Уроки любви - Виктория Тория

— И кто тебе виноват? — ворчу, как старушка на внуков. — Ты же знаешь, что после занятий я всегда…

— А если ты вдруг освободишься раньше? И вообще, пора отказаться от привычки задерживаться. Тебе за нее не платят.

Как будто дело в деньгах. Но мы на эту тему уже не первый раз спорим. И каждый остается при своем мнении.

— А тебе пора отказаться от привычки забирать меня с работы.

— Ана.

— Я Ана почти сорок лет как!

— Ха.

— Что значит «ха»?

— То и значит. Дома поговорим. — И вот скажите, чем не игры в женатую пару? Ужас какой. Детей только я не соблазняла. Марсен не считается. Там мне внушили. Я себя даже почти оправдала по этому пункту.

— Э нет, садись. Дома могут быть твои родители.

— Ты сама знаешь…

— Ничего я не знаю. Садись! — Я тоже умею командовать. И еще посмотрим кто кого. — Что за намеки?

— Какие намеки? — Попытка строить глазки и сделать вид, что не понял, зачтена. Но не принята.

— Так, или ты рассказываешь, или… конец нашему шапито, да?

Я зарвалась? Еще как. Месть вроде как в моих интересах. Но что-то меня понесло и не в ту сторону. Но не это главное. Главное, что подействовало. Сел, закинул ногу на ногу.

— У тебя курить можно?

Сделала большие глаза.

— Деточка, ты с каких пор куришь?

— Как с тобой связ… ладно, ладно, что ты хотела услышать?

Все-таки закуривает. Вот так не успеваешь моргнуть, а ребенок, которому ты конфеты покупала, курит у тебя в кабинете. И делает вид, что твой жених. Или поклонник. Я так и не разобралась в нашей легенде. Почему-то казалось, что если спрошу, то все дойдет до брака. Фиктивного, конечно же. Но от этого не менее… бррр!

— Еще не женился, а уже угрожают, — пробормотал, но так, чтобы слышала. Я поперхнулась. Посмеиваясь, продолжил: — Я знаю, сколько тебе лет. На самом деле, Ани.

Молчу. В голове крутится много всяких неприличных слов. Но вопрос пока без них сформулировать не получается.

— Я видел твою метрику. И твое личное дело. И, слушай, работа у меня такая…

Еще лучше, какая такая работа? Все еще молчу. Но меня начинают понимать без слов.

— Ты не задумывалась, почему я в свои двадцать три…

— Сколько?

— Двадцать три. Ты что, не знала? Ах, ну да, я же маленький сын твоего взрослого друга. — Сколько яда, не дай боги язык прикусит и умрет тут в страшных муках. — Так ты слушаешь? После школы я сбежал к сестре. Но как целитель я не так чтобы… и сестра встала в позу. Вот меня и отправили в военное училище, якобы подготовить для армии. Там я познакомился со Славским. Графом. Слышала? О нем все слышали. А ко второму году я поступил на службу в тайную канцелярию. Ну и понеслось…

Тайная канцелярия? С шестнадцати? Семнадцати? Это точно, Арт? Его не подменили? Пытаюсь уложить в голове карточным домиком мысли. Карточным, потому что те разваливаются так же, если бы я его строила в живую.

— Ан? — В ответ получается лишь отрицательно качать головой. То ли отрицая услышанное, то ли так удобнее устаканивать внутри себя информацию. — А тебе тридцать пять. И ты у нас очень незаконопослушная девоч… дама, дама, конечно.

До сих пор весело? Парень, это ты сейчас зря.

— Если ты так хорошо осведомлен, то прекрасно знаешь, что мой возраст озвучен только на словах и не мной. Я лишь не стала отрицать слухи. А бумаги у меня в порядке.

— Конечно, в порядке. Я тебе их и сделал. Ты знаешь, что подача информации заведомо ложной при службе на короля, а ты у нас служащая короля, это такое же преступление, как если бы ты самолично бумаги подделала?

— Не говори чепухи. Как подделал?!

— Как надо. Ан, ты на собеседовании не уточнила правду, а по закону без разрешения семьи тебя в возрасте двадцати пяти лет незамужнюю никто бы не взял на работу.

А это правда. Но ректор сделал вид, что мне больше. А я сделала вид, что он не ошибается. И все получилось. А моя семейка, когда опомнилась, то было уже поздно. Тем более дочь-изгнанница, которая еще и сидит в тюрьме за нарушение закона, такой скандал моей семьей уж точно не был нужен.

— Хорошо. Ты прав, мне тридцать пять. И что с этого?

— Ничего. Это будет нашей маленькой тайной.

— Тьфу на тебя. — С этими женихами и недолюбовниками мои манеры все хуже и хуже. — Но забирать меня с работы больше не надо. Серьезно.

— Так и я не шучу, — принимая у меня саквояж, пропускает вперед. Настоящий джентльмен. Жаль, что забрал саквояж. Было бы чем стукнуть кое-кого. — Ана, мы живем на другом конце города, прекращай со мной спорить!

— И что? Я могу…

— Не можешь! Если я могу и буду тебя забирать!

— Арт! Я-не-х…

— Профессор Ива-Нова?

Ректор! Только его и не хватало. Пришлось знакомить. И Арт всунулся. Заявил все-таки, что он жених. А потом еще нотацию прочитал. Мол, не скажи он так, что бы обо мне подумали. Вроде они и так не думают. Спас он меня. О боги! Кому я там мстила? Марсену? По ощущениям, что себе.

Всю дорогу домой дулась. Арт тоже. Не знаю на что, но, видимо, что-то себе придумал. А я уже молилась богам, чтобы Марсен поскорее вернулся. Пускай Арт увидит, что Марсену все равно, что я с женихом, что нет. И меня все, от А до С оставят в покое! Как же мне не хватает той моей жизни, когда из проблем было поставить неуд или принять пересдачу.

Глава 18. Гром среди ясного неба

Сентембр, как и октобр, прошли, проползли неспешно. Сильвий де Марсен пропал. Это действовало на нервы. Это и тот факт, что Артимий вовсю заигрался в жениха. Пользуясь тем, что на работе я не могу отказаться от его ухаживаний, заходил все дальше и дальше. Всегда при свидетелях. Всегда так, чтобы я не отвертелась. Приглашения на ужин, поцелуи в щеку, объятия. Зачем все это? Ухаживания такого рода предполагают или что двое любовники, или что им пять минут до венчания в храме Всевидящего. Для себя я свою репутацию похоронила. Злилась только больше. Но с этим уж я в себе бороться не собиралась. На мои принципы и желания наплевали. И злиться — это мое законное, данное свыше богами право. В рамках дома с Артом я