Калинин - Анатолий Толмачев

1 Мая 1915 года айвазовские большевики решили отпраздновать в Лееашавском лесу. Ни один человек в этот день не стал к станку. Мастера и администрация бесновались, но ничего поделать не могли. Калинина можно было видеть во всех цехах.

Полиция пыталась схватить рабочих вожаков. Когда айвазовцы стали уходить с завода, чтобы вновь собраться в лесу, обнаружилось, что ворота заперты, а выпускают всех через проходную. В проходной можно было арестовать поодиночке всех вожаков, а в воротах поди разгляди, кого хватать! Могучей лавиной рабочие накатились на ворота. Охранники еле успели посторониться…

На маевке в Левашовском лесу выступил Калинин. Он говорил о войне, о свободе, о грядущей революции.

Михаил Иванович понимал, что его открытые выступления против идей классового мира с буржуазией, против «рабочих групп» в создаваемых буржуазией для «подтверждения» верности этих идей Военно-промышленных комитетах не останутся незамеченными. Но молчать было бы неверно, недостойно большевика.

Маевка сошла благополучно. Правда, в охранке появился такой документ:

«Калинин, Михаил Иванов, по агентурным сведениям, — социал-демократ (большевик), ленинец. Видный и деятельный партийный работник, член Выборгского районного комитета… В прежние годы состоял членом Петроградского комитета, был на съездах социал-демократов, имеет большой опыт организационной работы, ведет широкое знакомство с интеллигенцией, пользуется большой популярностью среди рабочих, много раз выступал на митингах, призывал к забастовке, хороший оратор и пропагандист. В 1915 году имел партийный псевдоним «Никанор Петров». Вел агитацию за забастовку 1 мая среди рабочих завода «Айваз»…»

Вот какие точные сведения поступили в охранку! Не обошлось, разумеется, и тут без провокатора.

В начале января 1916 года Калинин выступил на митинге с речью, посвященной годовщине «Кровавого воскресенья».

И тогда полиция, наконец, решила, что настала пора покончить с беспокойным агитатором. 8 января в последний раз в своей жизни Михаил Иванович услышал фразу: «Вы арестованы!»

Ухмыльнулся: «Не надо было сегодня ночевать дома… Сам виноват». А вслух сказал:

— Ну вот, теперь и отдохну и почитаю… Вечером этого же дня его вызвали на допрос. Жандарм, просматривавший «дело», удивленно вскинул брови:

— Неужели четырнадцатый раз привлекаетесь? Калинин неопределенно повел плечами. Подумал:

«Кто его знает, — может, и четырнадцатый». Перебрал в памяти тюрьмы и ссылки. «Да… похоже, что четырнадцать».

В тюрьме потом долго вспоминал удивленное лицо жандармского офицера. Если бы он знал, сколько, помимо того, было арестов, допросов, обысков!.. И вот теперь, когда страна бурлит и, как локомотив, на всех парах несется к революции, изволь сидеть под следствием!

Недели и месяцы тянулись медленно. Утомительные, однообразные допросы, надоевшие лица тюремщиков… Калинин все ждал, когда же будет суд. Суда не было. Долгий год мучительного ожидания, двенадцать месяцев! От нечего делать занимался подсчетами, считал не только дни, но и часы и минуты.

Догадывался, в чем дело: улик не хватает для суда, вот и держат — авось что-нибудь удастся раскопать. На одном заявлении провокатора ведь далеко не уедешь.

Каждую неделю он получал передачи — от Кати и от товарищей по заводу. Катя писала, что первое время трудновато было, да товарищи помогли — организовали сбор средств на заводе. Сейчас хорошо — поступила на «Айваз». Михаил Иванович недовольно морщился. Не любил принимать помощь. Но радостно было, что друзья не забывают.

Утешение он, как всегда, находил в книгах, Читал, читал все, что удавалось достать, что разрешало тюремное начальство.

В начале 1917 года, убедившись, что улик против Калинина все равно не добыть, власти решили в административном порядке выслать его в Восточную Сибирь.

Через несколько дней после приговора Калинин появился в Петербургском комитете, рассказал о приговоре, о том, что добился разрешения выехать за свой счет. Комитет единодушно постановил: в ссылку не ехать, перейти на нелегальное положение.

…Неподалеку от Финляндского вокзала стояла небольшая кооперативная мастерская, именовавшаяся инструментальной. В эту мастерскую и поступил Калинин, взявший себе девичью фамилию Кати — Лорберг. Вечерами его часто можно было видеть в небольшом ресторанчике «Пальмира». Внимательный наблюдатель мог заметить, что за столиком этого странного посетителя, сидевшего за неизменной бутылкой пива, за вечер менялось множество соседей. И со всеми из них он о чем-то беседовал, будто со знакомыми.

Сюда, в «Пальмиру», сходились ниточки с заводов Выборгской стороны. Отсюда уходили агитаторы на фабрики и заводы, в Волынский полк и другие армейские части. Здесь, за столиком с сероватой скатертью, решались важнейшие вопросы революции.

ДОЛОЙ ЦАРЯ!

В грохоте сражений изголодавшаяся, задолжавшая «союзникам» почти восемь миллиардов рублей Россия вступила в 1917 год.

Недовольство политикой царизма охватило все слои русского общества. Еще в 1916 году Дума начала вынашивать планы создания ответственного министерства, то есть министерства, отвечающего лишь перед Думой. Но Николай II не пошел навстречу своим верноподданным.

Главари финансово-промышленной буржуазии — Гучков, Львов, генералы Крымов, Брусилов и другие — разработали план захвата Николая II в поезде во время одной из его поездок на фронт. Они хотели заставить его отречься от престола в пользу сына Алексея. Путем смены царя буржуазные политиканы надеялись предотвратить революцию.

Царь между тем вынашивал планы роспуска Государственной думы и заключения сепаратного мира с Германией. По его мнению, именно это помогло бы борьбе с революцией. Однако планы царя противоречили интересам буржуазии, лишавшейся в таком случае прибылей. И уж, разумеется, против таких намерений царя была Антанта. В английском посольстве открыто в присутствии посла Джорджа Бьюкенена собирались заговорщики для обсуждения плана дворцового переворота.

Пока царь с одной стороны, а буржуазия — с другой строили разные планы, партия большевиков, трудящиеся действовали по-своему.

Забастовки, крестьянские волнения охватили всю страну. Целые полки на фронте отказывались выполнять приказы командования. Восстания вспыхнули на порабощенных царизмом национальных окраинах России.

Напряжение нарастало с каждым днем,

Двадцать третьего февраля по призыву Петербургского комитета большевиков рабочие вышли на улицы. Суровой мощной колонной двигались к центру Питера путиловцы, орудийщики, айвазовцы… Калинин узнавал знакомых, видел взволнованные лица, слышал звенящие голоса. Он чувствовал приближение мощной освежающей грозы.