Неправильное воспитание Кэмерон Пост - Эмили М. Дэнфорт

Постройки 1800-х и 1950-х годов соединялись чем-то вроде туннеля шириной примерно в пять с половиной метров и длиной в половину футбольного поля. Кроме цемента и линолеума там не было ничего: лишь голые стены, потолок да пол – вот и представьте, какое там стояло эхо. Когда мы добрались до противоположного конца этого туннеля, Джейми и Дейв заявили, что собираются запустить ракеты прямо здесь. Те самые ракеты, которые Дейв, конечно же, совершенно случайно забыл нам показать еще во дворе больницы.

– Шум поднимешь, Дейв, – сказала я. – Полиция здесь ездит туда-сюда по сто раз на дню.

– Они не услышат нас снаружи. – Он достал тонкие желтые цилиндры с красными головками и яркими надписями, внимательно их осмотрел, а затем протянул одну Джейми, который как раз сказал Линдси что-то такое, от чего она едва заметно улыбнулась.

– Они ведь могут и зайти, – сказала я. – Если ты, блин, хочешь устроить салют, то давай найдем другое место. Не обязательно делать это внутри.

– Так в этом весь смысл. Только не уходи́те, вдруг и правда придется сваливать. – Говорил он так, словно он главный, а я пытаюсь испортить ему все веселье. – Лучше держаться вместе. – Дейв протянул Линдси ракету, словно мы уже согласились: – Хочешь такую?

– Нет, – ответила она. – Я хочу, чтобы Кэм показала мне комнату с ключами. Встретимся здесь после.

– Разделяться – тупая идея, – повторил Дейв.

Но Линдси снова взяла меня за руку и потащила за собой, хотя понятия не имела, куда идти. Я не сопротивлялась. То, что она не выпустила мою ладонь, даже когда нас отделяло от мальчишек шесть этажей, меня очень обрадовало. Приглушенный перекрытиями грохот эхом разносился по комнате с ключами, напоминая о сценах первого поцелуя в романтических фильмах, когда губы главных героев наконец встречаются, а на заднем фоне слышатся раскаты салюта.

Эту комнату обнаружили мы с Джейми. Она была заполнена грудами всевозможных коробок, образовывавших ступенчатые, наклонные, а кое-где и вовсе падающие башни. И в каждой из этих коробок хранились ключи: большие и маленькие, отдельные и плотно нанизанные на кольца, все с острыми металлическими засечками на концах, которые больно царапали кожу, когда Джейми в меня ими тыкал. Коробок было так много, словно кто-то решил собрать здесь ключи от каждого помещения больницы, заставил всех врачей, медсестер и прочий персонал вернуть их, перед тем как покинуть здание. И так они и лежали в отсыревших картонках, забытые в безымянной комнате на шестом этаже.

– Вот она, – сказал я, когда мы огляделись по сторонам. – Нереально, правда?

– Ага, – прошептала Линдси. – Не то слово.

Мы все еще держались за руки, но я чувствовала, что, если мы сейчас не решимся, момент будет упущен. Линдси тоже это понимала.

– А теперь я хочу поцеловать тебя, – сказала она.

– Ладно, – согласилась я.

Этого, а также джина с тоником и темноты нам хватило, чтобы наконец-то решиться на тот шаг, который мы не осмеливались сделать все лето. Из нас двоих именно Линдси была экспертом, а потому я позволила ей вести меня за собой. Ее поцелуи обжигали, а блеск для губ на вкус был как апельсин. Несколькими резкими движениями она стянула с меня майку, а потом – в один миг – и свою футболку. Ее кожа была теплой и гладкой. Она притянула меня к себе, так что между нами не осталось пространства, а затем прижала к стене, впечатав спиной в выключатель. Руки, шея, грудь – ее влажный рот не упускал ничего, но неожиданно она отстранилась.

– Слушай, если честно, я ни разу еще… ну… не делала ничего больше, – сказала она.

– Что? – Я с трудом переводила дыхание; все мое существо желало ее. Я и не подозревала, что мое тело способно на такое.

– Я имею в виду… целовалась лежа, понимаешь, но ничем другим не занималась.

– Хорошо. – Я притянула Линдси обратно.

– Точно?

– Да, – прошептала я, потому что так оно и было. Просто прекрасно.

Глава 6

Из бесконечных просмотров фильма «Бриолин» я уяснила следующее: во-первых, и слепому ясно, что Оливия Ньютон-Джон в юбке (до преображения) куда круче, чем Оливия Ньютон-Джон в кожаных штанах и с перманентом на голове (после), и, во-вторых, что начало учебного года может положить конец даже самому страстному летнему роману. Особенно если твоя вторая половинка учится в школе за тысячу миль от тебя, где-то в городке на Тихом океане, битком набитом лесбиянками, гордо щеголяющими во фланелевых рубахах и «мартенсах».

Семичасовая поездка на машине через всю Монтану на соревнования штата в Кат Бэнке дала мне достаточно времени, чтобы подумать о нас с Линдси. Всю дорогу Рут крутила какую-то музыку времен своей молодости и вместе со мной жевала лакрицу и высматривала машины с номерными знаками других штатов. На душе скребли кошки, поскольку впереди меня ждала прощальная встреча с Линдси, а еще – окончание лета и старшая школа.

То, что я не влюблена в Линдси, а она в меня, стало для меня откровением. Несмотря на то что с каждым разом наши поцелуи становились все более страстными; несмотря на ее руки, блуждавшие у меня под майкой, а мои – у нее, когда мы прятались в голубом туннеле на детской площадке возле бассейна в Мальте; несмотря на возбуждающие поцелуи с языком за какой-то забегаловкой ровно через пять минут после моей победы на юниорских соревнованиях в Скоби; несмотря на наши прижатые друг к другу тела в стянутых по пояс купальниках со свисающими, точно подтяжки, лямками, когда мы с Линдси сушились в трейлере ее отца во время грозы, из-за которой пришлось почти на час прервать заплывы в Глазго, – несмотря на все это, мы не любили друг друга. Но, честно говоря, никто не был в обиде. Нам даже нравилось, что это лишь увлечение.

Почему-то наше с Линдси лето не оставило на мне такого серьезного следа, как лето, проведенное с Ирен, хотя тогда мы были младше. С Ирен то, что мы делали и чувствовали, не было частью чего-то большего и касалось лишь нас двоих. С Линдси же все оказалось иначе. Она научила меня выражениям, которыми пользовались геи и лесбиянки, а иногда принималась говорить, что любовь между двумя женщинами имеет политическое значение, что это протест, бросающий вызов устоявшейся морали. А мне и в голову не приходило, что я должна знать все эти слова, разбираться в них и подобных вещах, в которых и сама Линдси тоже мало