Обладатель-шестидесятник - Юрий Иванович

Но он не прекращался. Иван походил по дорожкам, а потом и к ближайшему подъезду устремился. Не в лес же отправляться на поиск грибов да ягод.

На входе – ни тебе звонков, ни домофона, ни почтовых ящиков. А сама дверь в высоту не менее четырех метров. Она легко подалась наружу, стоило лишь потянуть за неожиданно мягкую, словно из поролона, ручку. Внутри – короткий отрезок коридора и площадка, на которую выходило сразу шесть таких же по высоте дверей. На них тоже ни замка, ни глазка, ни номера.

«Похоже, что все квартирки однокомнатные, – решил Загралов, стуча в одну из дверей. – Словно студенческое общежитие… И здесь у них что, полный коммунизм нагрянул?..»

На его стук, пусть и неоднократный, никто не отозвался. Так что, плюнув на порядочность, мол, сон все спишет, Иван толкнул дверь от себя. Та открылась, показывая за собой в густом сумраке нечто, соответствующее мебели с мягкими, овальными формами. Но шагнуть дальше сновидец так и не решился.

Ибо ему навстречу понеслось угрожающее, вроде бы змеиное шипение.

– Извините, ошибся адресом! – ляпнул не задумываясь Загралов, пытаясь закрыть дверь. Она не закрывалась.

А шипение перешло в механический треск, потом в скрежет атмосферных разрядов и, наконец, в хрип, который стал вполне разборчив для русского человека:

– Любое действие должно быть обдумано. Порой ошибка смерти достойна. А тебе надо на самый верх, вторая дверь справа.

Только после этого дверь резко, но совершенно беззвучно захлопнулась. А пятящийся сновидец облегченно выдохнул и поблагодарил невесть кого:

– Спасибо! – потом хмыкнул, насмехаясь над своей реакцией, и двинулся по лестнице со словами: – Наверх так наверх. Хотя… могли бы и лифт нормальный устроить. Или это я сам виноват? Сон-то мой… Или какого-то пьяного великана?..

Ступеньки для нормального человека в самом деле были высоки и неудобны, сантиметров тридцать каждая. Еще на лестнице отсутствовали какие-либо окна, а свет, проникающий через оставленную открытой подъездную дверь, к пятому этажу растворился до полной темени.

Иван чуть постоял, не решаясь выбирать нужную дверь на ощупь. Потом все-таки привык к темноте, или там стало чуточку светлей. Но ничего особенного не рассмотрел, все точно такое же, как на остальных этажах. Поднял руку для стука, да так и замер в сомнениях:

«Может, все-таки ущипнуть себя?.. Смысла нет, мне ведь ничего не угрожает… Тело и мозг спят, отдыхают, а что там творится в глубоком подсознании – так даже интересно будет… Если вспомню потом…»

Но постучать так и не успел, потому что раньше раздался зычный женский окрик, заставивший вздрогнуть:

– Ну и чего замер, будто истукан?! – строгость в этом голосе зашкаливала все пределы настолько, что у Загралова мурашки по спине побежали. А голос после короткой паузы стал еще злее и жестче: – Или поиздеваться надо мною вздумал?! Забыл, что такое дисциплина первых классов?! И думаешь, что на тебя управы не найдется?! Так я найду, к кому обратиться, чтобы тебе укорот сделали!..

«Уф! – мысленно порадовался сновидец, – это, кажется, не мне…»

И попытался опустить руку. Куда там! Опять вздрогнул от нового крика:

– Стучать у себя дома будешь! К своей жене в ванную комнату!.. Входи уже и не нервируй меня!

Иван осторожно толкнул враз распахнувшуюся дверь и все-таки проявил уместную осторожность:

– Прошу прощения… Это вы мне? – Тишина вдруг стала какой-то настороженной и недоуменной. – Мне на первом этаже шипящий голос подсказал, что мне сюда. Но вы тут явно кого-то ругаете… Может, я не вовремя?

Раздался скрип кресла, и из глубины комнаты вышла женщина. Правильнее сказать, ее аналог, никак не соответствующий земным стандартам красоты и женственности. Рост – два пятьдесят, два шестьдесят. Довольно массивная, если не сказать откровенно – толстая. Босая. Из одежды только спортивного покроя трусы. Ну разве что на руках с десяток браслетов да на шее бусы с никак не подходящим по стилю дорогим ожерельем. Длинные, почти до колен, волосы заплетены в две косы, свисающие поверх груди. Ну и личико средней паршивости. Некоторые мужчины про таких красоток говорят емко: «Я столько не выпью!»

Дама слегка выпученными глазами уставилась на гостя, рассматривая его как неведому зверушку. Хотя одет Загралов был в весьма приличный, дорогой костюм, в котором он накануне встречался с союзниками.

Но пришла в себя женщина быстрей:

– Так ты что, вначале на первый этаж сунулся?

– Угу…

– То есть ты хочешь сказать, что здесь впервые?

Иван вспомнил, что все это сон, и попытался пошутить:

– По крайней мере с вами я раньше точно не встречался.

– Опять дерзишь? Или хвастаешься своей безграмотностью и непроходимой тупостью? – великанша сердито нахмурилась.

– Это вы на кого голос повышаете и пытаетесь оскорбить? – продолжал вежливо улыбаться гость.

– Хм! Вот ты какой… Ну ладно, проходи в класс и садись… Будем вместе думать, что с тобой делать…

Она скрылась в глубине комнаты. Скрипнуло кресло под массивным телом. Да и Загралов, хмыкнув себе под нос, вошел в помещение. Прежде чем сесть, осмотрелся. Комната и в самом деле выглядела излишне казенной. Явно не жилая.

«Может, и в самом деле учебная аудитория?»

Два массивных, вроде бы плетенных из бамбука кресла. Между ними стол высотой по грудь. Под стенами несколько этажерок, совершенно пустых. Возле зашторенного окна стоящие уступами, как ступеньки, тумбочки. И два комода, отстоящие от спинок кресел метра на полтора. Больше – ничего.

После приглашающего жеста дамы Иван прошел и уселся в кресло. И чуть не подпрыгнул: сиденье под ним стало трансформироваться под его сравнительно тщедушную фигуру. Уже через десять секунд сидеть стало вполне комфортно. Бамбук оказался весьма мягким и податливым материалом, приятным на ощупь.

А стол вдруг разделился на две половинки, и одна из них, ближняя к гостю, стала опускаться. Потом еще и наклонилась для удобства. Только после этого удалось рассмотреть, что столешница не из дерева, а из какого-то пористого материала, взгляд в котором так и норовил утонуть. Пару раз сморгнув, гость избавился от мерцания в глазах и уставился на великаншу с вежливой улыбкой:

– Значит, это все-таки класс? Школа? И вы меня приняли за нерадивого, опоздавшего ученика?.. Еще бы кто-нибудь подсказал, чему в этой школе учат?

Дама смешно всплеснула руками и вновь возопила гласом оперной певицы:

– Ты не притворяешься?! Ты в самом деле ничего вокруг не видишь?.. И на столе тоже?..

– Ну почему же ничего… Мебель вон… Тумбочки у окна… Стол из пористого материала, кажется, дырочек много и весьма глубоких, – потом перевел взгляд на даму и хмыкнул с подначкой: – Трусики ваши вижу. Спортивные такие… Бегом увлекаетесь?

Реакция на это оказалась более чем дикой. Женщина руками крест-накрест спрятала свою громадную грудь, челюсть у нее отвисла, а губы задрожали:

– Так ты что… видишь меня настоящую?

Это вызвало у Загралова вполне уместный смех:

– А что я должен был увидеть?.. Хе-хе! Свою любимую супругу в неглиже?

– И ты видишь мои бусы?..

– Зеленоватые такие?.. Ну я бы не сказал, что они вам идут.

Сказал и непроизвольно вжался в спинку кресла. Потому что великанша сорвалась со своего места и стремительно покинула помещение. Только порывом ветра ударило да шторы колыхнулись изрядно. Зато дверь вновь не издала ожидаемого сотрясения при захлопывании. Похоже, она тут беззвучная, из невесомого картона.

Ничего не оставалось, как хмыкнуть, встать да и направиться к высокому окну.

– Странная бабенка… И она еще борется за право называться учительницей?.. Хе! – После чего довольно беззаботно раздвинул шторы. И на добрую минуту задержал дыхание. А ладони непроизвольно, но намертво вцепились в плотную ткань штор.

Ни окна, ни стекла, ни даже кусочка стены за шторами не было. Половину всего пространства занимало синее небо. Вторую половину – диковинные горы, мохнатые от обильной растительности, но явно заселенные разумными существами. А под ногами Ивана разверзлась пропасть, дна которой благоразумное сознание и не пыталось рассмотреть.

Тело и привычки соответственно реагировали по-своему. Хотелось вскрикнуть, восстановить дыхание, отпустить впившуюся в ладони вместе с ногтями ткань и отползти в глубину комнаты. Реакции тела в полной мере поддерживало и сознание.

А вот подсознание… Оно, скорее всего, реагировало, как ему и полагалось. Восторг! Ошеломление прекрасным! Желание взлететь! Жажда побывать в этих горах. Стремление ощутить прохладные и упругие потоки встречного ветра, рассмотреть вплотную многочисленные замки, башни и шпили которых местами возвышались над густым лесом.

Не будь Иван обладателем и не знай, что иные, заселенные миры существуют, принял бы увиденную картину за мираж. А так почему-то сразу поверил, что все перед ним реально. До него можно дотянуться. Его можно потрогать. К нему можно слетать.