Высшее наслаждение - Алёна Белозерская

– Король дал аудиенцию. Какое счастье! – услышал он насмешливый голос Нар, в котором тут же послышалось волнение. – Ты в порядке?

Она посмотрела на отца, которого не видела больше недели, и приложила руки к груди, обеспокоенная его внешним видом. Разумеется, старик, как всегда, был аккуратно причесан и элегантно одет, но он очень изменился: постарел, похудел и выглядел еще более угрюмым, чем раньше.

– Как себя чувствуешь? – нечто похожее на жалость прозвучало в вопросе, что заставило Абакяна грозно сдвинуть брови. – О, вижу, ты в норме, – прищелкнула она языком и, пройдясь по кабинету, выглянула в окно. – Как малыш? У меня не было времени поговорить с ним, а ты, к несчастью, запрещал мне появляться здесь.

– И мне, – сказал Берт, стоящий у двери.

– Если бы хотели видеть нас, приехали бы, – ответил Абакян, с нескрываемым презрением оглядев зятя. – Моя просьба не была столь категоричной, как вы утверждаете.

– Но усадьба оцеплена, словно здесь живет наркобарон, – хмыкнула Нар. – Мне едва в трусы не залезли, пытаясь узнать, не прячу ли я там гранатомет.

– Следи за тем, что говоришь, – произнес Абакян и взмахнул рукой, указав на диван. – Присаживайтесь.

Берт быстро устроился в уголке, зато Нар не спешила проявлять послушание. Она осталась стоять у окна, и мягкий вечерний свет падал на ее лицо, делая его еще более красивым. Нар показалась Абакяну точной копией своей матери, от воспоминаний о которой стало больно внутри. Теперь только дочь и внук остались для Абакяна единственным утешением. Берта в расчет он не брал. К тому же в ближайшее время намеревался избавиться от этой ненужной помехи, чтобы получить Саркиса-младшего в свое личное распоряжение.

– Ты был плохим мужем, – сказал Абакян, пристально всматриваясь в лицо зятя. – Иначе она не завела бы роман на стороне.

– Тебе ли об этом не знать, – послышался едкий, но содержательный смешок, так Нар напомнила отцу о том, как ее мать пыталась сбежать к любовнику от своего «великолепного» супруга.

На этом вмешательство в беседу закончилось, в кабинете воцарилась тишина, прерванная Бертом, который принялся оправдываться.

– Ничто не говорило о том, что у Амины есть любовник.

– Конечно, ты не видел этого, потому что не появлялся дома, – ответил Абакян. – Может, и у тебя была интрижка, оттого ты все просмотрел?

Он заметил, что Берт побледнел, правда, быстро взял себя в руки и нагло, но вместе с тем виновато улыбнулся.

– Говори, ты имеешь отношение к убийству Амины?

– Нет! – Берт взволнованно зашевелился на диване, после снова затих. – Я любил вашу дочь и видел, как она отдаляется. Лишь в этом была моя ошибка. Но даже, если бы узнал о том, что у нее кто-то появился, никогда не сделал бы того, в чем вы меня обвиняете.

– Знаешь, если бы ты застрелил эту потаскуху, я бы тебе ничего не сделал. Понял бы твое право защитить свою честь. Но ты настолько жалок, что предпочел бы носить рога, вместо того чтобы наказать за измену.

– Вы жестоки, – прищурился Берт, не понимая, правду говорит тесть или злобно шутит. – Если бы я убил Амину, вы меня не пощадили бы.

– В этом ты прав, – согласился Абакян. – Но пристрелил бы я тебя с уважением.

Берт посмотрел на Нар, которая была настолько спокойна, что создавалось впечатление, будто она не слышит, о чем говорит ее отец. Но она, разумеется, не пропустила ни одного слова из сказанного, это было видно по блеску в глазах и едва заметной улыбке. Стерва, она ничего не боялась! В отличие от Берта, которого бросало в пот от страха, что тесть узнает, с кем именно у него был роман последние три месяца.

– Завтра, Альберт, ты подпишешь бумаги, в которых передаешь мне опеку над своим сыном.

– Что?! – Берт вскочил с дивана и сделал несколько шагов по направлению к Абакяну, но остановился, увидев насмешку в его взгляде. – Сын будет жить со мной, – сказал он важно и расслабленно. – И теперь я буду решать, как часто вы будете с ним встречаться.

– Не боишься…

– Не боюсь, – перебил тестя Берт и направился к двери, посчитав, что в этом доме ему больше нечего делать, потом остановился. – Знаю, что вы меня ни в грош не ставите, однако не пытайтесь отобрать у меня Саркиса. Не получится, у меня тоже есть зубы.

Он, не прощаясь, вышел из кабинета, и сразу же за громким хлопком двери послышался смех Нар.

– Ты разбудил в хомячке крысу, – она резко перестала смеяться. – Для чего?

– Хочу посмотреть, на что он способен.

– И?

– Безрассуден, раз осмелился противостоять, но глуп, потому что угрожал противнику, многократно превосходящему его в силе, – облизал пересохшие губы Абакян. – На словах смел, на деле трус.

– В точку, – Нар вытащила из сумочки портсигар, зажигалку и закурила.

– Затуши.

– Иначе что? – дерзко спросила Нар, словно забыла, с кем говорит.

– Иначе заставлю съесть эту сигарету, – спокойным тоном произнес Саркис.

Нар подошла к пепельнице, хотела сделать еще одну затяжку, но не посмела, заметив тяжелый взгляд отца, который непременно сдержал бы свое слово.

– Черт! – выругалась она, с остервенением бросив сигарету в пепельницу, отчего вокруг разлетелись искры, потом уже спокойно взяла ее двумя пальцами и потушила. – Прости. Не хочу ссориться с тобой, потому что понимаю, насколько тебе сейчас трудно. Смерть Амины тяжело принять, но…

– Дорогая, – Абакян взял дочь за руку, взглядом попросив ее замолчать, – дело не в этом, а скорее в том, как она умерла.

– Как потаскуха. Ты уже озвучил это несколько минут назад.

– Вот именно. В постели какого-то мужика. Голая.

– Говорят, она его любила, – Нар нахмурилась и отвела взгляд в сторону, словно думала о других вещах.

– Она была замужем. И не имела права смотреть на других мужчин!

– Ты сейчас говоришь об Амине или о моей матери, которая наставила тебе рога, как и моя сестренка своему мужу? – спросила она и вздрогнула от хлесткой пощечины. – О, да! Бить женщин ты умеешь.

– Не смей говорить со мной в подобном тоне.

– Тогда снова ударь меня, потому что я не намерена останавливаться, – ответила Нар, подошла к столику, где стояли семейные фото, и взяла одну из рамок. – Если бы он не погиб в ту ночь, ты был бы другим, – она рассматривала снимок, на котором запечатлели «троицу Абакянов», как называли Нар, ее брата-близнеца Артура и малышку Амину.

Присев на диван, Нар всмотрелась в счастливые лица. Фото было сделано за несколько дней до трагедии, унесшей жизнь ее брата. Нар помнила тот злополучный вечер в мельчайших подробностях, ей ведь на тот момент было уже больше десяти. Мать и отец ругались в этом кабинете. Нар и Артур подслушивали у двери, вздрагивая от их криков. Мать говорила, что любит другого и собирается уйти к нему, отец хлестал ее по щекам. Они оскорбляли друг друга, выкрикивали проклятия, после слышалась возня, глухие удары, стоны, плач. Они оба были нетрезвыми и совершенно не контролировали ни свои действия, ни слова. Потом отец вылетел из кабинета, не заметив детей, в страхе прижавшихся к стене, и побежал в соседнее крыло, что-то бормоча себе под нос. Мать быстро потащила близнецов во двор, где у главного входа стояла машина, вырвала из рук няни плачущую Амину и усадила ее на заднее сиденье.

– Нар, придержи сестру, – сказала она. – Артур, ты впереди. Быстрее!

Она не взяла с собой вещи, решив уехать с самым дорогим, что имела. Впрочем, в тот момент мать явно не думала о своих детях, иначе не села бы за руль в невменяемом от алкоголя и страха состоянии. Как только машина тронулась, из дома выбежал отец с двустволкой в руках, он прицелился в заднее стекло, но отвел руку в сторону, увидев, что Нар смотрит на него полными ужаса глазами.

Мать быстро гнала машину. Выехав из поместья, перед тем как свернуть на главную дорогу, она не справилась с управлением. Нар плохо помнила момент, когда машина вылетела с дороги и устремилась с небольшого обрыва к журчащей узкой речушке, зато ей до сих пор виделись глаза брата, сломавшего шею при ударе. Тело Артура неестественно выгнулось, голова откинулась назад. В глазах его застыли непонимание и боль, и от это взгляда до сих пор становилось жутко. Испуганная Амина, жалобно попискивая от страха, хватала старшую сестру за плечи. Мать рассекла лицо об руль, судорожно вытирала кровь, капающую с подбородка на грудь, и кричала, что не может пошевелиться. А Нар ошеломленно смотрела на брата и не могла выдавить из себя ни звука. После она выскочила из машины и с отчаянием стремительно неслась несколько километров к дому, громко зовя отца.

Да, поистине это была страшная ночь. Никогда она не забудет, как отец выл над телом Артура и целовал каждый пальчик Амины, а ее лишь ощупал на наличие переломов и передал медикам, чтобы продезинфицировали раны, оставшиеся на руках и голых ногах от разбившихся в машине стекол. Он отшвырнул Нар от себя, как надоевшую кошку, правда, на следующий день не отходил от нее, но, как говорится, осадок в душе остался. Ночью мать умерла в больнице. Сейчас Нар понимала, что для смерти ее причин не было. Она не сильно травмировалась в аварии, врачи лишь зашили рану на лбу и наложили гипс на сломанную ногу. Однако причиной смерти была названа остановка дыхания во сне, вызванная сильнейшим нервным потрясением. Нар мало верила в подобное, скорее всего отец приложил к ее лицу подушку. Так она решила спустя много лет, уже будучи взрослой, когда можно дать трезвую оценку случившемуся.