Разрешаю любить или все еще будет - Петр Сосновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Танки шли без правил: по разделительной полосе, один за другим скрежеща и лязгая гусеницами. Их было непривычно видеть на улице города.
— Что делают, что делают! — услышал я шепот неизвестно откуда взявшихся рядом со мной двух старушек. Они стояли в оцепенении и крестились. Я не стал задерживаться и устремился на вокзал. Мне не терпелось спрятаться в своем оазисе — селе-улице. Там было хорошо и спокойно. Только там, и ни где более.
Мать сравнивала первые годы реформ с военными, правда, их тяжесть, говорила она, никак не сравнима с тем временем:
— Знаешь, Юра, раньше хоть была надежда — вот окончиться разруха, и мы заживем. Сейчас у многих людей этой надежды нет. Все думают, что в будущем году жизнь будет еще хуже и нужно запасаться крупами, солью, мылом, спичками… — и я запасаюсь. Ты не смейся надомной. Зима грядет, зима холодная, я это чувствую, как в сорок первом году. Тогда мы были все вместе, даже генерал Мороз и тот с нами, а сейчас каждый сам за себя. Люди разобщены!
Отец делал упор на то, что вот если бы он был молод, то развернулся:
— Да-а-а, какое это славное время — все можно. Все! Никому до тебя нет дела. Ты предоставлен сам себе. Бери землю и обрабатывай. Я бы взял гектара три-четыре, купил бы лошадь и зажил…
Мне хотелось понять и отца, и мать. Я должен был найти себя в новых условиях — рыночных — не потерять работу и обрести надежду.
Я выстоял. Мне помог случай: однажды, на международной выставке, где были представлены и мои разработки, ими заинтересовались иностранные специалисты. Мы создали тогда совместное предприятие. Это уже делать можно было. В условиях лаборатории я организовал производство дефицитной продукции, что позволило мне в будущем обеспечить лабораторию работой, которой вдруг на всех не стало хватать.
Мне памятен разговор с директором НИИ:
— Да, Юрий Александрович! — сказал он. — Вы счастливейший человек. Я в ближайшее время должен буду уволить еще пятнадцать-двадцать человек, и все они будут не из вашей лаборатории.
Администрация института меня уважала, и первые годы для фирмы были благоприятными — мне, никто не чинил препятствий, даже помогали. Совместное предприятие развернулось. Жизнь преобразилась не только у меня, но и у моих сотрудников. Я приоделся, купил себе автомобиль, домой привозил отличные продукты. И все было ничего, но однажды мать сказала мне:
— Юра, знаешь, тут как-то к нам в гости зашла твоя бывшая одноклассница Светлана со своей младшей сестрой Юлей, мне было неудобно. Я готовила ужин. На столе лежали: красная рыба, мясо, сыр, колбасы — ну яства иначе все это не назовешь. Ты бы видел глаза девушек. Мне было трудно не угостить их. Мы просто богатеи. Не покупай больше дорогих продуктов. Хорошо?
— Хорошо! — вот были мои слова. Я родителей слушался. Правда, на этот раз просьба матери была выполнена мной из-за того, что в положение дел вмешалась инфляция. Увеличить себе зарплату я не посмел, поднял лишь рабочим: не мог полагаться на авось, так как понимал, что ее уровень определяет их отношение к работе. Мне была памятна лютая зима прошедшего года. Много городов осталось без тепла из-за того, что были разморожены трубы. Аварии на теплотрассах тогда объяснили халатным отношением работников к своим служебным обязанностям. Но это было не так. Я это знал и поэтому, не имея возможности единолично осуществлять контроль за работой оборудования в лаборатории, а оно без должного обслуживания могло принести большие убытки не только материальные — люди могли пострадать — был вынужден платить немалые деньги. И платил. Затем был повторный скачок цен, и я снова ничего не предпринял для улучшения своего благосостояния, лишь кусал локти, из-за того, что упустил когда-то время и не купил квартиру. Деньги были. Но однажды лишь только я заикнулся отец, отругал меня:
— Ишь ты, что надумал, бросить нас с матерью хочешь? Что тебе места в доме мало. Ты же все время на работе и на работе, домой только спать приезжаешь.
Да, он был прав. Но сейчас лишняя для нас жилплощадь не помешала бы. Я мог ее сдавать квартирантам и иметь неплохие деньги. Не для себя для всей семьи.
Ситуация в научно-исследовательском институте с каждым годом ухудшалась. Науки уже не было. Шла сдача площадей, расплодившимся, как грибы, различным фирмам. Мое положение стало таким — хоть беги. Все из-за того, что мои работники получали больше всех и по зарплате в институте вышли на первое место. Но, что это были за деньги — слезы. Однако у администрации НИИ и они вызывали зависть и желание их урезать. Институт имел право, так как являлся одним из учредителей предприятия. Моя обеспокоенность была написана на лице. Первым из семьи не выдержал отец — он испугался, вдруг я снова запью:
— Юрий ты издерган, похудел и постоянно о чем-то размышляешь! Объясни, что с тобой происходит?
Я не стал ничего скрывать и поделился своими мыслями с отцом:
— Зажали меня, образно говоря, пытаются отобрать «лошадку», на которой я возделываю свою ниву! Нужно что-то делать, но что?
— А ты чего хотел, ведь то, чем ты занимаешься, называется предпринимательской деятельностью, так? Вот и предпринимай. Но не торопись. Решение должно быть мужа, а не мальчика — взвешенным.
Я решил уйти из института, но, конечно не с пустыми руками — прежде оформить и зарегистрировать новое предприятие, затем перевести на него все свое дело. У себя на новой фирме я желал видеть не случайных людей, как это было в НИИ. Пускай многие из работников меня, и устраивали, лишаться их я не хотел, однако костяк должен был состоять из друзей. Однажды, когда я рассказал матери о своих планах, она подбросила мне интересную мысль:
— А
