Селфи на фоне санкций - Анна Пейчева

– Спасибо, Лариса Алексеевна, – вспомнила я правила приличия, – помочь вам накрыть чай?

– Что ты, отдыхай.

На десерт Васина мама испекла тонкие вафли-трубочки, перенесшие меня на двадцать лет назад. Помните, в советское время были широкие вафельницы? Вот у нее одна такая сохранилась и исправно работала до сих пор. Не без Васиной помощи, как она мне с гордостью поведала.

После чая с лимоном и медом, Лариса Алексеевна взяла длинный изящный мундштук, тонкую сигарету и элегантно закурила, задумчиво глядя в сад. А Василий повел меня на экскурсию по участку. Сумерки, чуть слышные ароматы цветов, плакучие ивы, опустившие свои длинные ветви в темный пруд – все это создавало определенное романтическое настроение, однако я, не позволяя себе расслабиться, прислушалась к Васе, который исполнял роль ночного соловья, рассказывая о грандиозных планах усовершенствования своей дачи, что особенно важно именно сейчас, когда мама вышла на пенсию и поселилась здесь круглогодично.

– На пенсию? Сколько же ей лет? – удивилась я.

– Шестьдесят два, не верится, правда? – Вася гордился своей мамой не меньше, чем она им. И действительно: эту остроумную, разностороннюю, моложавую даму язык не поворачивался назвать пенсионеркой.

После короткой, но впечатляющей экскурсии по бане, оплетенной живописным плющом, мы переместились в дом. Последовательно осмотрели просторные гостевые комнаты на первом этаже; поднялись на хозяйский второй этаж.

Спальня Ларисы Алексеевны, вся в живых цветах, со сливочно-белыми обоями, не была обременена лишней мебелью – только раскладной диван, тумбочка и шкаф. И множество великолепных постеров фильмов голливудских фильмов тридцатых-пятидесятых годов. Черно-белые, в тонких зеленых рамках, плакаты с Лорэн Бэккол, Джоан Фонтейн, Ингрид Бергман, Авой Гарднер смотрелись невероятно стильно.

В Васиной же спальне я с удивлением увидела односпальную, чуть ли не подростковую кровать. А как же семейная жизнь? И никаких следов пребывания супруги. На трюмо – одинокий мужской дезодорант. Нигде ни одной ее фотографии. Странно.

Осмотр котельной – главной комнаты в доме – Василий оставил на сладкое. С особым трепетом он открыл неприметную дверь на первом этаже. Как человек, пользующийся устаревшим кнопочным телефоном, мог создать такое?!

– Вася, это что, центр управления полётами?!

– Всего лишь центр управления скромной дачей.

Пока Вася распространялся о "дублирующих системах" и "перепадах напряжения и давления", я осматривала занятную котельную. Мигали разноцветные лампочки, высились непонятные синие емкости, стрелка на колоссальном бойлере показывала температуру воды, гудели насосы. Стройные шеренги белых труб сходились и расходились в строго заданном порядке. Да уж, с сантехникой у Васи всё было в порядке. Равно как и с электричеством – ни один ватт не проскочит незамеченным мимо этого распределительного щитка со множеством выключателей.

Похоже, Вася знал о технической изнанке быта абсолютно всё. В отличие от моих предыдущих бойфрендов. Один из них, бывший коллега, гордившийся двумя сотнями фолловеров в "Инстаграме", долго бился, пытаясь починить колесико на моем конторском кресле. Он пыхтел, потел, крутил что-то, в результате сломал ножку окончательно, после чего даже не признался разъяренному завхозу, что имеет к случившемуся хоть какое-то отношение. Мы расстались, конечно, он уволился с работы. Хотя папе он нравился: ведь Игорь, как и я, окончил факультет журналистики госуниверситета и часто появлялся в кадре. Впрочем, это не мешало ему быть бесцветным, серым, неинтересным и в то же время крайне высокомерным человеком.

Вот бы папа увидел, что Василий сотворил на даче, подумалось мне. Тогда бы он перестал относиться к нему свысока. Вася превратил обычный советский дом в нечто среднее между космическим кораблем и средиземноморской фазендой.

Мы с Ларисой Алексеевной сердечно распрощались, она надела узкие очки в тончайшей золотой оправе и принялась за кроссворд, а Вася пошел меня провожать: в сумерках я могла заблудиться. По дороге я вновь завела разговор на тему, занозой сидевшую у меня в душе:

– Знаешь, никак не могу поверить, что меня уволили. Я же столько лет верой и правдой отслужила! Всю душу и сердце вложила в эту работу. И из-за какого поста всё потерять… Это просто не поддается осмыслению.

Он вытащил сигареты. Широкие ладони защитили маленькое пламя зажигалки от осеннего ветра.

– Ну уволили тебя, ну и что? – успокаивающе сказал он. – Ерунда, выеденного яйца не стоит! Я знаешь сколько работ поменял? Был коком на речной барже, товароведом в твоем любимом супермаркете, кстати; продавал вино, халтурил на машине, валял шапки-ушанки, даже в предвыборной компании губернатора Яковлева принимал участие, подзаработал тогда деньжат, кстати – и это я еще и половины не назвал. Дольше всего работаю на ТТВ, сколько? – пять лет уже, кажется; из простых водителей выбился в начальники транспортного цеха, это все на твоих глазах происходило; и, честно говоря, заскучал уже.

Я приостановилась понюхать шикарные пионы – кто-то не пожалел коллекционных кустов для украшения своего забора со стороны дороги. Совсем такой же цветок, только искусственный, пару дней назад безвольно болтался на лацкане пиджака губернаторши.

– А я так мечтала, чтобы у меня была, как говорится, всего одна запись в трудовой книжке.

Выпрямляясь, я потеряла равновесие на мокрой дороге и Василий подхватил меня под локоть.

– Осторожно, Шура!.. Если хотела одну запись в трудовой, тогда тебе надо было идти в библиотекари, или в воспитатели детского сада, в общем, заняться чем-то более спокойным и менее амбициозным, чем работа на телевидении.

Возразить мне на это было нечего. Тем более, что мы уже подошли к моему дому, который в темноте казался заброшенным сараем. Более неуютное место для ночлега сложно было себе представить. Вася с сомнением оглядел жутковатый участок.

– Может, у нас с мамой останешься на ночь?

– Спасибо, но нет, – твердо сказала я. – Я должна сама пройти этот путь от начала до конца. Не волнуйся, я упертая, я же Козерог.

– Как знаешь, Шура, – покачал головой Василий. – Если вдруг всё же увидишь привидение, мой телефон у тебя есть, звони. Ну что, спокойной ночи?

Я кивнула и отвела взгляд. Его жена незримой тенью стояла между нами. Если здесь и было какое-либо привидение, так только ее.

Я сдержанно пробормотала "спасибо за всё, спокойной ночи", неуклюже рванула калитку, едва не повалив на землю шаткий забор, и, в очередной раз промочив ноги в высокой траве, забежала в дом.

В качестве спальни я выбрала себе восточную комнату – лучи восходящего солнца помогут проснуться; нашла в своих мешках, грудой сваленных на веранде, нормальную подушку, одеяло и свежее постельное белье; постелила его на тахте прямо поверх мерзко пахнущего покрывала; переоделась в теплую пижаму и уселась на кровать со своим сиреневым нетбуком.