Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В голове крутилась и крутилась мысль: «Можно выяснить, кто он такой», — но я не хотела знать его чертово имя, вот и выкинула ее.
Несмотря на это… я продолжала следить за ним. Мужчина купил табака в главном здании. Я уже знала, что он курит, в тот раз от него пахло табачным пеплом. Он говорил с продавцом тягучим низким голосом. Беседа затянулась надолго, служащий заметно напрягся — на его лице явно читалось: «Мы закончили, уходите». Через пять минут он так же заметно просиял от радости, когда болтливый покупатель наконец решил отвлечься и изучить ассортимент гвоздей.
Тогда из его слов я поняла, что его жена умерла. По внешности и нудной манере общения можно было догадаться, что вторую он не нашел. Выглядел бедно, но много ли богачей в такой глуши? А вот неряшливый и потрепанный вид вкупе с небритостью точно говорили об отсутствии женщины в его жизни.
Направляясь к выходу с покупками — бумажный пакет табака и гвозди в одной руке, леденец в другой, — он прошел прямо рядом со мной. Он облизывал конфету огромным влажным языком, на лице отражалось рассеянное удовольствие. На подбородке выделялось небольшое родимое пятно винного цвета. «Какой грубый», — подумала я. Бесформенный. Безжизненный.
Мое отвращение смешивалось с неохотной жалостью, отчего мужчина казался еще более отвратительным. Только сейчас я осознала, что мне смутно хотелось подойти к нему и напрямую спросить, знает ли он меня, но все и так было понятно: проходя мимо, он глянул на мое лицо так, как посмотрел бы на лицо любой незнакомки. Конечно, сейчас я выглядела совсем иначе: чистая, причесанная, хорошо одетая. В отличие от нашей прошлой встречи — тогда я была вся в грязи, растрепанная, полуголая и избитая.
Думаю, он и вовсе не рассмотрел меня тогда, в темноте. Я, связанная и с трудом дышавшая через сломанный нос, точно не запомнила его внешность.
«Ты вообще уверена, что это он?» Да, чертовски уверена. Я узнала его по голосу и особенно по движению неуклюжего тучного тела.
Нет, я не хотела с ним говорить. Да и зачем? Что я ему скажу? Потребую извинений? Скорее всего, он даже не помнит, что натворил.
Подумав об этом, я горько усмехнулась.
— Ты чего смеешься, Grand-mère? — Ко мне вдруг подскочил Жермен с двумя леденцами.
— Да так, — ответила я. — Ничего особенного. Бабушка Джанет уже готова идти?
— Да, потому я тебя и искал. Будешь? — Мальчик великодушно протянул мне леденец, но от мыслей об огромном розовом языке того мужчины в животе у меня все сжалось в узел.
— Нет, спасибо. Лучше возьми с собой, угостишь Фанни. Ей как раз надо потренироваться. — Надрезание уздечки не сотворило мгновенного чуда — Фрэнсис по-прежнему говорила не слишком разборчиво и иногда ела с трудом, однако практика должна помочь. Жермен увлеченно занимался с девочкой — они часами показывали друг другу языки и хихикали.
— Я ей штук десять купил, — заверил меня внук. — И еще по одному для Эйдана, Орри и малыша Роба.
— Какой ты молодец, Жермен, — удивилась я. — Только… на что же ты их обменял?
— На бобровую шкуру, — с довольным видом сообщил он. — Мне ее дал мистер Кеззи Бердсли. Я отвел его ребят к ручью и следил за ними, а то им с миссис Бердсли надо было ненадолго прилечь.
— Прилечь, значит, — повторила я, едва не рассмеявшись. — Понятно. Ну ладно, давай теперь отыщем бабушку Джанет.
* * *
В обратный путь собирались долго, ведь пешком, тем более с козами, он занял бы не два дня, а все четыре. Тем не менее у нас имелись еда и одеяла, погода стояла хорошая. Никто не спешил — и в особенности козы, стремившиеся замедлить шаг и общипать все, что попадется им по дороге.
Размеренный шаг и приятная компания уняли мои тревоги. За ужином Рэйчел так смешно в лицах рассказывала о внезапной встрече Йена с миссис Сильви и братьями Верм, что я и вовсе расслабилась. Я уснула, едва легла у костра, и ночью не видела снов.
Глава 140
Милая, разделишь со мной ложе?
Йен не мог понять настрой Рэйчел: ей смешно или она злится? Или просто ошеломлена? Это приводило его в замешательство. Обычно он был в курсе, потому что супруга сама делилась с ним чувствами — Рэйчел не из тех, кто уверен, будто мужчины должны читать мысли женщин.
Однако по поводу встречи с миссис Сильви и братьями Верм она не сказала ни слова. В фактории Йен и Рэйчел тоже совершили обмен, получив соль, сахар, гвозди, иглы, нитки, лезвие для мотыги и отрез розовой ткани за две бутылки виски. Йен купил ей длинный маринованный огурец, за что жена его поблагодарила, но в остальном они почти не разговаривали. Сейчас Рэйчел задумчиво облизывала покрытый укропом овощ, сидя верхом на Кларенсе.
Засмотревшись, он едва не свалился с каменного выступа. Йен вскрикнул от неожиданности, а Рэйчел глянула на него с улыбкой — может, она вовсе и не думает о Сильви?
— Ты что, не собираешься его есть? — спросил Йен, нагнав супругу.
— Собираюсь, — спокойно ответила она. — Всему свое время. — Рэйчел медленно провела языком по длинному пупырчатому овощу и пососала его кончик, глядя в глаза Йену, в результате чего он наткнулся на пружинистую сосновую ветку, которая с размаху ударила его по лицу.
Йен выругался и потер заслезившиеся глаза. Она еще и смеялась!
— Рэйчел Мюррей, ты сделала это нарочно!
— Что? Толкнула тебя в дерево? — Она изогнула бровь. — Ты у нас вроде опытный индеец-разведчик и знаешь, что надо смотреть под ноги.
Рэйчел остановила Кларенса (тот всегда рад передохнуть, особенно если поблизости имелось что-нибудь съедобное) и улыбнулась Йену с наглым, как у мартышки, видом.
— Дай сюда. — Охотно избавившись от огурца, она вытерла влажную руку о бедро. Йен попробовал овощ — рот наполнился вкусом чеснока, укропа и уксуса, — убрал его в седельный вьюк и протянул Рэйчел руку. — Слезай.
— Зачем? — поинтересовалась она, все еще улыбаясь. Наклонилась в его сторону, но спускаться не стала. Вот это уже понятнее, Йен знал, что делать. Он взял жену за талию (если от талии еще что-то оставалось) и снял с лошади. Зашуршали юбки. Йен проглотил кусочек огурца и крепко поцеловал Рэйчел, держа ладонь на ее ягодицах. От волос пахло сосновыми шишками, куриными перьями и нежным мылом, которое тетя Клэр называла шампунем. На губах супруги чувствовался привкус немецкой сосиски, что они ели