Террорист - Лев Пучков

Итог: проект классически сдох.

Впрочем, это для вас наверняка не новость, и любой здравомыслящий человек прекрасно понимает: проект «Возвращение» был обречен изначально. Что такое даже половина вернувшихся – пусть будет пятнадцать миллионов славян? Это явное и непропорциональное усиление Народа. Возвращаются жизнеспособные, грамотные и предприимчивые люди, готовые в поте лица трудиться на благо Родины и стойко бороться за свои права. Клану добытчиков, руководящему страной, это нужно меньше всего: для него гораздо более предпочтителен в массе пьющий, глупеющий с каждым годом неграмотный народ, разбавленный теми же пятнадцатью миллионами, но покорных гастарбайтеров, готовых вкалывать за нищенскую зарплату.

Так что проект был обречен.

Двоих саботажников – главного и второго – мы уже исполнили, причем с небольшим разносом, буквально в три дня.

А вот этого – Вячеслава Псякревского – оставили.

Признаюсь, по этому поводу было некоторое недоумение, но никто не любопытствовал, почему так получилось, у нас это не принято. Славик некоторое время активно прятался, потом вдруг заметил, что никто его не «гасит», и подумал, что все – пронесло. Ну и через некоторое время вернулся к прежнему образу жизни. Единственно: после всех злоключений с его подельниками он сделал выводы и в настоящее время без хорошей охраны из дома не выходит.

Теперь понятно, почему его не трогали: оказывается, все было учтено и распланировано.

Контекст передачи в деталях освещать не буду (если кому интересно, можете посмотреть в Сети, этот ролик есть практически на каждом ресурсе – только ищите намеки, ибо «сурки» его регулярно отовсюду трут), а только вкратце доведу, о чем шла речь.

Чтобы усыпить бдительность оппонента, начали издалека, актуально и неконфликтно – про общее положение в стране. Затем Володин вошел во вкус, разогрелся и походя подкинул собеседнику наживку, основываясь на том, что Псякревский – заядлый «имперец» и злостный гонитель любых проявлений сепаратизма. Наживка была примерно такая (привожу суть своими словами, так что на академическую точность в формулировках не рассчитывайте): у каждой более-менее крупной нации есть своя, законным образом обусловленная территория, на которой главным вопросом является отстаивание верховенства интересов этой нации. Такая территория есть у всех – кроме русских. Потому что такого понятия, как собственно «русская территория», в современном миропорядке просто не существует, и это явное поражение в правах по отношению ко всем русским.

Как видите, тема конфликтная, по целому ряду постулатов весьма спорная, сепаратизмом несет за версту, так что есть над чем поломать копья.

По истечении некоторого времени, когда оппонент уже изрядно охрип и даже слегка подустал, Володин перешел к собственно проекту «Возвращение». Про него вы уже в курсе, так что останавливаться не буду.

Полемика получилась неожиданно мирной и непредсказуемой – наш Володин зачем-то постоянно щадил оппонента и играл с ним в поддавки, так что я уже было заволновался: а не проспим ли мы момент, когда надо будет выходить?

Однако, судя по всему, у Володина с нашими кураторами было все четко расписано. В какой-то момент – не иначе – было произнесено некое кодовое слово. Смотрю: охрана нашего оппонента, сидевшая у входа, внезапно подскочила и покинула студию. Такое ощущение, что в коридоре что-то произошло: была там какая-то невнятная возня и пара громких реплик, так что даже ведущий неодобрительно посмотрел в ту сторону.

Через минуту вошел Филин, в свойственной ему манере привалился к стене, скрестив руки на груди, и едва заметно кивнул нам: типа, все, можете бесчинствовать.

Ага. С охраной, значит, разобрались.

Видимо, Филин не только нам подал сигнал: тут же, как по команде, началась вторая фаза полемики, и от первой она отличалась, как небо от земли.

Наш парень (Володин) вдруг резко взял темп и начал вываливать компромат: шустро, ловко, неумолимо. Предъявил аудиозаписи о договорах, о том, как ведутся рабочие разговоры по телефону – из серии «развалить на корню», о передаче денег и так далее. Одновременно ассистенты показывали через проектор распечатки этих разговоров, какие-то договора, объяснительные и даже видеосъемку со свидетелями.

Оппонент такого напора явно не ожидал: он резко пошел пятнами, начал нервничать, злиться и даже закатил истерику.

Ведущий усмехнулся и ловко его поддел: а что это у вас, батенька, цвет лица поменялся? Неужто такие неприятные доказательства, что от них в краску бросает?

Псякревского это окончательно вывело из себя: он заявил, что не собирается продолжать полемику в таком формате, поскольку это все оговор и клевета, и ведущий сильно пожалеет, что во всем этом участвует.

– Это недоказуемо! Это чудовищная провокация! Сейчас я с вами разговаривать не собираюсь – встретимся в суде!

– Зачем в суде? – вкрадчиво поинтересовался Володин. – Мы можем все прояснить прямо сейчас. Владимир, если позволите, мои помощники сейчас все расставят по своим местам. Могу я их привлечь?

– Да, конечно, это ваше право, – не стал возражать ведущий.

– Позвольте, они выйдут сюда? – попросил Володин.

– Зачем? – удивился ведущий. – Микрофоны у них пристегнуты, сидят удобно, у нас там вроде бы не штормит!

– Это важно. – Володин заметно напрягся. – Ну пожалуйста, если нетрудно – я вас прошу.

– Да ладно, пусть выходят на здоровье, – не стал упираться ведущий. – Надеюсь, они не будут хулиганить?

– Нет-нет, что вы! Это очень воспитанные люди.

– Хорошо. Так: «защита» господина Володина – подойдите, пожалуйста, сюда.

Мы с Федей встали и подошли к «коновязи».

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил ведущий.

Представились:

– Дима Добросердов, учитель истории.

– Федя Гусев, физрук.

– У вас что, приличных людей для поддержки не нашлось?! – зло и презрительно усмехнулся Псякревский. – Вы бы еще бомжей со свалки притащили…

– Еще мы известны как «Русский Трибунал», – невозмутимо добавил я.

После чего мы с Федей синхронно шагнули к Псякревскому и расстегнули пиджаки, чтобы он видел наше оружие.

Тут возникла немая сцена.

Публика не сразу поняла, в чем дело, и продолжала спокойно пялиться в центр студии.

Володину стоило большого труда сыграть недоумение: а это обязательно, потом умные люди будут анализировать запись и делать выводы.

Ведущий разинул рот и смотрел на нас, хлопая глазами.

Псякревский сразу все понял: он перевел взгляд на вход – заметил, что охрана организованно отсутствует, и глаза его мгновенно наполнились панической обреченностью.

– Охрану убрали, чтобы не мешала, – подсказал я. – Так что мы можем запросто поболтать. Это будет быстро и коротко или…

– В общем, это зависит от тебя, – увесисто дополнил Федя.

– Ребята, я не понял! – с хорошо разыгранной растерянностью воскликнул Володин. – Это что за шутки?

Ведущий наконец пришел в себя и ошарашенно пробормотал:

– Ребята, я в курсе, кто вы такие, но… Вы понимаете, что теперь передачи не будет? Это не выпустят ни при каких условиях, даже если руководство всех каналов упадет в ноги сами знаете кому.

– Мы в курсе, – успокоил я его. – Вы не волнуйтесь, мы сейчас уйдем. Только спросим кое-что.

– И стрельнем разок, если будет врать. – Федя подошел вплотную к Псякревскому и положил тяжелую ручищу ему на плечо: – Сейчас ты скажешь правду. И мы тебя не тронем. Если ты действительно невиновен, тебе ничего не грозит. Если ты соврешь – мы тебя шлепнем на месте.

– Ребята… – пробормотал Володин. – Вы понимаете, что это уже не шутки?

– Я прошу вас, не надо делать глупостей, – мужественно выступил ведущий. – Неужели вы будете стрелять? Это же немыслимо!

– Спокойно, – осадил я его. – Господин вроде бы толковый, прекрасно понимает, что стоит на кону. Так что, надеюсь, обойдемся без этого.

– Да, я вас прошу – давайте цивилизованно…

– Надеюсь, ты не забыл, что стало с твоими подельниками? – Я повернулся к Псякревскому. – Надеюсь, тебе не надо напоминать: мы вели эту разработку, очень плотно общались с «первоисточниками» и до мельчайших подробностей осведомлены, как все было на самом деле.

– Короче, если ты соврешь – ты сдохнешь, – повторил Федя. – Прямо здесь и сейчас. Ты понял?

Псякревский молча и часто закивал, крепко прикусив нижнюю губу: в глазах его плескался первобытный ужас.

– Скажи-ка нам, господин Псякревский… – Я намеренно взял крохотную паузу, дабы подчеркнуть важность ответа. – Вот эти аудиозаписи, распечатки переговоров, документы… Они подлинные? Или это, как ты утверждаешь, подлог?

– Давай сюда. – Федя достал пистолет и развернул Псякревского лицом к камере рыжего оператора: – На камеру – давай.

И приставил ствол к голове нашего подопытного.

Публика охнула и остолбенела.