Нарушители правил - Дмитрий Новоселов

– Папа у тебя не сахар, – зачем-то сказал я. – Представляю, как тяжело тебе было.

– Твой тоже не лучше, – обиделась она. – Напридумывал каких-то правил. Наверное, все эти девять пунктов он разработал для маленького мальчика, чтобы сформировать характер. Совсем необязательно выполнять их всю жизнь.

Эта мысль мне в голову не приходила. Я даже испугался. Я даже не хотел ее думать дальше. Ляпнул, чтобы отвлечься:

– Да уж, папы у нас не подарок.

Жанна пожала плечами. Опять захотелось спать. Я не стал бороться с этим желанием, просто закрыл глаза и засопел.

Второй раз я проснулся, когда уже совсем стемнело. Натыкаясь на стулья и стукаясь о косяки, кое-как нашел санузел. Меня давно туда тянуло. Потом обнаружил кухню и холодильник. Выпил стакан молока. Наступил на котенка и сам испугался его диких воплей. В темноте зарулил не в ту комнату. На маленькой подростковой кровати спала Жанна. В лунном свете она была прекрасна. Пришла в голову мысль, что неплохо было бы примоститься рядом, но, вспомнив инцидент в гостинице, решил этого не делать. Ушел от греха подальше. Стукнулся о балконную дверь. На балконе, на маленьком стульчике, спрятавшись от посторонних глаз, в розовой ночной рубашке и женском парике сидел Беатриса. Он курил сигарету и смотрел в небо. Я молча встал рядом.

– Она в тебя влюбилась, – вместе с дымом выдохнул художник. – Ей не везет с этим делом. Если есть в радиусе ста километров какой-нибудь подонок, то она обязательно к нему прилипнет.

– Я не подонок.

– А я и не говорю.

Беатриса затушил окурок в консервной банке.

– Не обижай ее, – напоследок сказал он и крадучись покинул балкон.

Что я здесь делаю? Что за бред? Мне хотелось домой. Сесть в самолет и вернуться. Как здорово было раньше – приехал к папе с мамой и пожаловался. Но я уже большой мальчик, мамы с папой давно нет, да и за срыв командировки по голове не погладят.

Во всем виноват этот монстр, вальяжно раскинувшийся передо мной. Это он мутит воду. Сейчас он дремлет, не видно морщин и ссадин, только фонари бросаются в глаза, как прыщи на лице у подростка в период полового созревания. Вроде и не гигант, по сравнению с Москвой – деревенька, а характер свой имеет. Я пакостливо плюнул на него с балкона и вернулся в квартиру. Упал на диван, валялся часов до трех, думал о неожиданно нашедшемся портфеле и Чебоксарове, строил гипотезы о том, кто же его убил и незаметно уснул.

Утром в прихожей мне встретился пожилой дядька в пузырящихся брюках и клетчатой рубашке. Он сидел на корточках и застегивал сандалии. Никогда бы не узнал. В образе Беатрисы он смотрелся значительно эффектней и уверенней в себе.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Доброе утро, – он встал, пригладил жидкие волосы и грустно улыбнулся. – Пора на службу.

Я промычал вежливую неразбериху.

Пробуждение совпало с принятием твердого решения, что нужно валить из этого населенного пункта как можно быстрее. «Зачем я мучаюсь»? – спросил я сам себя, еще не открыв глаза. – «Беру билет, сажусь в самолет, и через час я дома. Ну, не справился. Не выгонят же меня с работы за это! Я столько доброго сделал для фирмы. А это – не мой профиль». В конце-концов, кто он такой этот Тагамлицкий? Да пошел он!

Я сполоснул лицо, выдавил на указательный палец зубную пасту и натер ей свой неправильный прикус. В зеркале сидел взрослый дядька с мешками под глазами и разлохматившейся лысиной. К счастью синяков не оказалось. Я помассировал щеки, побрызгал водой на пряди и вышел к Жанне.

Полакомившись остатками вчерашнего, мы отправились за покупками. Портфель я опрометчиво оставил у Жанны. Не хотелось таскаться. Мне срочно нужны брюки и очки. Жанна выглядела счастливой. Ей было интересно таскать меня по магазинам, и еще она радовалась за папу, потому что в моем лице у него появился еще один поклонник.

Я смутно слышал ее болтовню и всю дорогу настраивал себя на звонок в Москву. В принципе, можно вернуться и без звонка, но мне казалось, что это будет как-то не по-человечески.

Наконец, на пороге крупного универмага я остановился и набрал номер Тагамлицкого. Пока шло соединение, я с ужасом понял, что забыл все слова и доводы и не готов к разговору. После второго гудка отменил вызов. Тагамлицкий перезвонил сам через две минуты.

– Звонил? Ну что там у тебя? – недовольно спросил он.

– Все в порядке, – малодушно пробормотал я.

– Ты уже виделся с Тихоновым?

– Пока нет. Он вчера был на похоронах. Сегодня обязательно увидимся.

– Давай, не тяни. Тут в твоем отделе оказывается незавершенных дел невпроворот. Имей в виду, незаменимых людей нет.

Подлец. Угрожает. Явно запугивает. И не без основания. Его жена какая-то родственница шефу. Не с одной стороны, так с другой напоют что-нибудь про меня, и поминай, как звали. Формально повод будет. Завалил региональную командировку. А кто я? Кому нужны мои прошлые успехи? От этой мысли меня бросило в холодный пот. Нужно будет что-то искать, куда-то бегать. Вся моя жизнь тихая и спокойная, по умным правилам разрушится! Придется отказать жене в покупке шубы. Нет! Фигу. Уехать сейчас – значит подыграть Тагамлицкому. Ну-ка, где ты первое правило? Вылезай наружу и вступай в действие.

Я нашел глазами Жанну, и смело отправился в отдел мужской одежды. Хотя, если честно, еще неизвестно, какое качество я проявил в разговоре с Москвой храбрость, или трусость.

Вместо строгих, черных брюк Жанна заставила меня купить вольные льняные, потом такую же игривую рубашку, и в конце модные, под цвет, легкие немецкие тапочки. Я так никогда не одевался, но тут опять смалодушничал и пошел на поводу. В этом наряде я стал походить на провинциального импресарио или неудачливого сутенера.

В центральной оптике, не успели мы подойти к витринам, как какой-то мужик вначале вылупился на меня, потом заорал: «Здорово»! и бросился обниматься. Это оказался Стас, мой бывший сокамерник. От него пахло спиртным, из чего я сделал вывод, что он не сдержал своего обещания. Степень его опьянения еще не достигла отметки «ненависть» и застряла где-то на всеобщей любви.

– Братан, – закричал он. – Ты тоже за очками?

Мне было неуютно в его объятиях. Я что-то пробормотал и постарался высвободиться.

– Ты, почему ушел, не простившись? – немного ослабил хватку мой дружбан.

– Я не знал, что меня выпустят.

– Братан, – он ласково погладил меня по голове, потом заорал на весь зал: – Ленка, смотри, это мой братан, мы вместе сидели!

На нас стали обращать внимание, а Жанна решила прийти мне на помощь. Она подошла и попыталась что-то сказать верзиле.

С этой же целью из другого конца торгового зала подошла Ленка. Она оказалась большой и серьезной. В словосочетание «я набил Ленке морду», которым щеголял Стас, как-то не верилось. Женщина оторвала от меня руки Стаса и встала между нами. Руки произвели хлюпающий звук, как присоски у осьминога.

– Пошли отсюда, здесь дорого, – сказала она.

– Подожди.

– Ты опять? – сурово сдвинула брови женщина.

– Дай с другом пообщаться.

– Пять минут.

Стас согласно кивнул.

– Я жду на улице, – сказала женщина.

Грабитель заметно присмирел, взял меня под локоть и отвел в сторону.

– Я с ней потом разберусь, – пообещал он и нежно посмотрел на меня. – Давай как-нибудь забухаем, потом, когда ее не будет.

– Я в командировке. Дел много, – уклончиво сообщил я.

– Меня выпустили через два часа после тебя. Пострадавший забрал заявление. Это Ленка постаралась.

Я подумал, что если бы со мной пообщалась эта Ленка, я бы тоже забрал.

– Ментам немного заплатили, – продолжил Стас. – Вот и все. Я больше всего боялся, что они у меня обыск дома проведут и найдут ружье. У меня еще от деда осталась двустволка «ИЖ» получок. И коробка патронов. Ружье незарегистрированное. А за это в наше время по голове не погладят. Сам знаешь – терроризм. Наверное, придется его выбросить. С моим характером держать ружье под боком – большая глупость.

Он шумно вдохнул.

– У тебя телефон есть?

– Я в командировке. Какой телефон? – если отвечать вопросом на вопрос, то получается не ложь, а некое недопонимание.

– Тогда запиши мой.

У нас не оказалось ни бумаги, ни ручки. На помощь пришла Жанна. Она достала из сумочки принадлежности, и Стас нацарапал свой номер.

– Братан, ты обязательно позвони.

– Постараюсь, – пожал плечами я и убрал листок в карман. Это не обещание, значит, не обман, значит, четвертое правило я не нарушил.

С улицы зашла Ленка, погрозила кулаком. Стас втянул голову в плечи и поплелся наружу.

Из-за Жанниной привередливости мы выбирали оправу минут тридцать. Пока вставляли стекла, позвонил Аркадий.

– Какие планы? – спросил он.

– Помнишь, я вернулся в кабинет к Чебоксарову за папкой?