Двойной оскал - Дмитрий Федотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоя под тугими струями, каждые пять секунд менявшими температуру от почти нулевой до точки закипания спирта, я наконец-то смог успокоиться, сосредоточиться и составить себе рабочий план на день. А дел сегодня предстояло немало. Кроме встречи с Игнатом Красилиным, «заклятым другом» Амиева-старшего, я решил навестить Ксению, хотя и понимал, что после случившегося она вряд ли обрадуется моему визиту. Но мне просто необходимо было с кем-то обсудить новый сон, а кроме Меньшиковой, по моему разумению, никто бы ничего толком не объяснил. Плюс еще эти иглы. После недолгих размышлений я решил показать их моему бывшему школьному приятелю Илье Суркису, который ныне заведовал сектором криптоботаники в научно-исследовательском центре биологических проблем Сибирского государственного университета.
Илью с детства влекло все необычное и необъяснимое, особенно среди явлений природы. Он буквально изводил своими каверзными вопросами учителей биологии, химии и физики. С ним боролись: ставили «неуды», изгоняли из класса, требовали полного молчания на уроках и вызывали родителей. Но Суркис смотрел на всех большими светлыми наивными глазами, полными слез отчаяния, и от этого взгляда опускалась даже суровая рука отца, сжимавшая кожаное орудие воспитания. С Ильи в очередной раз брали слово вести себя тише воды ниже травы, и он, бия себя кулаком в грудь, обещал беречь нервы учителей, но через неделю-две все повторялось сначала. Его любимыми книжками были «Занимательная биология» и «Тайны палеонтологии» известного академика Зельдина, ученика легендарного Ефремова, и в шестом классе Илья всерьез собирался сбежать из дому, добраться до пустыни Гоби и отыскать там загадочного электрического червя олгой-хорхоя. Каждое лето Илья уезжал к деду Серафиму в поселок Уртам, затерянный в пойме Оби почти в самом центре Великого Васюганского болота — самого большого в мире, равного по площади Франции, Германии и Англии вместе взятым. И там, в этом царстве грибов, ягод и гнуса, Илья часами лазал по кочкам и буеракам в поисках реликтовых видов растений и насекомых, справедливо полагая, что поскольку эта местность оставалась неизменной в течение последних пятнадцати тысяч лет, то и шансов найти здесь нечто необычное или давно исчезнувшее в других местах гораздо больше, чем где-либо. И он-таки нашел его! Случилось сие событие, когда мы гуляли свои последние летние школьные каникулы. За два дня до начала занятий Суркис заявился ко мне домой с большим черным пакетом, в котором явно находилась какая-то внушительная емкость. Загадочно улыбаясь и не говоря ни слова, Илья протопал в мою комнату, плотно прикрыл дверь и выставил на стол пластиковую прозрачную флягу литров на пять, наполовину заполненную водой. Дно импровизированного аквариума покрывала мелкая галька пополам с желтым речным песком, в углу была прислонена почерневшая и обросшая тиной коряжка, на треть выступавшая над водой. И вот на этом-то конце сидел громадный мохнатый оливково-зеленый паук. Я не мог оторвать взгляд от страшилища, а Суркис молча наслаждался моим состоянием. Потом он все-таки сжалился и объяснил, что это реликтовый вид паука-водолаза, считавшийся вымершим во время последнего оледенения…
И вот к такому неординарному человеку я и решил отвезти свою странную находку. Странную даже не по обстоятельствам обнаружения. После душа, придя в нормальное рабочее состояние тела, ума и духа, я не удержался, раскопал в секретере старую филателистическую лупу, дающую шестикратное увеличение, и еще раз при хорошем настольном освещении рассмотрел иголки. Я, конечно, ботаник никудышный, но сосновую хвою, от несосновой отличить могу. И тут я убедился, что иглы только похожи на сосновые. Открытие еще больше заинтриговало мою любознательную душу, и я первым делом отправился в Университет.
На мое счастье Суркис оказался на месте. Он весьма рассеянно выслушал сочиненную мной по дороге легенду о поездке на Кавказ, и оживился лишь тогда, когда я выложил перед ним пакетик с хвоинками.
— Илька, вот эти иголки, — со вздохом сдерживаемого любопытства сказал я. — Я их в лупу рассматривал. По-моему, это не сосна.
— Ну-ка, ну-ка! — Суркис проворно сцапал пакетик и едва ли не бегом направился в глубь лаборатории к внушительного вида установке, на поверку оказавшейся банальным растровым микроскопом с телеметрическим блоком наблюдения. — Сейчас ты увидишь свою находку вблизи! — торжественно произнес Илья и щелкнул тумблером.
На огромном — около метра по диагонали — экране протаяло светлое окно, а в нем — какие-то ребристо-лохматые серо-зеленые бревна. Мне потребовалось не меньше двух секунд, дабы сообразить, что я вижу те самые иголки, только при огромном увеличении.
— Ну, Люханс, не можешь ты без спецэффектов! — не выдержал я. — Тебе в иллюзионисты податься — Копперфильд умер бы от зависти. Что скажешь?
— Копперфильд дилетант! Самый великий фокусник всех времен — Природа! — почти торжественно провозгласил Суркис, и в тот момент я был готов ему верить. — А твоя хвоя действительно не принадлежит ни Pinus silvestris, ни Pinus mounteris.
— Это что значит? — не понял я.
— То, что твое загадочное дерево не имеет отношения ни к виду Сосна лесная, ни к виду Сосна горная, — нехотя пояснил Илья, быстро набирая на клавиатуре прибора какие-то команды. — Кстати, последняя как раз и произрастает на Кавказе…
Я посмотрел на монитор. Изображение игл сдвинулось в левый угол экрана, а справа сверху вниз по нему теперь двигался текст на английском языке, периодически прерываемый картинками с хвоей различных деревьев.
— Скажи хоть предположительно, что я нашел? — спросил я, особенно не надеясь на ответ, и оказался прав.
— Позвони мне после обеда, — буркнул Суркис, даже не оглянувшись, и мне оставалось только тихо отправиться восвояси с чувством, какое, наверное, испытал бы ребенок, которому пообещали большую шоколадную конфету, а вместо этого подсунули пустой фантик.
Только сев за руль «хундайки», я наконец смог успокоить себя тем, что Илья всегда был очень дотошным и ответственным, а потому и в данном случае он обязательно докопается до истины и… что тогда? Ну, выяснит он, что это такая-то Pinus, а дальше? Ведь все равно получается, что я каким-то образом во сне физически побывал в другой точке пространства! А как сие возможно?..
В этот момент у меня возникло четкое ощущение, будто я нахожусь в двух местах одновременно. С одной стороны, я продолжал сидеть в своей машине, судорожно вцепившись в рулевое колесо, и в то же время ясно увидел себя стоящим на краю огромного распадка, склоны которого покрывала буйная поросль разнообразных кустарников и небольших деревьев, а на дне высверкивала на солнце сквозь переплетение ветвей и стволов пенная спина быстрой речушки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});