Научиться быть ведьмой - Ольга Обская

Оставалась еще одна, самая загадочная фигура – проректор Матвей Тимофеевич, который неожиданно оказался отцом Димы. На первый взгляд ни сам профессор, ни история с шантажистами никак не касались Вероники, но Никите не нравилось, что проникновение подопечной в кабинет Петра Ивановича и исчезновение Матвея Тимофеевича совпали по времени. И тут у Никиты родилась неожиданная догадка о том, что может связывать Веронику и проректора. Матвей Тимофеевич, как выяснилось, не любит афишировать свои родственные отношения. Значит, не исключено, что среди студентов могут быть еще какие-нибудь его родственники. Что, если Вероника приходится ему племянницей? Или даже дочерью? Это предположение необходимо было проверить как можно быстрее, ведь теперь, когда шантажисты лишились одного крючка, на который был пойман Матвей Тимофеевич, они будут искать другой.

Особняком в списке подозреваемых стоял еще один странный объект – Большой бубен. Информации, которой располагал Никита, было пока недостаточно, чтобы понять, действительно ли игра шантажистов идет вокруг этого мертвого артефакта. Да и вообще, Никита практически ничего не знал ни про восточносибирских шаманов, ни про их утерянные для Ведьмовского сообщества методики. Эту тему в его альма-матер проходили вскользь. Поэтому он наметил себе еще одну цель – нарыть как можно больше информации по этому вопросу.

Довольный тем, что ему удалось собрать воедино все подозрительные факты последних трех дней и наметить план дальнейших действий, Никита решил, что можно возвращаться к себе. Проходя мимо общежития девушек, он глянул на окно комнаты Вероники. Свет был выключен, значит, она уже спит. Ну, или пытается заснуть…

Нет, Вероника не спала и даже не пыталась заснуть. Она лежала в кровати с закрытыми глазами и думала про события сегодняшнего дня. И даже не про голограмму, которая вызвала у нее состояние, близкое к отчаянию, а про то, что в очередной раз на письмо ректора с требованием сообщить, как продвигается ее расследование, ей нечего было ответить.

У нее по-прежнему был только один подозреваемый. Тот, кто спровоцировал ее на проникновение в кабинет ректора, тот, кто единственный знал об ее намерениях туда забраться, тот, кто все время крутился где-то рядом, тот, кто и сегодня подозрительно оказался в нужное время в нужном месте, а именно в 9 часов вечера в мужском туалете на втором этаже. Вероника знала – слова Никиты о том, что он заходил в библиотеку за забытым смартфоном, были на ходу придуманной отговоркой. Ника точно помнила, что когда они ужинали в кафе, телефон был у Никиты в кармане – она заметила, как парень достал его, чтобы прочитать чью-то SMS, а затем снова сунул на место.

В висках стучала неприятная до скрежета в зубах мысль: «Неужели Никита? Неужели это все-таки он как-то замешан в краже документов и других странных событиях, происходящих в последнее время?» Логика подсказывала, что уже пора начинать расследование именно в этом направлении. Нужно было вспомнить все мелкие детали, проанализировать странные совпадения, но сосредоточиться Веронике мешал стук собственно сердца. Раньше она никогда не ощущала его работу так отчетливо. Биения были ритмичными и… оглушительными. Настолько громкими, что на их фоне трудно было расслышать, что ей там нашептывает логика. Видимо, воспоминания о том волнующем чувстве, которое охватило девушку в объятиях Никиты, заставляло сердце стучать так бешено. Она теперь все время вспоминала его объятия, стоило ей подумать о нем.

Сейчас бы поговорить с Наташей. Или хоть с кем-нибудь! Веронике было нестерпимо оставаться наедине со своими тревожными мыслями и противоречивыми чувствами. Она привстала с кровати и взяла с тумбочки смартфон, чтобы узнать, который час. Полпервого – неподходящее время, чтобы идти в гости к подруге… но можно позвонить маме. Она точно еще не спит, ведь в Славянославске, маленьком белорусском городке, расположенном на тысячи километров западнее Верхнетайгинска, сейчас было всего только полвосьмого. Вероника соскочила с кровати, накинула халат и включила ноутбук.

– Доченька, привет, ты чего это не спишь? – Мама улыбнулась и подмигнула Нике с экрана, и та невольно заулыбалась в ответ.

– Захотелось тебя увидеть…

– Ночью? Кого ты обманываешь? – Маме не надо было обладать дедукцией, чтобы догадаться о причинах такого позднего звонка – дочь чем-то встревожена.

– Нет, правда, мам, сегодня я ничего такого не натворила, никаких правил не нарушила. Это совсем не то, что ты подумала.

– Тогда что?

– Да, говорю же, ничего. – Даже если бы Вероника захотела поделиться с мамой своей проблемой, все равно не смогла бы сформулировать ее толком.

Мама, пристально поглядев на дочь, кажется, сделала для себя какой-то вывод. Она решила больше не приставать к Веронике с вопросами – бесполезно, а начала рассказывать о разных разностях: про соседей и про сослуживцев, о последних событиях в их родном городке, о своих планах на Новый год.

Мать и дочь разговорились и не замечали, что их беседа длится уже больше двух часов. Это не было для них рекордом. Они могли проболтать и всю ночь напролет. Они были близки, как подруги. Они были интересны друг другу. В какой-то момент Вероника ощутила, что тревога, которая душила ее, отступила, растворилась в маминой мягкой иронии, она уже было хотела заканчивать разговор, но тут услышала вопрос:

– Ты скучаешь по ним?

– Скучаю, – ответила Ника. Любой разговор с мамой так или иначе спотыкался на этом вопросе. Вероника поняла, что проговорит еще несколько часов – теперь поддержка требовалась маме.

Глава 14. Общественно-полезные часы

– Наташ, ну что ты долбишься в такую рань? Сегодня же воскресенье! Дай поспать! – Веронику раздражал вкрадчивый стук в дверь, который разбудил ее на целый час раньше, чем надо. Как бы ей пригодился этот часик сладкого сна, учитывая, что во власть Морфея она отдалась сегодня только под утро, а впереди ее ждала скучнейшая отработка в библиотеке.

– Ну, заходи, раз пришла! – крикнула она, потому что стук не прекращался. – Ты же знаешь – не заперто. Еще подруга называется – сама не спит и другим не дает, – проворчала Вероника и начала вставать с кровати.

Но уже в следующую секунду нырнула туда снова и закуталась в одеяло по самую шею. На пороге стоял Никита с самодовольной улыбкой на губах. Он заметил, что Вероника уже набрала побольше воздуха в легкие для гневной тирады, поэтому сыграл на опережение:

– Привет! Ты же сама пригласила войти!

– Неслыханная наглость! – Щеки Вероники запылали от возмущения. – Ворвался без спроса, да еще в такую рань! Сейчас же уходи!