Иллюзия убийства - Кэрол Макклири

— Мне кажется, где-то застряла одна телеграмма, адресованная мне, после того как я села на пароход в Бриндизи. Не могли бы вы проверить?

— Конечно, мисс. Ничего не может быть проще.

Вот и прекрасно.

— Спасибо. Пока вы будете заниматься телеграммами, я проверю, что с моим ковром.

Как только он уходит в заднюю комнату, я достаю чесалку для спины, которую я спрятала под платьем, и наваливаюсь на стойку в неподобающей воспитанной женщине позе.

В этом положении я дотягиваюсь чесалкой до ключа от камеры хранения багажа пассажиров, поддеваю его за кольцо, тяну к себе и кладу в карман. Потом я быстро листаю декларацию судового груза и открываю ее в разделе «Порт-Саид».

Лорд Уортон сдал три коробки в тот вечер, когда убили мистера Кливленда. Я находилась с лордом и его женой почти все время, пока мы были в городе, и не видела, чтобы они покупали хоть что-нибудь.

В декларации отмечено, что коробки хранятся на месте В5-3.

Заместитель эконома возвращается и качает головой.

— Все было вам доставлено, мисс Блай.

— Спасибо, я рада.

— Вы нашли свой ковер?

— Нет, но я вспомнила, что он, может быть, еще в моей каюте. Я дам его стюарду завтра утром.

К стойке подходит пассажир, и я быстро ретируюсь, оставив заместителя эконома в некотором недоумении. Я уже решила, как верну ему ключ, после того как обыщу багажное отделение. Я подойду к стойке, неожиданно наклонюсь, потом распрямлюсь с ключом в руке и скажу, что нашла его на полу.

Я восторгалась бы своей сообразительностью, если бы не перепугалась до полусмерти, когда осознала, что сейчас натворила — украла ключ от помещения, в которое не разрешается входить посторонним, и собираюсь обыскать багаж, принадлежащий лорду Британской империи.

Я совсем спятила — это уж точно. Десять дней, проведенных в сумасшедшем доме, явно не прошли для меня даром. Ради всего святого, зачем я снова подвергаю себя такой опасности?

Но пожалуй, главный вопрос: почему я начинаю раскаиваться только после того, как сделаю что-то совершенно безрассудное?

30

Нервы у меня напряжены до предела, когда я быстро спускаюсь по ступеням на нижнюю палубу.

Открыв дверь в багажное отделение, я шарю рукой по стене и нащупываю выключатель. Я поворачиваю его, и зажигается единственная лампа без плафона посередине хранилища.

Слава Богу, здесь есть современное электрическое освещение, пусть тусклое, но по крайней мере оно разгоняет темноту. Жаль только, что это не успокаивает меня.

Проскользнув внутрь, я оставляю дверь на волосок открытой и вставляю ключ во врезной замок — не дай Бог, потеряю.

— Будет нелегко, — бормочу я, глядя на стеллажи с багажом пассажиров.

Стеллажи по обеим сторонам длинного прохода — трехъярусные, с чемоданами и коробками, стоящими друг на друге по четыре-пять штук в отделениях каждого яруса. Отделения сверху донизу затянуты сеткой, чтобы вещи не сваливались во время качки. Когда я найду нужную секцию, мне придется снимать сетку, чтобы получить доступ к багажу, сложенному на полках.

Подойдя к стеллажам ближе и приглядевшись, я быстро усваиваю систему нумерации. Они по обеим сторонам прохода обозначены буквами А и В, В — справа от меня. Первое отделение под номером В1-1.

Я начинаю медленно продвигаться по узкому проходу. Из-за качки перемещающиеся из стороны в сторону предметы багажа то натягивают сетки, то они ослабевают, и мне кажется, что я, как Иона в чреве огромного кита, вдыхающего и выдыхающего воздух.

Дойдя наконец до нужной секции, я издаю стон. В5-3 означает, что багаж находится на третьем ярусе, и добраться до него можно, лишь поднявшись по узкой лестнице, что будет нелегко сделать и обезьяне, не говоря уже о женщине в длинном платье и в ботинках на каблуках.

Эта высокая, на колесиках, лестница, похожа на библиотечную, и ее можно передвинуть в нужное место. Но в библиотеке, если лестницу не трогать, она остается неподвижной, а здесь катится куда угодно при сильном волнении на море.

Да, сломать себе шею тут ничего не стоит. Мое скрюченное тело найдут, когда будут выгружать из трюма багаж. Но упрямая гордость и сумасшедшее безрассудство владеют мной и не дают отступить. Я перешла Рубикон, но у меня нет армии Цезаря.

Кое-как мне удается добраться до третьего яруса и отцепить сетку, но это только полдела. Ящики и коробки — далеко от края, и в секции друг на друге громоздятся по три-четыре штуки. Спасает только то, что они не упираются в потолок, и я, стоя на грозящей уехать из-под ног лестнице, могу сдвинуть некоторые из них. Лишь бы все это хозяйство не посыпалось с полок, если вдруг пароход качнет на хорошей волне.

При очень тусклом освещении мне все же удается разглядеть номера на предметах багажа. В секции всего пять коробок, и три из них — те, что отправил сюда лорд Уортон.

Передо мной возникает проблема. Я не могу спустить коробки на пол, чтобы заглянуть в них, а потом вернуть на прежнее место, потому что их неудобно держать и они тяжелые. Значит, багаж нужно открывать на стеллаже, а это возможно, если у меня будут свободными обе руки. Сейчас же одна держится за ступеньку лестницы, а другая — за металлический каркас стеллажа, не давая стремянке укатить в сторону.

В результате передвижки и перестановки коробок и ящиков мне удается высвободить среди них пространство, достаточно большое, чтобы втиснуться в него самой. И вот я стою в полный рост на третьем ярусе. Мне жарко, я обливаюсь потом, и меня подташнивает из-за корабельной качки, но я держусь за верхнюю коробку, которую собираюсь открыть.

Я больше никогда-никогда не буду такой бестолковой.

Каждая коробка туго обвязана бечевкой, а у меня нет ножа. От злости я готова перегрызть ее зубами.

Но поскольку у меня не такие крепкие зубы, я воспользуюсь предметом, всегда находящимся под рукой у женщин во всем мире, — шпилькой.

Мне удается развязать бечевку и открыть коробку. В ней я нахожу книги мистера Кливленда.

Достав Йоркширский свод законов и листок бумаги с написанными на нем цифрами, я по очереди выставляю их на свет и смотрю, что напечатано.

Первые цифры приводят меня к слову «чрезвычайная». Мурашки бегут у меня по спине, когда я нахожу второе — «опасность».

Стараясь твердо держаться на ногах, когда в очередной раз качнуло пароход, по написанным цифрам я нахожу третье слово — «для».

От волнения у меня трясутся колени, и я чуть не падаю.

Когда я рассматриваю четвертую комбинацию цифр, то слышу голоса, и дверь открывается. В ужасе я застываю на месте.

— Ну вот он. Ты, должно быть, забыл ключ здесь, когда последний раз приносил какой-то багаж.

Это эконом по хозяйственной части выговаривает своему заместителю.

— Но, сэр, я готов поклясться…

В этот момент судно накреняется, и я от неожиданности вскрикиваю.

— Кто здесь?! — рычит эконом.

Их обоих кидает влево по багажному отделению, когда судно снова резко накреняется. Стопка коробок, служащих мне опорой, сдвигается с места, и я глубже забиваюсь в секцию, чтобы не упасть.

Судно на короткое время замирает в нижней точке крена, а потом переваливается на другой борт.

Я отчаянно хватаюсь за багаж, а все, что есть вокруг меня, начинает сползать с полок — удерживающей сетки нет, я ее отцепила.

Ухватиться мне не за что, опора уплывает из-под ног, и я за лавиной вещей лечу вниз, дико визжа.

31

— Имея за плечами тридцатилетний опыт морской службы от кочегара и палубного матроса до капитана, могу сказать, что вопреки расхожим представлениям моряков женщина на судне не к несчастью.

Капитан откидывается назад в кресле и смотрит в потолок, словно ожидая послания с небес.

Я сижу на стуле недвижно, глядя прямо перед собой и зажав ладони между коленями, и жду, что сейчас ударит молния.

Он наклоняется вперед и пытается поймать мой взгляд, но я отвожу глаза в сторону.

— Нет, уважаемая, несмотря на утверждения моих помощников, что за этим предрассудком что-то есть, я не могу согласиться с ними. Вы не несчастье, вы сущая Медуза, хуже, чем казни, которые Бог наслал на египтян.

Эконом и первый помощник, стоящие за мной, сотрясаются от душащих приступов смеха.

Я просто съеживаюсь. Знаю, мое лицо пылает огнем, я страшно злюсь и ничего не могу с собой поделать — злюсь не на капитана и его помощников, а на себя. Я поставила себя в совершенно глупое положение. Опять.

— Ну-с, господа, что вы думаете? Что нам сделать с этой молодой женщиной, которая вопиющим образом не подчиняется судовым правилам?

— Килевать ее, — говорит первый помощник капитана.

Капитан наклоняется вперед, напуская на себя показную серьезность:

— Вы знаете, что такое «килевать»? От одного борта до другого под водой протягивают веревку и к ее концу привязывают злодея. Потом его бросают в море и вытаскивают на борт — только с другой стороны. Таким образом, он проходит под килем, и его плоть сдирается морскими уточками,[26] которые облепляют днище судна.