Невыносимая миссия в Сомали - Вилье Де

- Что? - спросил Абшир.

Он обошел машину вокруг и устроился рядом с шофером. "Лендровер" тут же тронулся.

- Куда мы едем?

Абди таинственно улыбнулся.

- Пусть это будет сюрприз, джаале.

Они поехали вдоль пустынного пляжа, удаляясь от Бравы. Пять минут спустя, поднявшись на дюну, "лендровер" остановился; Абди соскочил на землю, взял "мерлин-444" и направил его на пассажира.

- Выходи, "гадвен".

Его тон был откровенно ироничным, Абди, задохнувшись от злости, взглянул на негра. Он знал свое прозвище, но никто до сих пор не осмеливался называть его так в глаза.

- Ты с ума сошел, негодяй! - взорвался он.

- Выходи, - повторил Абди, - не то застрелю.

- Ты тоже шпион! - осенило Абшира.

Он вышел, встряхнулся, огляделся. Фары освещали склон дюны, поросший густым покровом из громадных кактусов, усеянных длинными иглами колючек. Абди подтолкнул пленника к кактусам концом ствола. Тот затравленно обернулся, потеряв всю свою спесь, и плаксиво пробормотал:

- Джаале! Ты с ума сошел...

- Скажи мне, где спрятаны американские заложники, - рявкнул Абди. Быстро.

- Заложники? Какие заложники?

Абшир старательно изобразил удивление. Он стоял на самом краю дюны, с трудом удерживая равновесие, чтобы не упасть на колючки.

Абди пошел на него, замахнулся и ударил его ногой в пах. Абшир переломился пополам, взвизгнул от боли. Тут же Абди пнул его второй раз, и партийный руководитель свалился на склон, покрытый кактусами, и покатился вниз.

Тишина взорвалась потоком истошных воплей, тявканья, криков о помощи по мере того, как острые иглы вонзались в его тело. Под тяжестью собственной массы он не мог остановиться в этом падении, а единственные неровности, за которые он мог ухватиться, тоже были усеяны шипами.

Это длилось около минуты. Потом крики превратились в плаксивый и назойливый визг.

Абди сел в "лендровер" и съехал к подножию дюны. Абшир лежал внизу и был похож на дикобраза. Несколько игл торчало на его лице, другие вылезали из разорванной одежды. У него не было серьезных ран, но, должно быть, бедняга сильно мучился. Стоны раздавались в ритме его дыхания. Абди еще раз пнул его ногой.

- Вставай.

Абшир не шевельнулся.

- Вставай, - повторил Абди, - не то привяжу к машине и поволоку по дороге.

Превозмогая боль Абшир встал, держась обеими руками за лицо и рыдая, как ребенок. Абди осторожно, чтобы не уколоться самому, взял его под руку и потащил к "лендроверу".

- Где американцы?

- Не знаю, - захныкал Абшир. - Оставь меня, джаале! Ты же знаешь, кто я.

Несмотря на колючки, которые буквально разрывали тело, он был полон решимости молчать. Он вдруг осознал одну вещь: Абди не имеет никакого смысла оставлять его в живых, если он заговорит. Живым он мог еще быть ему полезен.

Абди с сожалением глянул на него и молча покачал головой. Надо, чтобы он заговорил.

Пока Абди копался в "лендровере", просвечивая себе фонариком, Абшир громко стонал, стоя на коленях на песке. Вдали слышался мирный рокот волн, разбивающихся о берег.

Вскоре Абди вышел из-за машины с мотком веревки в руке и подошел к Абширу. Быстро развязал пленнику руки за спиной, потом откинул его назад и связал щиколотки. Его движения были спокойны, неторопливы, хладнокровны. Поскольку Абшир время от времени пытался кричать, шофер безжалостно запихнул ему в рот старую тряпку, пропитанную машинным маслом, и привязал его кожаным ремнем к дверце "лендровера".

Абшир попробовал крикнуть, но смог издать лишь глухое рычание. Он икнул, рыгнул и был вынужден проглотить собственную желчь, чтобы не задохнуться.

Абди деловито открыл полотняный мешок с инструментами и вытащил старую паяльную лампу, которая всегда была в машине. Гаражи - большая редкость в Сомали, поэтому любой автомобилист должен уметь починить машину подручными средствами. Старый негр взял флакон, залил в лампу спирт и закрыл бачок пробкой.

Абшир с ужасом наблюдал за ним, извиваясь на песке, как разрезанная надвое гусеница.

Его мучитель неторопливо достал из кармана зажигалку, лампа вспыхнула, послышался характерный свист пламени. Абди тщательно отрегулировал его и только тогда обернулся к Абширу, поглядывая на свою жертву через черные очки.

Он поставил лампу на песок, подошел к Абширу, спокойно расстегнул на нем брючный ремень, спустил штаны до колен, выдернув мимоходом несколько колючек, спустил трусы и обнажил волосатый низ живота.

Держа паяльную лампу в правой руке, он наклонился к Абширу.

- Так где заложники?

Абшир замотал головой.

Тогда Абди сел ему на грудь, спиной к голове, и направил пламя паяльной лампы в низ живота несчастного. Абшир подскочил от боли так, что стряхнул с себя своего палача. Его крик, даже заглушенный кляпом, заставил бы застыть кровь в жилах у человека, более чувствительного, чем Абди. На животе больше не было шерсти, а кожа на члене и мошонке покрылась страшными волдырями. Скрючившись, Абшир перевернулся на живот, завывая сквозь кляп. Абди перевернул его обратно и неумолимо направил пламя на мошонку.

- Прекрати!.. - крикнул сквозь кляп Абшир, теряя сознание.

Абди подождал, пока тот придет в себя. Как только он открыл глаза, шофер снова направил пламя на член. Абшир скрючился, прижав колени к подбородку, с залитым потом лицом. Потом он снова лишился чувств и закатил глаза.

Абди отодвинул лампу и, когда к пленнику вернулось сознание, терпеливо и наставительно объяснил:

- Я продолжу. Потом выжгу тебе глаза. Так что лучше отвечай.

Абшир беспрерывно стонал. У него осталась только одна мысль: пусть прекратится боль.

Кивком головы он дал понять, что готов говорить.

Абди вытащил кляп.

- Говори!

- Потуши лампу, - простонал несчастный. - Потуши лампу.

Свист лампы прекратился, и Абширу сразу стало лучше.

- Говори, - приказал Абди.

16

Легкий бриз с Индийского океана обдувал пустынную дюну и освежал ожоги Абшира. Все еще держа в руке потушенную лампу, Абди повторил вопрос:

- Где заложники?

- На рыбоконсервном заводе, - слабо прохрипел партийный руководитель.

- Где именно?

- Там есть здание с тремя холодильными камерами. Из них работают только две. А заложники - в третьей. Об этом не знает никто, кроме товарища Горького и руководителя района. Пленников привезли ночью в микроавтобусе, который спрятан в гараже русского. Они не имеют права выходить, еду им ношу я. С ними очень хорошо обращаются, - поспешно добавил он.

- Там есть и дети, - заметил Абди.

- С ними тоже очень хорошо обращаются, - опять сказал Абшир. - Они даже развлекаются.

Абди машинально пнул свою жертву ногой, и тот смолк. Теперь он на самом деле обессилел от боли и страха и время от времени вздрагивал, готовый к новым пыткам. Абди возобновил допрос:

- Сколько человек в охране?

- Шесть. Четверо из них постоянно дежурят. Это специально отобранные люди из ФОПС. Они два года назад похитили автобус с французскими детьми на границе с Джибути... Здешние боевики - оставшиеся в живых из этой группы.

- Они вооружены?

- Да. У них автоматы и гранаты. И взрывчатка тоже. Они подложили ее под двери на случай нападения. В холодильной камере нет окна, только вентиляционные решетки. К тому же заложники все время связаны.

Он замолчал, испугавшись того, что сказал лишнее. Заинтересованный Абди сел на корточки рядом с ним. "Горлодер" разговорился.

- Ты руководишь операцией?

Абшир, понимая, что сказал слишком много, энергично замотал головой.

- Нет-нет, не я, я занимаюсь только пищей... Среди них есть один, кого я хорошо знаю. Хасан. Мы были вместе в тренировочном лагере. Это он пришел за мной, когда их привезли...

- Кто руководит операцией в Браве? - продолжал допытываться Абди. Али Хадж?

Абшир покачал головой и выпалил.

- Нет, товарищ Горький.

- Что, русский с коптильни? - изумленно переспросил Абди.

- Да-да, - подтвердил Абшир, - это советский офицер.

Абди все фиксировал в памяти. Охваченный приступом недержания речи, партийный руководитель продолжал, как бы оправдываясь:

- Раньше был другой советский, хороший. Он выучил наш язык, потом они прислали этого из Могадишо, неделю назад, на замену. Он ничего не понимает в рыбной ловле, однако он - директор коптильни. Он подолгу закрывается в кабинете и запрещает обращаться к нему или фотографировать его. Единственные, с кем он разговаривает, - это люди из террористической группы.

- Ты должен помочь нам освободить заложников, - сказал Абди. Сегодня же ночью.

Не может быть и речи о том, чтобы заявляться с Абширом днем, слишком очевидны следы пыток. У местного лидера мог появиться соблазн привлечь на свою сторону население.

Но Абшир покачал головой, снова задрожав.

- Это исключено, - сказал он. - Ночью они никому не открывают, не только мне. Это приказ русского. Он даже им сказал, что если _с_а_м_ их позовет, они не должны открывать. Он не хочет ни малейшего риска. Особенно после инцидента с кочевником, которого застукали, когда он бродил по заводу. Рабочим сказали, что это был вор, но все хорошо знают, что красть там нечего...