Ёж - Алексей Антонов

— С чего ты взял? — Юля не собиралась сдавать подругу, тем более пытать ее еще никто не начинал. Она тоже присела на гору спальников, подперев Сандаля плечом. — А тебя что, зависть расперла?

— Да нет, — он прикурил сигарету и предложил огонек Юле, чем она воспользовалась в ту же секунду, — показалось.

— Наверно, — она глянула в сторону Бори, который уже паковал палатку, — мне вот тоже показалось, что Миллениум подкатывает к Женьке.

— Боря-то? — Миша глянул в сторону друга. — Не-е, зачем ему эта пигалица?

— Маленькая, да удаленькая. Слышал такую поговорку? — она подтолкнула его в плечо. — И не забывай, все-таки о моей подруге идет речь.

— Да ладно тебе, — он улыбнулся и выпустил облако дыма.

— И вообще, чего это ты расплетничался, на романтику потянуло?

— А то, — он искоса посмотрел на нее, бросил окурок в пламя костра и встал, — как-никак, вторую неделю тут в глуши, вот и подумалось…

— Что подумалось? — она тоже встала и посмотрела ему в глаза, роста они были почти одного, и ей не пришлось смотреть куда-то вверх, как Женьке, когда она хотела заглянуть в глаза Боре. Эта мысль, как молния, проскочила у нее в голове, и она ей усмехнулась, что ни говори, а Сандаль ей нравился, нравилось ей и то романтическое настроение, которое окутало их маленький лагерь с утра. Женька и Боря, она и Миша. Хотя с чего она взяла, что симпатична Сандалю? Она продолжала растворяться в его глазах, и ее вопрос так и повис в тишине.

— Ты чего? — Миша слегка встряхнул ее за плечи, он был так близко к ней, она продолжала смотреть ему в глаза. Возникла дурацкая пауза, уж чего-чего, а этого она от себя не ожидала, ей, конечно, нравился Сандаль, но не до такой же степени, чтобы терять дар речи, вот так внезапно, будто десятиклассница на первом свидании.

— Эй, голубки, — на поляне показалась Женька, — хотя нет, голубки — это как-то двусмысленно. Эй, товарищи, чего застыли, как два влюбленных, под фонариком в ночи? — она вплотную подошла к ним и сначала уставилась на подругу, потом на Мишу. — Ты чего с ней сделал, окаянный? — Женька весело толкнула Сандаля в бок.

— Да ничего он не сделал, просто задумалась, — Юля оторвалась от глаз Миши и отошла в сторону, делая вид, что занимается важными делами по сборке лагеря.

— О чем задумалась? — Женька не отставала. — Он тебя так нежно обнял, ты к нему тянешься, если бы не я, вы б сейчас, поди, уже целовались.

— Хватит выдумывать, — Юля оторвалась от своего якобы важного дела и посмотрела на подругу, — давай, раскладывай кружки по рюкзакам и потопали на точку, а то так точно до Ежа не доберемся.

— Вот-вот, — вмешался Боря, до этого момента стоявший в стороне и с удивлением наблюдавший за этой картиной, — слова разумного человека, мне уже начало казаться, что я один рвусь в город.

Они бодро забегали по лагерю, собирая вещи, никто не проронил ни слова, все работали как ни в чем не бывало. Минут через пятнадцать ребята загрузились палаткой со спальниками и покинули поляну, новый лагерь сегодня разбивать не требовалось, потому им придется весь день таскать этот груз на себе. Юля с Женей похватали теодолиты с треногами и выдвинулись на первую точку. Сегодня они работали в паре.

— Ну, подруга, ты меня опередила! — выпалила Женька, как только они углубились в лес, ее так и распирало от любопытства.

— В чем опередила-то? — Юлька упорно делала вид, что ничего не понимает.

— Как это в чем? — она всплеснула руками. — Да ты, похоже, Мишу-то захомутала по самое не хочу.

— Никого я не хомутала, как-то по-детски все вышло. Просто неловкая пауза, вот и все, не надо домысливать эту сцену из женских романов.

— Да ладно тебе, ты так смотрела на него… — Женька сделала паузу, подбирая нужные слова, — …если б не я с Борей, ты бы ему отдалась прямо там, на поляне.

— Тебе порнороманы писать надо, а не с теодолитом бегать по лесам, — Юля улыбнулась, — звучит-то как — «отдалась». Крепость пала, защитники сдались, и отдалась она противнику.

— Ну, какой он противник, вполне ничего себе парень, — настаивала Женя. — Может, вечером-то мне не идти с тобой в баню, может, ты с Мишей пойдешь? — она звонко засмеялась и подтолкнула подругу в бок.

— Жень, ну, правда, завязывай! — Юле начинала надоедать настойчивость подруги. Действительно, все вышло как-то неудачно, словно в женском романе. Она посмотрела в его глаза и растворилась в этих двух озерах души. Да так растворилась, что слова из себя выдавить не могла. Две недели провела с Сандалем бок о бок и тут внезапно провалилась в яму под названием «любовь». Любовь, конечно, громко сказано, но влечение определенно было.

— Ладно, завязала я, — она глубоко вздохнула, будто у нее отняли любимую конфету, — люблю я пообсуждать подобные темы.

— Ну, какая тут тема? — Юля укоризненно посмотрела на подругу. — Встретила бы его в городе, даже не посмотрела бы в его сторону, он же мужик тридцатилетний, зачем он мне сдался. Все дело в этой тайге, мы тут как будто замурованы вчетвером, уже сложно представить себе, что есть другой мир, где есть улицы, машины и толпы людей, спешащих куда-то.

— Так и я об этом, — Женька приободрилась, — тайга, романтика, мы тут как Робинзоны, как Адамы и Евы.

— Тристаны и Изольды, Ромео и Джульетты! — она засмеялась, глядя на подругу. — И самое главное — не в одном экземпляре, так, для массовки.

— Да ну тебя, не романтик ты.

— Я просто на него посмотрела, и ничего больше. На этом точка, была неловкая пауза, считай, что пионер приблизился к пионерке на расстояние меньше чем пятьдесят сантиметров, ошибся бедолага… — За разговором они выбрались на свою первую точку, времени у них было предостаточно, ребята до своих точек доберутся не раньше, чем через полчаса, а значит, можно было устроить небольшой привал.

— Все, отдых! — Юлька сбросила свой рюкзак с плеч и уселась на него верхом, одновременно доставая сигарету из кармана.

— Куришь как сапожник! — Женька сморщила свой маленький носик.

— Ты наблюдательна! — Юлька улыбнулась и выпустила дым в сторону подруги. — Потом как-нибудь брошу, а пока мне хочется курить, и я буду курить.

— Я и не спорю и не буду читать нотаций о том, что ты будущая мать и все такое… — Она бухнулась на свой рюкзак рядом с подругой, достала из рюкзака бутыль воды, которую еще утром набрала в Еже, и свинтила с нее крышку. — Я вот побаиваюсь пить воду некипяченой из реки, но пью.

— Расслабься, твой обожаемый Миллениум сказал, что пить ее можно с младенческого возраста, тут нет никакого производства на многие километры вокруг. Так что водичка там чище, чем та, которую в Екатеринбурге поставляют под видом питьевой.

— А этот город Еж, он же говорил, там вроде какая-то лесопилка.

— Это чистое производство, минимум выбросов, вряд ли они что-то сливают в реку, тем более мы выше по течению, — Юля осмотрела просторы, открывающиеся с вершины их сопки. Ей даже показалось, что она увидела разрыв в лесной чаще и пару шпилей антенн, торчащих с городских крыш. — Смотри, похоже, Еж, и река его огибает, как говорил Боря.

Женька проследила за взглядом подруги, и действительно в летнем мареве, словно мираж, виднелся город, разрывая зелень тайги. Город был небольшой, это было хорошо видно с сопки, крыши пятиэтажек блестели на солнце, отполированным битумом, их было всего пять, и стояли они в один ряд, очевидно, вдоль центральной улицы. Хотя там могли быть и другие дома, которые не было видно с их точки.

— Вообще, город — это как-то громко сказано, тебе не кажется? — Женя нахмурилась.

— Мне все равно, лишь бы там был горячий душ! — Юля встала и направилась к теодолиту, по ее расчетам, время привала вышло, пора было браться за работу. Она быстро расчехлила треногу и установила ее над точкой, потом водрузила на нее теодолит и начала его установку. Женька все еще сидела на своем рюкзаке, поглядывая на подругу.

— Мне-то чем заняться? — она встала с рюкзака и еще раз осмотрела окружающую их тайгу. — Надо было все-таки и сегодня разделиться, так быстрее бы было.

— Ага, и ребята бы в полном снаряжении таскались от точки к точке, они же там со всеми нашими вещами по тайге бродят, шутишь, что ли.

— Они у нас сильные, могли бы и поднапрячься.

— Живет в тебе маленький садист, Женька. Доставай из рюкзака планшет, будешь циферки записывать, а после обеда я буду отдыхать, а ты замерять.

— Ладно, ладно, позаписываю! — Она подошла к рюкзаку и извлекла из него планшет, в скрепке которого были чистенькие листы бумаги и зажат карандаш с калькулятором.

Юля посмотрела в окуляр теодолита, нашаривая точку, на которой должны были обосноваться ребята, сопку она нашла быстро, но та была пуста, как отполированная лысина старца. На горизонте она увидела, как чистое и прозрачное небо начинали затягивать свинцовые тучи, в черном лоне которых мелькали ослепительные вспышки молний.