Тайная война Разведупра - Михаил Ефимович Болтунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее уже пытались отремонтировать различные специалисты, но, увы, попытки не увенчались успехом.
На молодого радиста, признаться, тоже никто особых надежд не возлагал, но попытаться все-таки разрешили.
Изучив содержимое радиолы, Юрий понял: сгорел силовой трансформатор. Но он не подлежа,! разборке. При выходе из строя его попросту заменяли новым. Но где взязь этот новый? Значит, выход один — разбирать и ремонзировать самому.
Трансформатор представлял собой запаянную металлическую коробку, облитую битумом. Две недели Мажоров обжигал на костре битум, распаивал коробку, потом перематывал трансформатор. И аппарат наконец заработал. На чудо возрождения радиолы сбежалось посмотреть все банное начальство — заведующая, бухгалтер, завхоз. Мажорова хвалили.
Неплохо шли дела у Юрия и в техникуме. В октябре 1938 года его даже приняли в комсомол. Хотя этот факт для него до сих пор остается загадкой — ведь его отец был репрессирован.
Не оставил Юрий и свое увлечение. Правда, теперь радиолюбительством особенно заниматься было некогда, с раннего утра до полуночи то учеба, то работа. Но существовали прекрасные дни — каникулы. На каникулах он собрал и настроил первый в своей жизни супергетеродинный приемник, о котором прочитал в журнале «Радиофронт». Назывался он ЛС-». Этот приемник стал без сомнения новым этапом в развитии радиотехники для всех радиолюбителей.
Вскоре в том же журнале Юрий обнаружил описание любопытного экспоната Всесоюзной радиовыставки — 16-лампового, весьма сложного приемника, автором которого был некто Докторов. Фамилия создателя Мажорову ровным счетом ничего не говорила, а вот приемник собрать захотелось. И Юрий его собрал. Он принимал много станций в коротковолновом диапазоне.
…В марте 1940 года возвратился домой отец. Оказывается, после ареста он находился в пересыльной тюрьме в Ташкенте. Его допрашивали, били, требуя сознаться, что состоит в организации анархистов. Сломали ключицу, ребро. Заставили подписывать какие-то документы. Отец не подписал ничего.
Потом его перестали допрашивать, словно о нем забыли. Скорее всего, так и было. И только поездка матери Юрия в Москву, где она пробилась к следователю на Лубянку, помогла освобождению отца.
Через полгода, в октябре 1940-го. Юрия Мажорова призвали в армию. Он был отличником учебы, занимался уже на 4-м курсе, и до окончания оставалось совсем немного — написать диплом, да защитить его. Однако окончить техникум ему не дали.
Красной армии штыки…
В военкомат Юрия Мажорова провожали всей семьей — отец, мама, сестра Аня. На площади перед зданием Ташкентского военкомата — толпа людей, слышится смех, плач, шутки, выкрики.
Вскоре подали автомашины. Какой-то военный выкрикивал фамилии. среди которых была и его, Мажорова. Теплые вещи приказали вернуть провожающим. Это показалось странным, ведь призывники считали, что их сегодня же отправят эшелоном куда-нибудь на Север или как минимум в Центральную Россию. Но их отправили, по сути, на соседнюю улицу, которая называлась Саперной. Там располагалась воинская часть и школа младших командиров.
Прозвучала команда «К машине!», они спрыгнули на плац, построились и строем зашагали… в столовую. Так 4 октября 1940 года призывник Юрий Мажоров впервые попробовал солдатский суп и кашу, надел гимнастерку и накрутил обмотки. Он попал в учебную роту, где готовили радиотелеграфистов для частей особого назначения — ОСНАЗ. В будущем выпускникам этих учебных подразделений предстояло заниматься радиоразведкой.
За время обучения курсантам роты предстояло научиться многому — принимать на слух сигналы азбуки Морзе, овладеть техникой передачи этих сигналов на радиопередатчиках, а также научиться с помощью радиопеленгаторов определять местоположение источников радиосигналов.
Воинской частью командовал капитан Плошай, который недавно вернулся из Испании. На его гимнастерке красовался боевой орден Красной Звезды. Первый месяц ушел на отработку курса молодого бойца — строевая подготовка, отход и подход к начальнику, приветствие, движение в строю. Курсанты пели строевые песни: «По долинам и по взгорьям», «Броня крепка и танки наши быстры».
На исходе месяца они приняли присягу и получили оружие — винтовки 1896 года конструктора Мосина. Начались тренировки по сборке и разборке оружия.
Однако вскоре начались занятия по специальности. Курсантов учили приему на слух. Они сидели в наушниках, а преподаватель передавал на ключе азбуку Морзе. Сначала все делалось на малой скорости, потом она нарастала. Не всем удавалось освоить быстрый прием. Начались отчисления. Курсантов переводили в хозвзвод, в шоферы-мотористы, а то и отправляли в другие части.
У Мажорова прием на слух шел хорошо. Вскоре он принимал уже 120 знаков в минуту.
Дальше были занятия на ключе. Через пять месяцев Юрий не только успешно принимал на слух, но и передавал на ключе 140, а иногда и 150 знаков в минуту.
В марте 1941 года Мажоров ознакомился с новой по тем временам «радиостанцией скоростного бомбардировщика», или сокращенно РСБ. Это был наземный вариант станции. Он разворачивался в палатке. Боевой расчет курсантов расконсервировал и собрал станцию. Была установлена связь с дальним корреспондентом.
Через месяц Юрий Мажоров и несколько его товарищей подали рапорты, попросили о досрочной сдаче экзаменов и отправке их на боевую работу. Да, именно на «боевую работу», ведь радиоразведка всегда ведет реальный поиск.
В конце апреля экзамены были сданы досрочно, Мажорову присвоили звание младшего командира, и в петлицах появились два треугольника. Он был направлен для дальнейшего прохождения службы на пункт радиоразведки, который дислоцировался в районе Троицких лагерей, что в тридцати километрах от Ташкента.
Пунктом командовал старший лейтенант Иван Иванин, подразделение выпускников учебной роты принял под свою команду лейтенант Бачков.
Главной задачей вновь прибывших стал прием радиотелеграмм, которые направляла английская колония в Сингапуре непосредственно в Британию. Это были зашифрованные радиотелеграммы. Мажоров и его товарищи заносили эти радиотелеграммы в толстые тетради, однако, что с ними дальше делать, никто не знал. Тексты не расшифровывались, собирались в большие стопки и пылились в сейфе.
Жизнь входила в спокойное, размеренное русло. Однако все изменилось в одночасье, 22 июня 1941 года. Младший командир Мажоров находился в этот день в увольнении, дома. Пообщавшись с родными, он включил свой любимый радиоприемник. Полазил по волнам, настроился на Берлин.
«В дневные часы, — вспоминает Юрий Николаевич, — слышимость была отличная, громкая чистая без помех. Я обратил внимание на то, что немцы передавали бравурные марши, прерываемые краткими сообщениями. В школе немецкий язык мы учили
