Утрата военного превосходства. Близорукость американского стратегического планирования - Андрей Леонидович Мартьянов

Открытие советских архивов НКВД, КГБ и ГУЛАГа нанесло сокрушительный удар по всей сути утверждений Солженицына и большинства советских диссидентов. Во времена великих российских потрясений с конца 1980-х по 1990-е годы они основывали свой тезис о полной злобности советской системы на просто невероятных антиисторических и статистически невозможных цифрах людей, преследуемых и убитых во время репрессий. Это открытие советских архивов буквально выбило из воды все цифры Солженицына, доказав, что он лгал не на один, а на два порядка. 10

Хотя ГУЛАГ существовал и репрессии были, архивные разоблачения о реальных цифрах и, что немаловажно, причинах существования этой тюремной системы, все еще обширны, но на порядок меньшие, чем заявлено Солженицыным или даже подлинным ГУЛАГовским писателем Варламом Шаламоввым, были достаточно ограничены. Это была уголовная система, которой располагают многие страны, не в последнюю очередь Соединенные Штаты. Намерение имело значение для россиян. Шаламов, несмотря на тяжелые страдания в ГУЛАГе и оставивший потрясающие литературные свидетельства своей жизни и вполне реальных ужасов, пережитых в ГУЛАГе, во многом не только в результате «политических репрессий», но и из-за атмосферы, созданной настоящими преступниками. там, также известные как «Блатные», очень недвусмысленно запретили Солженицыну доступ к своим архивам. Как записал в своем блокноте Шаламов: «Никакую суку из «прогрессивного человечества» нельзя подпускать к моему архиву. Я запрещаю писателю Солженицыну и всем, имеющим схожие с ним мысли, знакомиться с моим архивом». 11 Тем не менее, значительная часть солженицынского «Архипелага ГУЛАГа» была «позаимствована» из архива Шаламова, на этот раз с добавленными в соответствующем идеологическом тоне «комментариями» лауреата Нобелевской премии по литературе.

Но если Солженицын и вообще большинство диссидентов были в той или иной степени инструментами идеологической борьбы «холодной войны», то со временем на Западе закрепился целый ряд ложных предпосылок об СССР как о реальности, хотя и в грубой форме. искажены даже среди тех, кто должен был знать лучше. Как заметил Юрий Носовский:

Солженицын писал в «Зерне между жерновами»: «Боже мой, я не призывал к войне, пресса США исказила это, но так оно и дошло до наших соотечественников... Попробуйте теперь доказать им обратное». В 1975 году он считал, что нам не следует воевать с США. По его словам, нам нужна политика «открытых рук». Через три года после своего выступления в США Солженицын написал в «Зерне», что Америка больше не кажется ему честным союзником русского освобождения. По мнению Конгресса США, не коммунизм, а Россия была глобальным угнетателем, и писатель это понимал. 12

Носовский идет дальше, раскрывая ключ к пониманию того, как не только советские диссиденты были полностью дискредитированы в современной России, но и как большинство из поколения, о котором Солженицын и ему подобные ничего не знали, то есть большинство тех, кому за 40, до начала 60-х сегодня и которые находятся у власти, отвергли солженицифицированный, по сути западный взгляд на прошлое России:

Оказывается, автор «Архипелага ГУЛАГа» проснулся через три года. Он понял, что Западу плевать на то, какой режим существует в России. Главным врагом была Россия. Однако «патриот» не сделал абсолютно ничего, чтобы дойти до мира и соотечественников и рассказать об этом. Ну, давайте предположим, что Солженицын был зол на коммунистов и не хотел возвращаться в СССР. Если бы он объявил о своих «разоблачениях» в СССР в 1980-е годы, когда Союз был силен, Солженицын стал бы национальным героем. Однако все эти годы «российский патриот» мирно жил в Вермонте под охраной спецслужб США, писал книги, разоблачающие преступления советского режима. Естественно, он ни словом не упомянул о достижениях советской власти — бесплатной медицине, бесплатном образовании, бесплатных квартирах и очень низких тарифах на коммунальные услуги — ничего. 13

Весьма интересно наблюдать, даже несмотря на то, что Путин лично настаивал на включении Солженицына в программу литературы российских государственных школ, как диссидентские идеи Сахарова, Солженицына и Боннэр, любимцев американских демократических исключительных людей, были категорически отвергнуты подавляющим большинством россиян. Важная православная консервативная современная российская мыслительница Наталья Нарочницкая, объясняя ностальгию по Сталину, не стеснялась в словах:

Запад ненавидит Сталина и за восстановление территории исторического российского государства, и за Ялту, и за Потсдам. Это последствия, которые не позволяют им успокоиться. Знаете, я не сталинист и прекрасно понимаю, что вся ностальгия по Сталину коренится в безостановочном попирании нашей истории, высмеивании жизни наших отцов. Бесполезно доказывать Западу, что Иван Грозный за 30 лет своего правления убил в 10 раз меньше людей, чем Екатерина Медичи убила во время Варфоломеевской резни. Нас во что бы то ни стало будут считать варварами, а Запад останется добрым!» 14

Солженицын, как и вся когорта советских/российских диссидентов, не был нужен для предоставления альтернативы и, якобы более реалистичный взгляд на советскую систему. В конце концов, даже «Архипелаг ГУЛАГ» — это в значительной степени художественное произведение, к которому сам Солженицын осторожно дал подзаголовок «Эксперимент в литературном исследовании»»15 , определение, которое в значительной степени игнорируется на Западе, где это произведение обычно рассматривается как документальное свидетельство зла Советского режима. Но даже в разгар чисток 1937-38 годов картина полнейшего террора, якобы охватившего Советский Союз, вряд ли соответствует повседневной реальности для подавляющего большинства советских людей. Как заметил Роберт Терстон:

Лишь некоторые из тех, кто пережил этот период, говорили о всепроникающем страхе; другие указывали на совершенно другие темы в своем опыте. Во многих областях советской жизни власть Сталина была далека от полной. Ни рабочие, ни колхозники не находились под полным контролем центра… Внутри Коммунистической партии существовала сильная напряженность и разногласия, даже в течение и после конца 1930-х годов. Линия партии часто была неясной, а иногда и противоречивой. 16

Даже в разгар так называемых сталинских чисток, не говоря уже о всем периоде правления Сталина, среднегодовая численность заключенных в советской пенитенциарной системе, включая большинство настоящих преступников, составляла около 1,7 миллиона при общей численности осужденных по политическим мотивам с 1921 по 1953 год — 32-летний период — составило около 4 миллионов человек.17 Эти цифры можно лучше понять, если сравнить их с пиком числа заключенных в США в 2010 году (2 270 000) и в 2016 году с общим