Неправильное воспитание Кэмерон Пост - Эмили М. Дэнфорт

– Ой, вы только поглядите на меня, – отпрянув, Рут неловко захихикала. – Я вовсе не собиралась отправлять в Сиэтл мороженое. – Когда тетя с кем-то любезничала, она вечно напускала на себя смущенный вид. – Веди себя хорошо, малыш. Кэмми, а ты напомни мне остановиться на заправке, прежде чем мы выедем на трассу. Ты же знаешь, я вечно забываю и проезжаю мимо. – Она открыла дверцу и принялась возиться со спинкой водительского кресла, лимонадом и свитером, в котором любила садиться за руль, а после наконец забралась внутрь и оставила нас в покое.

Как-то так незаметно для нас наше время подошло к концу, и теперь тетя Рут ждала меня, поглядывая в зеркало заднего вида, а отец Линдси – ее, прислонившись к пикапу и покуривая сигарету.

Стоял один из тех августовских вечеров, которые в Монтане по-особенному хороши. Тяжелые тучи наползли на еще недавно сиявшее голубизной небо, чувствовалось приближение ливня, что-то такое в воздухе, в том, как менялся свет. До начала бури оставалось минут двадцать, но пока, перед лицом надвигающейся стихии, колыхание разноцветных флажков над бассейном, блеск масляных луж на стоянке, запах жареной пищи, доносящийся из «Бургер Бокс» на углу, каким-то непонятным образом ощущались стократ ярче, словно все оживилось, наэлектризованное ожиданием грозы.

Казалось, мы простояли так целую вечность. Стоило мне открыть рот, как Линдси тут же начала что-то говорить. Мы неловко рассмеялись и опять замолчали.

– Надеюсь, ты и впрямь будешь мне писать, – решилась наконец я и неуклюже обняла Линдси. Обняла так же быстро и неловко, как обнимала учителей в последний день учебного года, когда училась в начальной школе: позади меня выстраивалась целая очередь из учеников, которые тоже ждали своей порции объятий, и все мы страшно смущались и робели.

К счастью, Линдси пришла в себя и сказала с обычной самоуверенностью:

– Я запишу тебе песни на кассету, как только вернусь домой. – И притянула меня к себе для еще одного объятия, только в этот раз настоящего. – Можешь приехать ко мне в гости в Сиэтл. Будет круто.

– Ага, – сказала я, – может быть.

А потом она побежала к отцу. Я смотрела, как ее голова с ежиком светлых волос подпрыгивает в такт шлепанью ее вьетнамок. Облака уже совсем сгустились, и на стоянке потемнело.

Глава 7

После пикника, устроенного «Воротами славы» на День труда, Рэй Айслер и тетя Рут начали официально встречаться. На тех выходных Джейми Лори как раз гостил у своей мамы, так что вынужден был прийти на пикник вместе с ней. Именно он первым заметил, что Рэй оказывает Рут небольшие знаки внимания. Почти все ребята из церковного клуба «Сила духа» занимались тем, что заносили складные стулья обратно в церковь или подбирали липкие пластиковые стаканчики с лужайки, где мы провели большую часть дня. Однако Джейми перестал помогать и вместо этого уминал остатки обветренных пирогов, которые еще стояли на столе. Он складывал ломоть так, чтобы вся черничная, вишневая или яблочная начинка стекла в середину и хоть чуть-чуть подсластила жирную корку, а потом отправлял ее в рот и принимался за следующий кусок. Этим он развлекался минут десять, пока я не подошла к нему с огромным электрическим кофейником.

– Похоже, кто-то хочет набить морозильник Рут под завязку, – пробормотал он с полным ртом, дожевывая толстую корочку пирога, испеченного кем-то из прихожанок.

Я подумала, что ослышалась.

– Что ты мелешь? – переспросила я, прислонив кофейник к краю стола.

Не сводя глаз со следующего куска, Джейми принялся возиться с кокосовым кремом и неопределенно мотнул подбородком в сторону редеющей толпы вокруг угасающего костра.

– Рэй ходит вокруг нее кругами, что твой Мэверик в «Топ Гане».

Призрачное мерцание костра придавало силуэтам Рэя и Рут какие-то необычные очертания. Они сидели рядом на малюсенькой деревянной скамейке, на которой и одному-то трудно уместиться, совершенно поглощенные друг другом. Рэй относился к тем мужчинам Майлс-сити, которые хоть и не работали на ранчо, но все равно нет-нет да и натягивали ковбойский костюм: джинсы, ремень с огромной пряжкой, сапоги со скошенными каблуками и большую шляпу. Такого легко узнать: поджарый, с коротко стриженными темными волосами и густыми бровями, среднего возраста и роста (метр восемьдесят вместе с сапогами), с приятным мягким голосом и пикапом, отдраенным до блеска как снаружи, так и внутри. Я никогда не замечала Рэя, разве что когда он надевал синие брюки, синюю рубашку и синюю кепку – костюм, в котором он иногда щеголял, приходя в церковь прямо с работы. Но сегодня был другой случай.

– Эй, если Рэй начнет шпиговать Рут, может, раздобудешь нам апельсинового шербета? Он охрененный! – сказал Джейми и тут же поймал строгий взгляд матери; она стояла рядом, составляя формы, в которых принесла запеканки к общему столу.

Он намекал на работу Рэя, который был торговым представителем «Шван фудс» – компании, доставлявшей замороженные продукты по всей восточной Монтане. У родителей Ирен в подвале когда-то стоял огромный морозильник, доверху набитый всякой шванской едой: пиццей, блинчиками с начинкой, куриными наггетсами. Жесткие, побелевшие до синевы и законсервированные во времени, они ждали, пока их развернут и сунут в духовку, чтобы снова стать настоящими. Я сентиментально относилась к замороженным продуктам с тех пор, как взяла напрокат и пересмотрела (впервые, наверное, со второго класса) фильм «Заботливые мишки против профессора Ледышки». Там злой профессор Ледышка и его закадычный друг Замерзака пытаются сделать из всех детей города сосульки. Им даже удается превратить в ледяные глыбы парочку медведей, но сердечное тепло освобождает их из плена, и медведи снова становятся совершенно нормальными. То, что настоящий съедобный ужин можно приготовить из содержимого жесткой, словно асфальт, обжигающе холодной коробки куриных ножек или пирожков, завораживало меня.

– Не помню, чтобы раньше видела с ним Рут. – Я наблюдала за осторожными манипуляциями Джейми, который бережно макал особенно неаппетитный кусок пирога с клубникой и ревенем в остатки взбитых сливок.

– Ну, сегодня она наверстала упущенное. Она по нему сохнет, это факт.

В два счета он запихнул пирог в рот, прожевал все до последней крошки, забрал у матери один противень и, прежде чем направиться к машине, сказал:

– Пять тридцать, Джей-Джей-Кей.

Он называл меня Джей-Джей-Кей, в честь знаменитой американской легкоатлетки Джекки Джойнер-Керси, с тех пор как несколько недель назад мы вступили в команду старшей школы Кастер по кроссу. Я вообще-то не собиралась, но Джейми меня уговорил. Теперь, когда купальный сезон, а вместе с ним и мои отношения с Линдси завершились, бег и клуб