Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

Возле кабинета никого не было. Я прибыла первой. Опустившись на неудобный стул у стены, я прикрыла глаза. Из-за приоткрытой двери доносился голос начальника, он кого-то о чем-то упрашивал, что для Гены несвойственно. Так как разговор меня не касался, то слился в однообразное начальственное бухтение, но когда я услышала протестующий Наташкин голос, непроизвольно выпрямилась, ловя каждое ее слово.

— Я не могу, Геннадий Васильевич! Вы же все прекрасно знаете, у меня через два дня свадьба, а такие командировки могут затянуться на неопределенное время!

— Наталья Станиславовна, ну, поймите и вы меня, голубушка. Вы единственный человек, которого я могу сейчас туда послать. Тем более вы уже участвовали в подобных спасательных командировках. Я вам обещаю, от вас не будут ждать каких-то особых чудес и долгого пребывания. Вы просто закинете гуманитарную помощь и оглядитесь. Если что-то будет, с чем штатные спасатели не сумеют справиться самостоятельно, вы свяжитесь со мной, и я тут же заменю вас, на кого-нибудь другого. Просто у меня сейчас нет ни одного свободного человека! А не ответить на вызов, мы не имеем права!

Я решительно поднялась со своего места. Наташке действительно нельзя никуда лететь. Свадьба не каждый день случается и к такому событию нужно тщательно готовиться. Я коротко постучала и, не дожидаясь позволения, шагнула в кабинет. Геннадий Васильевич с некоторым недовольством уставился на меня. Я кивком поздоровалась с подругой и хозяином кабинета.

— Наташа совершенно права, незачем посылать ее в командировку, — решительно проговорила я, — я вполне могу заменить ее. Я думаю, без ложной скромности, что я не самый плохой врач на этой станции и не случиться особой беды, если вместо Наташи полечу я.

— Аня, — шеф возвел глаза к потолку, — я не сомневаюсь в твоем профессионализме, но думаю, что ты сейчас находишься не в том душевном состоянии…

— Геннадий Васильевич! Давайте не будем касаться моего душевного состояния! Я вполне отвечаю за себя и свои поступки, руки у меня по-прежнему не дрожат. И могу вас заверить, суицидными настроениями никак не страдаю, да и не стеснена во времени так, как Наталья Станиславовна.

Начальник помолчал некоторое время, обдумывая предложение, потом махнул рукой, на что-то явно решившись:

— А, черт с вами, барышни! Хочет Аня лететь, пусть летит. Что я еще могу сказать? Романова у вас ровно двадцать минут на сборы.

— Я вылечу, как только вы загрузите "Беркут" всем необходимым.

— Идите уже! — Гена махнул на нас рукой.

Мы вышли от начальника и направились в сторону моего кабинета. Я надеялась, что подруга свернет куда-нибудь по дороге и отправиться по своим делам, но она вошла за мной и молчала, пока я переодевалась.

— Я, наверное, должна поблагодарить тебя? — зачем-то спросила она, наблюдая, как я расчесываюсь.

— В этом нет никакой необходимости, — сдержано ответила я.

— Аня! Что с тобой происходит?

— Со мной? — безмерно удивилась я и даже расческу опустила, глянув на подругу через плечо. — Со мной как раз таки ничего и не происходит.

— Аня не паясничай! Я прекрасно знаю о твоей размолвке с отцом и о том, как ты поступила с Владом, хотя мы все были уверены, что ты его любишь…

— Наташа! — угрожающе прервала я подругу, не давая ей сказать то, чего никогда не прощу.

— Все эти недоразумения не имеют ровным счетом никакого значения. Я уже говорила Диме, что ты вправе решать сама, как тебе следует поступать со своей собственностью. Подожди, дай мне закончить! Но это не должно ни в коей мере сказываться на вашей, а теперь уже и на моей, семье. Ну да, Дима вспылил, но все забудется. Понимаешь?

Я смотрела на подругу широко открытыми глазами. Что она такое говорит? Недоразумение? Да меня отец проклял! И мужика я своего отшвырнула намерено и зло, стараясь ранить, как можно больнее, чтобы возненавидел и забыл поскорее. Он никогда не простит ту пощечину и как его унизили, заставив встать на колени, а все потому, что будущего у нас с ним нет и быть не может! А она говорит — недоразумение! Ничего себе — недоразумение! Хоть мне и плевать на проклятия отца, и с Владом все оказалось намного больнее, даже я не назову произошедшее недоразумением. Катастрофой — да, а недоразумением… Или Наташка совсем съехала с катушек из-за предстоящей свадьбы или… на этом идеи закончились.

— Аня, я надеюсь, не смотря на ваши размолвки с отцом, ты все же приедешь на свадьбу. Пообещай мне!

— Обещаю, — все еще находясь в каком-то шоковом состоянии, пробормотала я.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Наташка. — Я так рада, что ты оказалась гораздо рассудительнее своего отца. Хочет он этого или нет, ты остаешься его дочерью и вам еще вместе жить и нельзя вот так просто, рвать с родственниками. Ты главное не переживай, он тебя простит, не сейчас, со временем. Надо просто немного подождать.

Отделавшись от ставшей не совсем вменяемой подруги, я бегло просмотрела имеющиеся данные касающиеся командировки. Картина, представшая передо мной, была устрашающей. На небольшой недавно заселенной планете прошел пояс торнадо, начисто разрушив все поселения. Жертвы даже по предварительным данным исчислялись тысячами погибших. Все мои проблемы и беды мгновенно отошли в сторону, ставши малюсенькими и незначительными.

Глянув на часы, поднялась, закрыла свой кабинет и отправилась в ангарный отсек. Домой заходить не стала, дорожная сумка так и осталась на борту "Беркута", после последнего вылета. Я находилась в лифте, когда сообщили, что погрузка закончена. Оказавшись в ангарном отсеке, я бегом направилась к "Беркуту" не замечая ничего вокруг, мыслями я уже была на месте трагедии.

Протиснувшись мимо коробок с медикаментами, приборами, валиками одеял, палаток и еще чем-то, безусловно, необходимым, заняла место пилота.

"Беркут" и еще какой-то незнакомый, нелепо разукрашенный шлюп одновременно получили разрешение на вылет. Я включила двигатели и, не обращая внимания на помеху справа направила "Беркута" к открывающемуся шлюзу. Шлюп по всем правилам обязан уступить дорогу, на обоих бортах "Беркута" предусмотрительно вывешены красные кресты, означающие, что я на работе.

…Ольга допила свой бокал, отставила его в сторону и, посмотрев на часы, сказала, что ей пора, ведь она, как ни как, числиться на этом шлюпе за помощника капитана. Влад взял с нее обещание, что она обязательно заглянет к нему, когда станет посвободнее. Ольга кивнула и вышла из каюты.

Влад опустился на диван и, закинув руки за голову уставился в потолок. Вот оно даже как получилось — он теперь герцог, особа высоко титулованная, обличенная на своих землях большой властью и к тому же свободная! Этого уже не мало, ведь, правда? Он снова прокрутил в памяти события последних дней, и его охватило запоздалое радостное возбуждение — он свободен и судя по всему, достаточно богат. Порадовавшись этим мыслям, Влад еще раз пересмотрел содержимое пакета с документами. Ему вдруг пришло в голову, что Аня должна была оставить записку все объясняющую. Записки не было. К горлу подкатил колючий комок, когда он повнимательнее взглянул на банковский счет — это был его заработок, за те полгода, что он проработал в бригаде генерала, с премиями и вычетами налогов. Аня осталась верна себе, черт бы побрал, эту ее честность! Могла бы и не отдавать эти деньги, в конце концов, он болтался у нее на шее целый год! Только интересно, почему цифра получилась такая странная. Пересчитал все еще раз, он тупо смотрел на цифры, когда до него стало доходить, в чем там нестыковка, а поняв окончательно, усмехнулся отбрасывая от себя документы — Аня забрала из его заработка пятнадцать кредов! Чертовы пятнадцать кредов!