АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Слава Богу, он проснулся не идиотом, не… беспамятным, а здоровым человеком. Конечно, он ослаблен, такие потрясения не проходят бесследно, но питание, уход… но Джимми он нужен беспамятным. Что Джимми сделает с ним, когда поймёт, что парень нормален? И сама себе с беспощадной ясностью ответила: убьёт. Если она сразу скажет Джимми правду, Джимми убьёт его, а если она смолчит, а Джимми догадается сам… то и её не пощадит. Она не первая у Джимми. И не последняя. Что же делать?

Элли тщательно вымыла посуду, убрала кухню. Что же делать? Джимми может появиться в любой момент. А ей даже посоветоваться не с кем. Что же ей делать?

Чак проснулся посреди ночи и не сразу понял, что же его разбудило. Вроде всё как обычно. Вроде… нет, вот оно, опять. Плач. Кто-то плачет. Неужели… неужели Гэб? Больше ведь некому. Они вдвоём на весь отсек. Да, Гэб стонет, это его голос. Загорелся, значит. Довели его всё-таки сволочи, дожали. Чёртовы беляки. Будьте вы прокляты.

Он повторял все известные ему ругательства, беззвучно шевеля губами. Не из страха, что его услышат. На его ругань здесь и раньше внимания не обращали, особого внимания. Он это уже понял. Да и ночь всё равно. Эти… поганцы наверняка в дежурке дрыхнут. Так что… нет, просто безмерно устал от всего этого, и ругань уже не давала прежней силы, не приносила облегчения. Да и злобы особой у него даже на беляков уже не было. Устал он, сломался. Ему одно остаётся: лежать и ждать смерти. Массаж уже не помогает, давно не помогает. И непонятно уже, что ему помогает, а что нет.

Снова донёсся стон, и Чак выругался в голос. Сволочи! Дрыхнут и не слышат. Ведь сами горели, знают, каково это, и… Ну… ну, чем он Гэбу поможет, ведь безрукий он. Сволочи, за что?! Он забарахтался, пытаясь встать. На пол упала пластинка с кнопкой, но он уже сумел сесть и, остервенело пнув её ногой, встал. Его шатнуло: давно не вставал, ходить разучился? Нет, сволочи, не дождётесь, он дойдёт! Подошёл к двери. На этот раз ему удалось подцепить пальцами ноги угол и оттянуть дверь на себя. Просунув в получившуюся щель колено, Чак открыл дверь и вышел в слабо освещённый синими лампами коридор. Прислушался. Да, вроде Гэб там. Судя по шуму, бьётся. Дурак, если начал гореть, то уж ничего не поделаешь. Дурак…

Шатаясь, то и дело упираясь плечом во внезапно придвигающуюся стену, Чак дошёл по коридору до палаты, откуда доносился слабый стон. Перевёл дыхание и толкнул коленом дверь. Из палаты выйти тяжело, а войти не в пример легче. Вошёл и удивлённо замер. Гэб был не один!

Возле его кровати сидел молодой негр в белом глухом халате и еле держащейся на пышной шевелюре мелких кудряшек белой шапочке. По этой двойной шапке Чак узнал его. Парень сидел и мерно обмахивал Гэба картонкой. Гэб лежал, укрытый по грудь одеялом, из-под прижмуренных век текли слёзы.

Обернувшись к Чаку, негр удивлённо хлопнул длинными пушистыми ресницами.

— Ты чего встал?

Гэб медленно открыл глаза.

— Ты… — натужно выдохнул он, — зачем ты пришёл?

— Тебя посмотреть, — буркнул Чак.

Он и впрямь уже не понимал, почему и зачем сорвался. Негр отложил картонку на тумбочку и встал.

— Идём, уложу тебя.

— Иди ты… — вяло выругался Чак, поворачиваясь к двери и едва не падая. Но сильные тёплые руки уже подхватили его и удержали. Чак рванулся.

— Пусти!

— Упадёшь же.

— Не твоя печаль, ты…

— Неугомонный ты, Чак, — необидно рассмеялся негр. — Ну, если хочешь, посиди здесь.

Он подвёл Чака к стулу и усадил на своё место. Гэб порывисто отвернулся, пряча лицо.

— Слушай, — медленно, глядя на Гэба, заговорил Чак. — Как тебя, Андре, так?

— Андрей, — поправил его негр.

— Один чёрт, — Чак по-прежнему глядел только на Гэба. — Слушай, принеси мне халат. Холодно.

— Хорошо, — понимающе улыбнулся Андрей и ушёл, оставив их вдвоём.

Когда за ним закрылась дверь, Гэб тихо повторил:

— Зачем пришёл?

Чак пожал плечами — это у него получалось, дальше рук, чего он боялся, паралич не пошёл.

— Сам уже не знаю. Ты… нас ведь двое осталось. Ты да я. И всё.

Гэб повернулся к нему.

— Не поверил русским про Тима?

Чак кивнул, и Гэб улыбнулся.

— Я тоже. Ты… долго горел?

— С Хэллоуина. А ты?

— Третьи сутки, — выдохнул Гэб.

Тяжело, постанывая сквозь зубы, Гэб опёрся обеими руками о постель и сел. Чак молча смотрел на него. Сев, Гэб длинно замысловато выругался.

— Что с нами сделают, Чак?

— Я не знаю, — глухо ответил Чак. — Лучше бы расстреляли.

— Веришь, что от пули смерть лёгкая?

— Когда её ждёшь, да. Зачем мы им, Гэб? Какими мы были раньше… я понимал, зачем, — Гэб кивнул. — А такими… Зачем мы им сейчас?

Вошёл Андрей с халатом и шлёпанцами. Молча и очень ловко накинул халат на плечи Чака и подсунул шлёпанцы ему под ноги.

— Слушай, — Чак снизу вверх посмотрел на его тёмное красивое лицо. — Слушай, будь человеком, скажи. Что с нами потом сделают?

— Потом — это когда? — очень серьёзно спросил у них Андрей.

— Когда перегорим, — ответил Гэб.

— Восстановитесь когда? — улыбнулся Андрей. — Ну, тогда сами решите. Думаю, уйдёте отсюда. Вы в госпитале работать не захотите, ведь так?

— А ты? Ты разве по своей воле здесь остался?

Андрей, помедлив, кивнул.

— Да, — и уже твёрдо повторил: — Да. Это я сам решил…

…Доктор Юра смотрит на него внимательно с доброй, непривычной на белом лице улыбкой.

— Ну вот, парень, всё у тебя теперь в порядке. Как ты дальше жить думаешь?

— Я… я не знаю… Как вы скажете, сэр.

— Я ничего тебе не скажу.

Доктор Ваня сидит тут же рядом, улыбается и кивает.

— И я не скажу. Это твоя жизнь. И ты её сам делай. Сам думай и сам решай…

…Андрей тряхнул головой, едва не уронив шапочку, и повторил:

— Сами решите.

— А что, — Гэб скривил в усмешке губы, — что, у нас ещё восстановиться может?

— У тебя, — прищурился Чак, — восстановилось?

Теперь они оба смотрели на Андрея, но он спокойно выдержал их взгляды.

— Не знаю, не пробовал.

— Ну, без траханья прожить можно, хоть и паршиво, а без рук… — Гэб оборвал фразу и отвернулся.

Его лицо дёрнула гримаса боли, он резко подался вперёд, упираясь лбом в колени. Андрей тут же оказался рядом, ловко уложил.

— Ничего, перетерпи, — приговаривал он. — Надо перетерпеть.

— Зачем?! — выдохнул Гэб. — Чтобы, как он, калекой…

— Заткнись! — крикнул Чак. — Я не калека!

— А кто ты?! — хрипел Гэб. — И я буду таким?! Нет! Не хочу! Нет!

Его выгнуло в судороге. Андрей перехватывал его молотящие воздух кулаки, и Гэб вскрикивал он этих прикосновений. Чак сжался на стуле, наблюдая эту борьбу. Он понимал, что Андрей старается не причинять Гэбу боли, но… ведь Гэб горит, его даже ткань жжёт.