Уловка медвежатника - Евгений Сухов

Пожалуй, он напоминал малолетнего беспомощного ребенка, который вдруг оказался в незнакомой обстановке в обществе чужих людей. Вот разве только что не плакал. Министра хотелось как-то утешить. Но как это сделать, Григорий Леонидович не представлял. Будь они в приятельских отношениях, можно было бы подыскать подходящие слова, но между ними глубокой бороздой пролегали субординация и социальное происхождение.

В завершение разговора министр устало объявил, что встречался с государем и тот велел доложить ему о ходе расследования ограбления купеческого банка. И ему пришлось клятвенно уверять самодержца, что в ближайшую неделю с преступниками будет покончено, а деньги будут возвращены в казну.

Сдержанно кашлянув, министр внутренних дел в конце разговора самым проникновенным тоном заверил, что речь идет о состоятельности всей Московской сыскной службы, а стало быть, на алтарь положена и личная карьера Виноградова. И попробуй тут успокойся от таких слов!

– Я на вас очень надеюсь, Григорий Леонидович, – глухим голосом произнес Коваленский. – Дело даже серьезнее, чем вы можете предположить. От этого зависит не только моя личная судьба, но, быть может, и ваша. Вы только не подумайте, что я вас как-то запугиваю, – быстро спохватился министр.

– Я вовсе так не думаю, господин министр, – отвечал Виноградов, сполна прочувствовавшись. – Я сделаю все, что от меня зависит.

– Вот и славно, – кивнул Коваленский. – Мы с вами находимся в одной упряжке. Точнее, вы возница, а я пассажир, и, куда вы меня привезете, одному только Богу известно.

К горлу подступила сухота, когда Григорий Леонидович вспомнил спокойное лицо императора. Во внешности государя не было ничего зловещего, наоборот, он имел весьма располагающее лицо, а собеседника всегда завораживал его мягкий голос. Однако достаточно было только одной недовольной интонации его тихого голоса, чтобы заставить вращаться на полную катушку такой консервативный маховик, каким являлась сыскная полиция. И приходится выворачиваться наизнанку, так сказать, соответствовать.

Как же объяснить всем этим чиновникам, что полицейский сыск – это не продажа какого-нибудь залежалого товара, а дело весьма деликатное, не терпящее суетливости, и один неверный шаг может сорвать тщательно подготовленную операцию, в которую вовлечена масса людей.

Не расскажешь, тем более государю императору. И потому приходится подобострастно щелкать каблуками и вытягиваться в струнку.

В этот же день Григорий Леонидович отправился в Москву.

Сухота одолевала всерьез, иссушила глотку. Григорий Леонидович налил воды из графина в стакан и выпил залпом. Потом единым махом проглотил и второй.

Он уже собирался покидать здание сыскной полиции, когда неожиданно прозвенел звонок. В какой-то момент Виноградов хотел перешагнуть порог, не обращая внимания на призывные сигналы, но потом подумал, что это может быть нечто важное.

Подняв трубку телефона, произнес, умело скрывая подступившее раздражение:

– Виноградов слушает.

– Григорий Леонидович, это Краюшкин вас беспокоит, – услышал Виноградов взволнованный голос помощника.

Раздражение улетучилось мгновенно.

– Голубчик вы мой, – едва не закричал в трубку Виноградов, – куда же вы пропали?! Вы же должны были мне позвонить еще вчера! Как вы меня напугали.

– Э-э-э-э, некоторое время я был занят, Григорий Леонидович, – виновато послышалось на том конце.

– Ладно, полноте вам, – отмахнулся Виноградов. – Не оправдывайтесь! Я вас где-то понимаю. Как прошел разговор?

– Разговор состоялся, на мой взгляд, весьма успешно. Подробности я вам расскажу при встрече. Но они хотят заручиться гарантиями того, что я финансово состоятелен.

– Вот как. Мало им этих денег?

– Выходит, так.

– Что же им нужно?

– Какие-нибудь подтверждающие документы.

– Это сразу так не делается. Какой они вам отвели срок?

– Завтра. В крайнем случае послезавтра. Если мы этого не сделаем, то сделка может сорваться, и денег мы не увидим.

– Попробую что-нибудь придумать. Давайте созвонимся с вами завтра. Примерно в это же время.

Виноградов положил трубку. На одну проблему стало больше.

Вновь подступила сухота. Григорий Леонидович подумал о том, что одним графином воды тут не обойтись.

Едва ли не всю ночь Григорий Леонидович провел без сна, мучаясь от того, как следует поудачнее разрешить задачу. Ничего не приходило. В голове полнейший сумбур. Требовались реальные, осязаемые деньги, в которые Макарцев мог поверить. Можно было бы попробовать сделать «куклы», но слишком велика сумма. В этом случае придется привлечь для работы половину сыскного аппарата. И где гарантия того, что кто-нибудь из сотрудников не связан с господином Макарцевым?

Одевшись, Григорий Леонидович выпил крепкого кофею и направился в почтовое отделение. Его управляющим был Стас Вениаминович Николаев, старинный приятель Виноградова. Их дачи располагались по соседству, так что нередко они коротали длинные летние вечера в долгих разговорах за рюмкой портвейна.

Увидев в отделении своего соседа, Николаев выглядел слегка обескураженным.

– Кого я вижу, Григорий Леонидович! – громко произнес он, стараясь спрятать невольное смущение от нежданной встречи (нечасто к нему заглядывают господа полицейские, пусть даже хорошие знакомые).

– Вот вы меня всегда зовете проведать вас. Как-то все не выпадало времени, решил сделать это сейчас.

Обернувшись на посетителей, толпившихся у стойки, Стас Вениаминович обескураженно произнес:

– Вы же знаете, Григорий Леонидович, что я всегда рад вас видеть, в любое время суток! Но сейчас в некотором роде я занят. Может быть, встретимся после работы?

– О, я вас надолго не задержу, – с живостью произнес Виноградов. – У меня к вам будет всего-то небольшая просьба.

– Ах, вот как? – еще более удивился Николаев. – Выкладывайте!

– Это по делам службы…

– Я понимаю, – с готовностью подхватил Николаев.

– Завтра около трех часов дня к вам придет господин Серафим Родионович Рыбушкин, чтобы отправить телеграмму в Санкт-Петербург в «Балтийский банк» о переводе одного миллиона пятисот тысяч рублей на свой текущий счет в «Императорский банк» в Москве. – Николаев внимательно слушал. – Допускаю, что он прибудет в сопровождении мужчины. Мне бы хотелось, чтобы вы лично приняли эту телеграмму, после чего передали ее мне.

Брови Николаева удивленно приподнялись.

– Так, значит, ее не нужно отправлять?

– Ни в коем случае!

– Не переживайте, Григорий Леонидович, сделаю все в точности.

– Вы меня очень выручите.

– Ну что вы! Наш долг – помогать полиции, – с чувством произнес Стас Вениаминович. Виноградову показалось, что в его голосе прозвучал вздох облегчения.

Вернувшись в сыск, Григорий Леонидович позвонил в гостиницу Краюшкину и проинструктировал его самым тщательнейшим образом. Только после этого он почувствовал заметное облегчение. Дело существенно сдвинулось.

Через день Краюшкин направился на Мещанскую улицу. Не без удивления отметил, что за ним на значительном отдалении продолжает вышагивать долговязый субъект. Правда, в этот раз он не очень-то и прятался и даже находил время, чтобы отпускать комплименты проходящим мимо барышням.

Краюшкин уверенно вошел в подъезд. Швейцар радушно, как старого доброго знакомого, поприветствовал Виктора Алексеевича кивком. Приободренный столь радушной встречей, он позвонил в знакомую дверь. Ждать не пришлось – дверь распахнулась с первым же звонком.

– Проходите, – произнесла горничная.

Подав девице трость и шляпу, Виктор Алексеевич вошел в гостиную.

– А мы вас ждем, Серафим Родионович, – проговорила Анна. – Пожалуйста, присаживайтесь, – предложила она свободный стул по праву хозяйки.

Краюшкин мимоходом отметил, что в этот раз на барышне было темно-фиолетовое платье, выгодно подчеркивающее ее тонкую талию и эффектно выступающую грудь. Но тотчас позабыл о прелестях хозяйки, встретившись взглядом с Макарцевым (Евдокимов сидел все в том же кресле, даже поза у него была прежней).

В ответ только вялая улыбка.

– Что вы нам скажете на этот раз?

Пожатие руки получилось столь же безжизненным.

– Вопрос решен, – энергично проговорил Краюшкин, источая самоуверенность. – Все очень просто, господа, я отправляю телеграмму в «Балтийский банк» в Санкт-Петербург, где находятся мои сбережения, о переводе одного миллиона пятисот тысяч рублей на мой текущий счет в «Императорский банк» в Москве и попрошу известить об их приходе по вашему адресу. Так что, как только деньги прибудут в Белокаменную, вы об этом узнаете раньше меня. – Улыбнувшись, добавил: – Вот мой номер телефона в гостинице, где я остановился, – набросал он несколько цифр на клочке бумаги.