доказательство твоей избранности, чем принесение тебе в жертву целой человеческой жизни. Но кроме всех этим сумбурных полуосознанных переживаний, Тайвиру также мучил страх. Что если это еще не конец? За несколько дней пребывания в Гроанбурге она успела услышать достаточно ужасных историй о его хозяине. Разбойники ничуть не стеснялись девушки, а может и напротив, её присутствие лишь подстегивало их красноречие. И теперь она знала насколько безжалостен и злопамятен Хишен. И раз так, то он конечно не забудет как она вырвалась из его рук, каким унижениям подверг его Сойвин, чтобы освободить свою пассию. Тягучий страх комом вставал у неё в горле и сдавливал грудь. Хишен непременно захочет отомстить. И ей и её отцу. Он не удовлетворится истязанием и смертью предателя бриода. Он пошлет убийц, может наймет жутких ассасинов из "Черного ветра". И Тайвире становилось тошно и неуютно при мысли что теперь всё её будущее будет отравлено страхом, пугливым ожиданием жестокой расправы и уже никогда, никогда её беззаботная радостная девичья жизнь не будет такой как прежде. И свернувшись калачиком на грязном тюфяке, обхватив голову и плотно закрыв глаза, она жалобно думала о том что как было бы хорошо, если бы утром, проснувшись, ей вдруг стало бы ясно что нападение на караван, Гроанбург, Сойвин, Хишен это всего лишь яркий долгий кошмар, причудливое сновидение, калейдоскоп событий, которые никогда не происходили, таинственная игра её разума и души, насыщенных и уставших от впечатлений её первого большого путешествия. И открыв глаза, она обнаружит, что снова лежит на своей узкой походной кровати в маленькой зеленой палатке, пропахшей специями и травами, а где-то снаружи отец снова распекает смешного дядьку Ефрония, своего главного кучера и конюха, и через не плотно закрытые крылья палатки до неё доносится густой острый аромат мясной похлебки, приготавливаемой доброй и неразговорчивой Сальватой. А впереди новый день и новые места, новые люди со странными обычаями, удивительные города, диковинные животные, бесконечная красота и просторы окружающего мира. И она, молодая и здоровая, полна счастливого предвкушения от встречи со всеми этими новыми чудесами. Да будет утром всё именно так. Но она знала что не будет.
Минлу тоже никак не могла уснуть. Но в отличие от дочери купца, мысли кирминаки занимал ни Хишен, ни Гроанбург и всё что в нем произошло, и даже не искалеченный Кит. Минлу снова думала о своем предназначении. И думала с неприязнью. Вся её жизнь, с тех пор как её в семь лет отняли от семьи, от отца, матери и двух младших сестер, представилась ей ужасно глупой и фальшивой. Всё было зря. Нелепое абсурдное нудное существование за толстыми стенами храма в компании пяти чокнутых старикашек. Чтобы в конце концов остаться совершенно одной, без любимых, родных и друзей, совершенно неприученной и неподготовленной к реальной жизни, без дома и семьи, где-то посреди утомительного странствия в нескончаемых поисках камня, навсегда изменившего её жизнь. И зачем это всё? Чтобы защитить людей, Кирм, всю Шатгаллу от древних кровожадных савгулов? А что если это всего лишь сказка, страшная история, способ пощекотать себе нервы, придать остроты скучным вечерним посиделкам? Нет, конечно не сами омерзительные савгулы, которых она видела собственными глазами в Уруме и других подводных городах. Но пророчество о их пробуждении раз в 560 лет, о их выходе из Океана и почти тотальном истреблении ими всего живого на планете. Ведь прошло уже больше года с тех пор как она обнаружила что Урум опустел, а никакие монстры на берег так до сих пор и не вышли. А если даже выйдут, как она справится с ними. Ведь Шивтак по-прежнему не слушался её, не подчинялся ей так, как того хотели её учителя. Он лишь позволял ей слушать себя и видеть неясные сумбурные картины то ли ужасного прошлого этого мира, то ли его безумного будущего. Ключ Синей бездны несомненно тянулся к ней. И она тянулась к нему. И он что-то брал у неё и порой Шивтак действительно начинал биться в ритме пульса её собственного сердца. И несомненно он что-то давал своей хранительнице, наделял её крошечной толикой своей безмерной силы. И Минлу уже была способна дышать под водой, ходить по воде и притягивать к себе воду. Но ведь этого было совершенно недостаточно. Полного понимания Шивтака у неё все равно не было и она не
