Все ради любви - Мишель Рид

Эви почувствовала, как невольно затвердел и приподнялся выше ее подбородок. Что именно он собирался достать из кармана, она не могла предугадать, но увидеть небольшой листок бумаги не ожидала.

Инстинктивно она с подозрением шагнула вперед, чтобы взять этот листок, но тут же отпрянула назад, переведя взгляд с непроницаемого лица Джамала Аль-Карима на то, что он держал в руке. И почувствовала нарастающую пустоту и холод в груди.

Это был чек Всемирного фонда помощи на сумму в два миллиона фунтов стерлингов.

– Принц осведомлен о вашей бескорыстной работе в этой прекрасной благотворительной организации, – пояснил Аль-Карим, видя замешательство и недоумение Эви. – Он просит вас принять этот скромный взнос как… знак примирения. И в свете последних событий, – так же спокойно и бесстрастно продолжал он, – он надеется, что вы также поймете необходимость предложить вам это…

Эви поморгала, глядя на карточку, появившуюся из кармана посланца отца Рашида. Снова шагнув вперед, она взяла и ее.

В глаза ей бросился золотой логотип очень известной и очень дорогой клиники в Лондоне. Ледяной ужас скрутил ее, когда наконец пришло понимание, чего именно от нее хотят.

– Разумеется, принц осведомлен о вашем… деликатном положении, – медовым тоном заговорил Джамал Аль-Карим. – В надежде на ваше понимание он, оставаясь вашим покорным слугой, предлагает вам покончить с этим…

Покончить с этим… Покончить с этим! Чудовищные слова бешеной каруселью завертелись в мозгу Эви, пока она молча смотрела на карточку. Ее посетители безмолвно откланялись.

Эви стояла не двигаясь, не дыша и даже не думая. Надежды не осталось. Ждать больше нечего. Никогда Рашид не войдет в эти двери с радостным известием о том, что все решилось и они будут вместе.

Потому что Рашид сейчас в Абадиллахе, с Айшой.

И Эви ни за что не останется в его квартире.

Эви разжала пальцы и уронила на пол и чек, и визитную карточку. Потом развернулась и просто вышла вон – в холл, к лифту. Спустившись вниз, она быстро прошла мимо швейцара и даже не обернулась на резкий оклик.

На улице было по-прежнему жарко. Лондон нежился в полосе теплого антициклона, и большинство людей были одеты легко, по-летнему. Поэтому Эви не выглядела странно или неуместно в своем бледно-голубом топе и тонких белых брюках в этой пестрой, спешащей куда-то толпе.

Некоторое время за ней медленно следовала машина, хотя Эви этого и не замечала. Однако, когда она свернула в переулок с пешеходным движением, наблюдатели отстали.

Час или два спустя она все еще шла и шла вперед. Наверное, совершенно инстинктивно ноги сами привели ее куда надо, потому что неожиданно Эви обнаружила, что стоит у подъезда дома, где жила ее мать.

Она позвонила, и в динамике домофона ей ответил голос Люсинды.

– Это Эви, – услышала она свой голос. – Можно я войду?

Секунду ей никто не отвечал, потом раздался писк, извещающий о том, что дверь открыта. Квартира матери была на первом этаже. Люсинда уже стояла у открытой двери, когда Эви подошла к ней. Взглянув на дочь, леди Делахи сделалась белее мела.

– Боже мой, Эви! – потрясение ахнула она. – Ты же вся в крови!

Эви ничего не услышала: она без чувств рухнула к ногам матери.

Поздним вечером того же дня, когда Люсинда сидела в больничной палате у кровати дочери, дверь внезапно распахнулась и стремительно вошел Рашид Аль-Кадах, сопровождаемый своим верным слугой.

Он увидел лежащую неподвижно Эви и подался вперед. Но тут же остановился, потому что на его пути непреодолимой преградой встала Люсинда Делахи.

Люсинда выглядела сейчас совсем не так, как должна выглядеть высокородная леди: растрепанные волосы с остатками лака, постаревшее усталое лицо, смазавшийся макияж… За несколько часов она стала старше на много лет. По обычно гладкому лбу пролегли морщины.

Она молча вытеснила их из палаты и плотно закрыла за собой дверь.

– Как вы смеете еще появляться здесь? – гневно спросила она.

Казалось, Рашид даже не услышал ее. Его бронзовая кожа стала серой, золотистые глаза почернели от ужаса.

– Ребенок…

– О, думаю, тебе доставило бы огромное облегчение услышать, что ребенка она потеряла! – бросила ему в лицо Люсинда.

– Нет! – застонал Рашид и, схватившись за голову, замер. Азии осторожно тронул его за руку. Люсинда поняла, что Рашид неправильно понял ее.

– Так вот, она не потеряла ребенка, – с видимым удовольствием сообщила она, исправляя невольную ошибку. – Хотя я поражаюсь, как ей это удалось после того, что с ней сделали ваши прислужники!

– Здесь есть место, где мы можем поговорить без свидетелей? – тихо спросил Азим.

Больничный коридор был практически пустым, но из дверей некоторых палат уже высовывались любопытные.

Азим все еще держал за руку Рашида, который стоял неподвижно, потрясенный и раздавленный. И отчего-то именно его вид ожесточил мать Эви.

– Без свидетелей? – прошипела она. – Хорошо, без свидетелей так без свидетелей! – С этими словами она решительно зашагала по коридору, не оглядываясь на идущих за нею людей.

Она не собиралась церемониться с ними. Только что пройдя сквозь ад, осознав свою беспомощность, когда жизнь вместе с кровью вытекала из ее дочери, она почувствовала, что жаждет другой крови за это. Крови шейха Рашида Аль-Кадаха!

– Вы знаете, что с ней сделали эти двое ваших посланцев? – гневно обратилась Люсинда к нему, едва за всеми троими захлопнулась дверь комнаты для посетителей. – Если Эви когда-нибудь и сможет тебя простить, то я – никогда, ни за что в жизни!

– Это недоразумение, – пробормотал Рашид.

– И то, что ты не удосужился ни разу ей позвонить за две недели, тоже недоразумение?

– У меня не было хороших новостей, – глухо проговорил Рашид. – Мне казалось… что лучше подождать, пока не появятся хорошие новости.

– Лучше? – презрительно махнула рукой Люсинда. – Очень хорошо с твоей стороны было держать ее в таком неведении! Одному Богу известно, чего она только не передумала, сидя там одна! – воскликнула она. – Эви всегда склонна была преувеличивать! Тебе-то это должно быть известно! Ты же уверял, что любишь ее! Ты обещал о ней позаботиться! – безжалостно продолжала она. – А вместо этого твои люди обошлись с ней как с продажной девкой!

Рашид вспыхнул и вдруг резко опустился на стул, закрыв лицо руками.

– Леди Делахи, – тихо и вежливо подал голос Азим. – Мы понимаем вас и принимаем ваш гнев как должное. Но не могли бы вы объяснить точнее, что именно случилось после того, как мисс Делахи покинула квартиру?

Взглянув на него, прямо стоящего возле своего скорчившегося на стуле хозяина, Люсинда почувствовала горячее желание ударить их обоих. Но сдержалась и отвернулась, стиснув руки на груди.