Итальянский темперамент - Джоанна Лэнгтон

- Однако...

Она слегка подтолкнула его к двери.

- Узнай, что творится в полицейском участке.

Всем своим сердцем Марша была с ним. Никогда еще она не видела Винченцо в таком замешательстве. Он просто не знал, что делать. В его голове, как на заезженной пластинке, крутилась только одна мысль.

- Ты ни в чем не виновата! - с горечью сказал он. - И все это время я...

- Сейчас ты поедешь в полицейский участок и выяснишь там все о своем брате, - сказала Марша, выпроваживая Винченцо из холла.

Его выразительный рот скривился в горькой усмешке.

- Хорошо...

- Такой бесчувственный, такой жестокий... - продолжала причитать сквозь слезы Алессандра, теперь уже обращаясь к Марше. - А Лука другой. Лука такой добрый...

Абсолютно не понимая, как мать могла выбрать своим любимцем Луку, Марша принялась за дело - приказала принести кофе, отыскала для свекрови пачку бумажных носовых платков.

С натянутой улыбкой на лице она слушала невнятные жалобы синьоры Моничелли. Наконец до нее стало доходить, почему Винченцо так мало говорил о своей матери. Алессандра всегда отвергала старшего сына, отдавая всю свою любовь и привязанность младшему, и Винченцо не смог ей это простить. Когда Марша, кое-как успокоив ее и уложив в постель, покинула дом, она вздохнула с облегчением. За какой-нибудь час Алессандра Моничелли сумела ее допечь.

***

Когда она добралась до Твейт-Мэнор, Сэмми бросился к ней на шею и повис на ней.

- А где мой папа? - требовательно спросил он.

- Ты его скоро увидишь, - пообещала Марша. - Мы прямо сейчас едем обратно в Лондон.

- Просто замечательно, - заметила Айрис, с жадным интересом читавшая в вечерней газете подробности ареста Луки. - Надеюсь, они предъявят этому подонку обвинения по всем статьям. За то, что он тебе сделал, его убить мало. А как все это воспринял Винченцо?

- Он просто вне себя.

- Я думаю. - Вздохнув, Айрис скорчила кислую физиономию. - Но свой своему поневоле брат. Тебе, например, я поверила бы гораздо скорее, чем кому-либо другому. А Винченцо сейчас, наверное, чувствует себя так, будто на него ушат грязи выплеснули.

Когда Марша с Сэмми опять подъехали к городскому дому Винченцо, было уже совсем темно. Малыш засыпал на ходу, и она сразу уложила его в постель. Когда она снова спустилась вниз, Алессандра сердито разговаривала с кем-то по телефону. С искаженным от злобы лицом она бросила трубку и выкрикнула:

- Я уезжать отсюда сей же минута!

Марша нахмурилась.

- Но почему?

- Винченцо предатель! Он предал свой семья, свой брат! - театрально прокричала Алессандра и повернулась к ней спиной. Говорить с невесткой она явно не собиралась.

Был уже двенадцатый час, когда Марша наконец услышала звук открывающейся двери. Она сорвалась с места, устремляясь навстречу Винченцо. Он выглядел очень усталым.

- Твоя мать ушла! - с ходу сообщила ему Марша.

Он пожал плечами.

- Может быть, это к лучшему. Я не собираюсь лезть из кожи вон ради ее Луки. Против него выдвинуты очень серьезные обвинения. Весьма маловероятно, что ему удастся отвертеться от тюрьмы.

- Ты его видел?

- Нет. Однако, - Винченцо вздохнул, - он признался моему адвокату во всем, что сделал четыре года тому назад, и попросил его передать признание мне. - Марша не смогла скрыть своего удивления, и он горько рассмеялся. - Ты не можешь понять, почему в столь тяжелый для себя момент Лука подумал о нас? - спросил он. - Я скажу тебе почему. Новость о том, что мы поженились, заставила моего братца сильно струсить. Он решил, что я уже знаю о всех его проделках. Лука признался в этом жульничестве в надежде вернуть мое доверие и поддержку. - Последние три слова он произнес подчеркнуто ледяным тоном.

- Но почему он это сделал?

- Очевидно, ты слышала, как он разговаривал по телефону в моих апартаментах на следующее утро после того, как мы провели ночь вместе.

Марша ничего не понимала.

- Да... но...

- По всей видимости, когда ты неожиданно появилась, он вел сугубо конфиденциальный разговор с Хоуардом и испугался, что ты услышала слишком многое и расскажешь мне все по моем возвращении. Жребий был брошен. Лука просто не мог поступить иначе, чтобы спасти свою шкуру.

Марша потрясенно замерла. Все было так просто, что она никогда не смогла бы до этого додуматься. Когда она вышла из спальни, Лука действительно разговаривал по телефону, но из того, что он говорил, она не расслышала ни одного слова. Ее голова тогда была занята совсем другими мыслями. Теперь она вспомнила, как поражен был Лука, когда, повернувшись, заметил ее. Но она по своей наивности не догадалась, что скрывается за этим удивлением.

- В течение сорока восьми часов он нанял кого-то, кто подделал твою подпись и смонтировал пленку. Пленка с голосом Хоуарда у него уже была, а с твоим достать было нетрудно. Их просто соединили. Теперь, если бы мошенничество и раскрылось, Лука остался бы в стороне. А когда досье было готово, он лично привез его мне.

- Но я понятия не имела...

- К тому времени я начал уже беспокоиться. Лука позвонил мне и заявил, что ты ушла в отпуск, никому об этом не сказав ни слова. Так как дома у тебя телефона не было, я не мог немедленно связаться с тобой. Это встревожило меня, - неохотно признался Винченцо. - Я подумал, что ты могла обидеться на меня за то, что я не поговорил с тобой утром перед уходом.

- Но я все время была на своем рабочем месте... я не брала никакого отпуска!

- Теперь я это знаю. Но тогда-то ведь не знал...

- И поэтому не позвонил, - прошептала Марша. Она слишком хорошо помнила, чего стоило ей ожидание этого несостоявшегося звонка.

- Лука здорово рисковал. Если бы ты напрямую связалась со мной...

- Но я ни за что не сделала бы этого...

- А я был потрясен. Ведь я видел в тебе совершенство. Ты была умна, красива, чувственна. В тебе было все, что мне нравилось в женщинах. И я влюбился в тебя до безумия.

У нее в глазах снова защипало.

- Винченцо, я не...

- Чтобы доказать, что об меня нельзя вытирать ноги, как о старый половик, я выгнал тебя вон, - продолжал Винченцо с горькой усмешкой. - Мне хотелось поговорить с тобой, но я не позволил себе этого сделать. Я заставил себя подождать, а когда наконец попытался встретиться с тобой, ты уже исчезла!

- И это лишний раз доказывало тебе мою вину, - заключила за него Марша.

- Увидев тебя снова через четыре года, я опять повел себя непростительным образом. Я очень боялся, что ты опять меня одурачишь...

- Это я знаю, - перебила его Марша. - Но то, что делал ты, не идет даже ни в какое сравнение с тем, как поступил со мной твой подлый братец.

- Но я вел себя как сбежавший из психушки маньяк! Хотел, чтобы ты вернулась ко мне. И мне было все равно, каким способом я этого добьюсь, признался он.

Воцарилось напряженное молчание.

Винченцо посмотрел на нее с каким-то затравленным выражением на лице.

- Простишь ли ты мне когда-нибудь то, что я сломал твою жизнь?

- Ее сломал Лука. Он во всем виноват.

- Как ты себя чувствовала, когда я внезапно, сразу после той ночи, уволил тебя? - неуверенно спросил он.

- Наверное, так же, как чувствовал себя ты, когда Лука привез тебе это досье. Я была потрясена.

- А когда узнала, что беременна? - продолжал допытываться Винченцо.

- Это показалось мне концом света.

- Я никогда раньше не спрашивал тебя об этом, - немного переждав, сказал Винченцо. - Но не считаешь ли ты, что пора тебе рассказать, как ты жила все это время?

Она рассказала ему все. Винченцо выглядел совершенно подавленным ощущением своей вины перед ней, так что она пожалела, что он вообще захотел услышать ее признание. Ему и так уже достаточно досталось сегодня.

Когда она закончила, он неловко прокашлялся.

- Этот шрам, - начал он. -Это последствие родов?

- Да.

- Расскажи мне об этом.

- Зачем?

- Я должен был быть там. Ты ведь могла умереть, - с трудом выговорил он.

- Ерунда. Обычная операция, - утешила его она. - Мне даже не сделали общего наркоза.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я была в сознании, когда он родился. Они просто закрыли мне лицо простыней...

Винченцо смотрел на нее с нескрываемым ужасом.

- В сознании? повторил он. - Боже мой... это же средневековье какое-то...

И прямо на ее глазах Винченцо замертво рухнул на персидский ковер: он потерял сознание.

Не зная, плакать ей или смеяться. Марша развязала его галстук, расстегнула пиджак и подумала, что вряд ли от него было бы много пользы в момент появления Сэмми на свет. К нему постепенно возвращалось сознание. Он хлопал глазами с самым нелепейшим видом.

- Мне тогда было ничуть не больно, - уверила его Марша.

- Сделать с тобой такое, когда ты была в полном сознании, - пробормотал он, болезненно вздрагивая.

- Мне кажется, что ты смертельно устал. Тебе надо в постель.

Он сел.

- Я прекрасно себя чувствую.

- Глядя на тебя, этого не скажешь. - Чувствуя себя на высоте положения, Марша решила взять все в свои руки.