Тринитротолуол из Перистальтики - Константин Твердянко

В итоге кит-скорпион справился и сам: продавил себе канал, как ледокол, до отмели. И уже там с какого-то захода все-таки выцарапался.

Выглядел монстр довольно жалко. Облепленный грязью и тиной, местами окровавленный, белые пятна за глазами наливаются нездоровой желтизной. Человеческая рука багрово-синяя, трясется — чудище поминутно прикладывает ее к горлу, стараясь отогреть. По всей коже — раны, ссадины, гной и язвы. Хорошо, что хоть кровью не истекает.

Впрочем, едва ли сейчас мой собственный вид производил другое впечатление. Весь мокрый, одежда покрылась ледяной коростой, при каждом движении отнимала последние крохи тепла. Космы черных волос облепили лицо. Я, должно быть, здорово походил на утопленника. Сесть бы у печки в избе, не шевелиться, пить горячий чай и дышать вволю… Взамен того я ковылял вдоль берега, содрогаясь, как в конвульсиях, и выбивая зубами громкую дробь. Еще и голова кружится — притом все сильнее и сильнее. Не свалиться бы. Что-то часто я стал терять сознание — за всю жизнь столько раз не наберется, сколько за последние дни. Прямо как барышня какая-то. Только не от избытка чувств, а от ударов, кровопотери и нехватки воздуха.

Напоследок остановился, бросил взгляд на реку, где произошло ледовое побоище. Она стала неузнаваемой: развороченный лед, зияющий огромными проломами и трещинами, изрытый снег, открытая черная вода… Где, похоже, утонули несколько человек, причем по моей вине. Как ни странно, я в чем-то даже мог понять колдунов. Тут, скорее всего, есть некая центральная власть. Или, может быть, какая-то другая организация. И, значит, у них был приказ… Но особых сожалений я не испытывал. Что поделать, мне вовсе не хотелось тут помирать из-за чужих предрассудков и скотского багажа преступлений, доставшегося от предшественника. Или тем более становиться подопытной крысой в подвале каких-нибудь местных волшебников-энтузиастов.

И подводить кита-скорпиона, который встал на мою защиту, тоже нельзя. Пусть неразумное животное, даже чудовище, нелепое и жуткое — но ведь единственное существо, которое в этом мире я мог бы назвать товарищем.

Вздохнув, поплелся дальше. Через несколько километров мы с монстром решились остановиться на ночлег. Вынудили крайняя усталость и необходимость хоть немного согреться. Так и скоротал остаток ночи, прижавшись к изъязвленному горлу твари.

Следующие дни я провел в каком-то полусне. Даже не могу сказать, сколько времени это длилось. Остались в памяти отдельные фрагменты. Например, как я осматривал членистоногую косатку, особенно глаза и разрез на спине. Рана, как и предполагал, оказалась не слишком опасной, не зацепила кости и органы, но я все равно задумался о ее перевязке. Так ничего толкового и не сообразил — не затыкать же ее грязными тряпками, только хуже будет.

Помню, как выковыривал занозы из своих рук и груди, рассматривал ссадины — посекло щепками от разбитых древесных стволов и ледяным крошевом. Тоже не страшно. С глубокой раной на лопатке ничего сделать, опять же, не удалось — очень уж неудобное место. А тварь, как выяснилось, сломала себе стопу и пару пальцев на руке. Не знаю уж, как умудрилась. Еще повредила спинной плавник — но это как раз не странно, об лед, когда прыгала под водой. Заметил все это, когда распухло… Для ступни соорудил колодку из веток и кусков коры. Заодно поменял монстру обмотки — старые совсем растрепались.

И еще запомнилось, как мы нашли медвежью берлогу. Потревоженный зверь вылез к нам, но чудовище его быстро прикончило. Отделалось царапинами на морде и, по-моему, слегка свернутой хелицерой. Зато потом мы славно поужинали. Правда, мне для самоуспокоения пришлось вначале вымораживать свою порцию медвежатины, а затем отогревать. И грызть, стараясь не думать о глистах-трихинах, которых подцепить от мяса хищника — проще простого. А болезнь очень неприятная. Причем от волчатины ее получить сложнее… Ну, какая разница, огня все равно нет.

День ото дня река становилась шире, и сухопутный кит почему-то все больше нервничал. Все чаще он стал отзывать меня в сторону от воды, но я не поддавался. Тогда монстр тяжело отпыхивался и, понурившись, замедлял ход.

И однажды, мутным простуженным утром, мы вышли к большому озеру. Берега его терялись в дымке. А вдали из тумана проступали очертания города.

Глава 8

Зимний подарок

По окрестностям мы с тварью блуждали почти целый день — держась за деревьями и почти не приближаясь к поселению, конечно. По моим меркам, оно не дотягивало даже до поселка городского типа, но здесь, наверное, считалось довольно большим городом. С трех сторон окружено каменной стеной, над ней возвышается несколько башен. И еще там, по-моему, имелся самый настоящий озерный порт. На берегу получилось заприметить странные деревянные конструкции с высокими мачтами. Скорее всего, это были корабли, вытащенные на сушу, чтобы не раздавило льдом. А город с портом — это, можно сказать, особый экономический объект. Насколько я могу судить.

Не очень понимаю, правда, зачем порт на озере, но местным жителям виднее. Может быть, озеро — часть какой-то речной системы.

Размерами сравниться с морем ему бы вряд ли удалось. Однако противоположный берег я разглядеть так и не смог, даже когда прояснилось. Аж засомневался, не морской ли это залив — но ландшафт был совершенно не похож. Обычное озеро, просто громадное.

Почему-то вид этого города окончательно убедил меня в том, что я оказался в другом мире. Не знаю, в чем причина, — колдовство, творимое летучими убийцами, выглядело куда более вразумительным доказательством. И все же последней каплей стал именно город — и мачты кораблей. Под самым обыкновенным зимним небом, на котором ночами я благополучно находил знакомые созвездия. Вот как так — созвездия те же, то же солнце и та же луна, а мир совсем другой?

Есть, конечно, еще возможность, что это какой-нибудь туристический центр. Но… После пережитого это звучало даже не смешно.

Весь день я мучительно размышлял, как мне поступить. И, пожалуй, подсознательно откладывал решение. Но сколько ни оттягивай — что-то делать придется. Либо уходить снова в лес — и, наверное, прожить там остаток жизни. Питаться надоевшим сырым мясом и всякими там корешками, прятаться по кустам и болотам. Для меня — не вариант, я ведь уже думал об этом. Либо же… Как-то попасть в город и попробовать влиться в местное общество. Да, с моими-то рожей и репутацией… Даже бомжи к себе не примут.

А вдруг путешествия сознаний между телами и мирами здесь — обыденность, пустяковое дело? И в городе мне сумеют