Все ради любви - Мишель Рид

Взглянув на него, прямо стоящего возле своего скорчившегося на стуле хозяина, Люсинда почувствовала горячее желание ударить их обоих. Но сдержалась и отвернулась, стиснув руки на груди.

– Эви вышла оттуда, не взяв с собой ничего, – дрожащим голосом прошептала она. – В шоке. Не понимая даже, что она делает и куда идет… – Несколько раз нервно сглотнув, она продолжала: – Я не знаю, долго ли она шла, но каким-то образом она оказалась около моей двери – моей двери! – она обернулась к Рашиду. – Ты хотя бы представляешь, где это? И она истекала кровью! – Люсинда всхлипнула. – Она была вся в крови и даже не заметила этого!

Вскочив на ноги, Рашид ринулся было к двери, но тут же остановился и замер на месте, словно тугая пружина держала его в напряжении.

– Они ее коснулись хоть пальцем? – выпалил он.

– Кто? – с горечью спросила Люсинда. – Твои люди?

– Это не были люди шейха Рашида, леди Делахи, – возразил Азим.

– Ну, люди его отца, какая разница? – бросила Люсинда в ответ. – Но, отвечая на твой вопрос, – нет, Эви ничего не говорила о физическом насилии, они просто показали ей, что твой отец ненавидит ее до такой степени, что у вас нет ни малейшего шанса остаться вместе.

– Как ее состояние? – мягко осведомился Азим. По лицу Люсинды потекли слезы, но она сердито смахнула их – жестом, напомнившим Рашиду Эви.

– Она потеряла много крови, – сказала Люсинда. – Но по какому-то капризу судьбы ребенок оказался невредим. Теперь ей предписан строгий постельный режим, никаких стрессов и споров. Поэтому я буду очень признательна, шейх Рашид, если вы с уважением отнесетесь к предписаниям врачей.

Предупреждение. Угроза. Англичане ничуть не хуже арабов умеют подчеркнуть и то и другое в предельно вежливой форме.

Рашид не ответил. Поднял руку и поднес ее к глазам, потом повернулся лицом к Люсинде. Она вдруг увидела, что пережитое оставило на его лице неизгладимый след – напрочь исчезли высокомерие и упрямство.

– Могу я увидеть ее? – хрипло спросил он. Люсинда только непреклонно покачала головой.

– Без согласия Эви – нет, – сказала она. – Это может ее расстроить, а я такого не допущу. Я уже предупреждала.

Рашид только кивнул.

– Тогда я подожду, пока она не согласится, – сказал он и, вернувшись к стулу, снова сел.

Утром он продолжал сидеть там же, и даже ожесточенное сердце Люсинды начало смягчаться.

– Я не хочу его видеть, – упрямо твердила Эви.

– Но дорогая моя, – просяще говорила ее мать, – он просидел здесь всю ночь, думаю, это заслуживает снисхождения!

– Я уже сказала, – повторила Эви, – что не хочу его видеть.

Люсинда с легким раздражением продолжала настаивать:

– Я никогда не ожидала, что мне придется это говорить, Эви, но ты к нему несправедлива. Он в отчаянии! Это ведь и его ребенок, и он имеет право убедиться, что с вами обоими все в порядке!

– Вот ты его и успокой, – холодно посоветовала Эви. – Врачи сказали, что мне нельзя волноваться и расстраиваться, а Рашид меня расстроит.

С этими словами она отвернулась и устремила взгляд в окно. Невероятно, до какой степени изменилась Эви за эти сутки! Казалось, что угроза потерять ребенка воздвигла вокруг нее огромную защитную раковину, в которую она теперь пряталась и из которой не желала выходить.

В то же время ее мать превратилась из недоступной леди в обыкновенную женщину, потрясенную и переживающую за свою дочь. Поездка на машине «Скорой помощи» в больницу, долгие часы ожидания, осознание того, что ее дочь действительно может не выжить, совершили в ней разительную перемену. Она внезапно осознала, что на самом деле важнее всего для нее в жизни. Что именно жизнь дочери – это самое важное.

Каким-то чудом врачам удалось остановить кровотечение и спасти ребенка, но как это повлияло на сознание Эви, мать не знала и боялась даже предположить, потому что за все двадцать три года Эви никогда так не замыкалась в себе, как теперь.

– Я думала, ты любишь его, – негромко настаивала мать. – Так во имя этой любви неужели он не заслуживает встречи?

– Нет, – равнодушно отозвалась Эви.

– Эви…

– Я устала, – перебила ее дочь и, закрыв глаза, крепко закусила губу.

Внезапно она провалилась в глубокий сон. Она не слышала даже, как ее мать вышла из палаты. Когда она снова открыла глаза, за окнами стемнело и около нее была сиделка.

– Вам надо поесть, мисс Делахи, – сказала она. – Вы не ели ничего вот уже больше суток, а для ребенка это может быть вредно.

– Я могу встать? – спросила Эви.

Но сиделка только грустно покачала головой.

– Боюсь, что пока нельзя.

Наконец, умытая и причесанная медсестрой, она увидела принесенный поднос с ужином. Сиделка мягко сказала:

– У вас посетитель. Он ждет уже целые сутки. Вы не хотите увидеть его, хотя бы на минуту?

Эви молча уставилась в тарелку с супом, поднесла ложку к губам. Сначала ей показалось, будто она глотает опилки, но секунду спустя почувствовала вкус куриного бульона.

– Думаю, он не уйдет отсюда, пока не увидит вас, – добавила сиделка. – Он приехал в больницу вчера вечером и с тех пор не выходит из комнаты ожидания, только раз вышел, чтобы переодеться. Ваша мать его упрашивала, его спутник его упрашивал, мы все тоже уговаривали, но он, кажется, даже не понимает, о чем мы говорим! Я никогда в жизни не видела, чтобы люди были так преданны!

«Вот и полюбуйся», – подумала Эви, не отвечая и продолжая смотреть в тарелку. Подождав немного, сиделка вздохнула и вышла. Поужинав, Эви снова свернулась клубком и заснула, думая о том, что Рашид где-то здесь, за стеной, ждет встречи с ней.

Когда она проснулась, серый рассвет едва-едва забрезжил за больничными окнами, а в ногах кровати стоял какой-то человек, читая ее медицинскую карту.

Эви пошевелилась, и он поднял голову.

– Доброе утро, мисс Делахи. – Он улыбнулся и опустил голову, снова углубившись в чтение медицинских данных. – Ваш ребенок определенно решил нас не покидать, – весело добавил он. – Полагаю, что именно смешение двух таких упрямых кровей дало ему такое упорство и жизнестойкость.

– Азим, – выдохнула Эви. – Что вы здесь делаете?

– Я – личный врач шейха Рашида, – напомнил он ей. – Это означает, что теперь я – личный врач его ребенка.

– Вы шутите? – Эви попыталась приподняться на подушках.

– Ни в коем случае, – спокойно возразил Азим. – Где бы ни был ребенок шейха Рашида, с этого дня я должен следовать за ним… Ну, перестаньте! – воскликнул он, увидев выражение лица Эви. – Мы ведь с вами друзья, не правда ли? Я никогда не был назойливым, и общаться со мной вы вполне можете, не так ли?