Самозванка - Скотт Вестерфельд

Некоторое время мы сидим молча, пока я не набираюсь смелости спросить…

– Наш союз еще в силе? Или ты считаешь меня виновной в убийстве твоей семьи?

Он не отвечает, пребывая в глубокой задумчивости. С листьев стекают капли дождя. В языках пламени тихонько шипят влажные сучья.

Не в силах больше сидеть вот так, я приближаюсь к нему в темноте. Но совершенно не знаю, как это делается – как прикасаться к кому-то. Я ничего не знаю.

Когда на плечо ему опускается моя рука, он вздрагивает. Из тела вырывается всхлип.

– Я мог бы как-то это предотвратить. Но сделал все только хуже, доверившись тебе.

– Это не твоя вина, Кол. – Извечная мантра моей сестры.

– Надо было заставить маму выслушать…

– И не ее вина тоже. Виноват он. Всегда только он.

Кол начинает дрожать, поэтому я притягиваю его к костру. Мои тренировочные штаны сшиты из водонепроницаемой ткани, а его одежда вся вымокла от дождя.

Я поднимаю глаза к небу: не видно ни звезд, ни луны, ни самолетов. Кругом только удушающая тьма – сожженного и развеянного по ветру города.

Дымовая завеса настолько плотная, что сквозь нее невозможно разглядеть наш небольшой костер. Я беру последнюю охапку растопки и бросаю ее в кучу. Она отзывается шипением промокшей злобной кошки.

– Нас наверняка считают мертвыми, – произносит Кол. – Пускай так оно и будет, не станем их переубеждать.

Я встречаю его взгляд поверх языков пламени. Мысль хорошая, но есть одна загвоздка.

Дома по-прежнему остается Рафи, целая и невредимая. Как только отец убедится в моей смерти, он явит миру ее – и тогда Кол узнает, что все это время я была самозванкой, внедренной в их семью для усыпления бдительности.

Узнает, что я постоянно лгала ему.

Но нельзя раскрывать ему всей правды сегодня. Его мир и так уже пошатнулся.

– Хорошая идея, – соглашаюсь я.

– Решив, что я погиб, твой отец не станет меня искать. Нам будет легче передвигаться, если за нами не станут охотиться.

– Передвигаться? И куда мы направляемся? Есть кто-то, кто сможет тебя защитить?

– Мне не нужна защита. Я хочу мести.

Меня охватывает сильнейшая усталость. Кол так и не уяснил: в игре у моего отца невозможно выиграть.

– Послушай, Кол. Сколько бы войск ни осталось у Виктории, их все равно не хватит для победы. Ты только подвергнешь гибели еще больше своих людей!

– Знаю, – отвечает он.

– Другие правящие семьи тоже не станут помогать. Да, они посочувствуют тебе, на какое-то время наложат на Шрив эмбарго[20]. Некоторые, возможно, предоставят тебе убежище до тех пор, пока ты не будешь представлять угрозы. Но ни один город не станет рисковать и вступать с ним в полномасштабную войну!

– Тогда я обращусь к людям, не живущим в городах. Тем, кто всегда ненавидел его. И у которых при этом есть своя собственная армия.

Я качаю головой:

– И кто же это?

Отстранившись от костра, Кол дарит мне холодную улыбку.

– Я присоединюсь к мятежникам.

Перебор

Наступает утро. Я любуюсь спящим Колом.

Он лежит свернувшись калачиком. Костер давно прогорел, мои вещи, руки и волосы пропахли гарью. Дым после нападения на Викторию наконец рассеялся, и ясное небо сияет голубизной.

Так странно: даже после всего случившегося я до сих пор думаю о нашем поцелуе. Ведь это был мой первый реальный поцелуй. А тот его взгляд…

Теперь он больше никогда на меня так не посмотрит. И не поверит мне. Особенно когда узнает, что я была ключевым звеном в отцовском замысле против его семьи.

Колу даже неизвестно мое настоящее имя. Каждый раз, собираясь ему сказать, я вспоминаю сэнсэя Норико – и этого оказывается достаточно, чтобы держать рот на замке.

Впрочем, рано или поздно этот разговор должен состояться, прежде чем в сети появится истинная Рафи.

– Давай убьем кролика, – после пробуждения предлагает Кол.

– Звучит неплохо. – На поиски мятежников уйдет какое-то время, а есть все же хочется.

Напившись дождевой воды и свернув наш скромный лагерь, мы отправляемся к опушке леса. Скайборд мы оставили заряжаться на солнце разложенным солнечными панелями вверх.

С луком наизготове Кол ведет меня по краю леса, между деревьями и поляной. Мы стараемся держаться в тени зарослей, временами выглядывая из-за высокой, залитой светом травы.

– Здесь обитают два вида кроликов, – тоном экскурсовода рассказывает он. – С маленькими ушками называются вулканическими. Но для еды они не годятся, в них мало мяса.

– Вулканическими? Ты серьезно?

Кол пожимает плечами.

– Природе все равно, как и кого называть. Мы с тобой охотимся на американского кролика – с большими ушами.

– Ясно. Только тут уже дело за тобой. Мой нож не предназначен для кроликов.

– Слишком медленный?

– Напротив, он способен преодолеть звуковой барьер, – фыркаю я. – Только, боюсь, это будет перебор, если только ты не умеешь готовить кроликовую пыль.

Кол косится на мой нож.

– А для чего на самом деле предназначена эта штуковина?

– Для защиты, когда меня кто-то пытается убить. Если мне нужно выбраться из комнаты, он может прорезать стену. Если мне необходимо укрытие, он превращает мебель в облака пыли.

– Неудивительно, что Хефа заперла его. – Кол переводит взгляд с ножа на меня. – Откуда тебе столько известно о древнем оружии?

На этот вопрос нет другого ответа, кроме как правдивого.

– Кол, мне известно обо всех видах оружия. Меня учили убивать с семи лет.

Его глаза округляются.

– Ты сказала – с семи?

– Да, с семи.

Я вижу по его взгляду: теперь он смотрит на меня совсем другими глазами.

Кол сразу понял, что я не похожа на ту неуравновешенную светскую львицу, какой предстает в новостях Рафи. Я понравилась ему своей неожиданностью – тем, что смогла перехитрить целый мир. Сейчас же он, заглянув в самую суть, видит перед собой обученную убийцу, которая начинает его пугать.

– Куда ты отправишься после того, как я примкну к мятежникам? – внезапно спрашивает он.

Я бросаю на него удивленный взгляд:

– Что ты имеешь в виду?

– Рафи, мятежники ни за что не станут тебе доверять. Из-за того, кто ты есть.

– Кто я есть? Но твоя семья уже долгие годы воюет с ними!

– Только они не пытались меня убить.

Я медленно втягиваю воздух. Вчера перед сном меня все не отпускала одна мысль: Кол собирается присоединиться к людям, которые напали на конвой, сопровождавший меня две недели назад.

– Может, они ждали подходящего случая. Кол, ты точно уверен,