Встречный марш - Александр Михайловский

— Но это же невозможно! — воскликнул Мак-Магон. — Ротшильды — одно из могущественнейших семейств банкиров…

— Возможно, — отозвался герцог Деказ. — Австро-Венгрия уже получила ультиматум трех держав, который требует от правительства в Вене допустить на территорию их империи германских, русских и югоросских следователей и оказывать им полное содействие. В противном случае три указанные державы обещали лоскутной империи крупные неприятности. Когда эти люди закончат свою работу в Вене, то вполне вероятно, они заглянут потом к нам. Вы собираетесь ждать, когда это произойдет, или предпочтете действовать на опережение?

— Естественно, не стоит ждать, — воскликнул французский президент, — но что именно мы можем сделать? Ротшильды — это богатые и влиятельные люди во Франции, и если они узнают…

— Вы предпочтете капитулировать, когда вам прусский гренадер приставит к груди штык, или русский казак пику? — спросил герцог Деказ. — Или будете ждать, когда по этому прекрасному дворцу нанесут удар своими бомбами эти ужасные югоросские «сушки»? Если хотите, я могу дать вам почитать свидетельства очевидцев, недавно полученные нами из Константинополя. В ночь захвата Константинополя в своих казармах так была уничтожена вся султанская гвардия — восемь тысяч штыков. Разбор завалов был закончен лишь недавно, и правительство Югороссии заявило, что на месте этих казарм будет построено здание для Константинопольского университета.

— Это невероятно! — удивленно воскликнул Мак-Магон. — Но вы мне так и не сказали, как мы сможем уберечься от гнева Ротшильдов, пока они еще у нас во Франции обладают богатством и влиянием.

— Ротшильды обречены в любом случае, — ответил герцог Деказ. — Бисмарк любит их не больше, чем русские, и если Францию оккупируют пруссаки, они просто конфискуют все их банковские активы. При этом банкирский дом чрезвычайно богат, и в случае его ликвидации может изрядно поправить свои дела государственная казна и те, кто… ну, вы меня понимаете — нельзя держать во рту мед и не попробовать его.

Вспомните судьбу тамплиеров и то, что с ними сделал король Филипп Красивый, когда они, по его мнению, стали слишком богаты и независимы. Господин президент, если вы дадите команду, то мои люди начнут зондировать почву насчет улучшения отношений с Германией и Россией. В противном случае примите мое прошение об отставке.

Я не желаю иметь ничего общего с тем, что могут устроить пруссаки в нашей милой Франции, если мы экстренно не предпримем неотложные меры против их возможного вторжения.

— Да, конечно, — сказал Мак-Магон, — действуйте… В смысле, начинайте свой зондаж. Но, Луи, прошу вас, пусть ваши люди будут предельно осторожны. Если Ротшильды пронюхают о чем-либо, нам с вами не сносить головы. Это я вам могу сказать точно.

7 августа 1877 года. Лондон, Букингемский дворец

Королева Виктория и премьер-министр Великобритании Бенджамин Дизраэли

Букингемский дворец был словно погружен в траур. Придворные тихо ступали по гулким коридорам и разговаривали только шепотом. Хоронили не королеву, которая еще была жива, хоронили саму Великобританию, потерпевшую полное поражение в борьбе с союзом России и Югороссии, и теперь схваченную за горло тугой петлей морской блокады. Уже почти две недели в английские порты не приходили корабли. Страховки сначала взлетели до немыслимых высот, а потом было заявлено, что на время блокады страховка полностью отменяется. Цены на колониальные товары — чай, специи, сахар — выросли в десятки раз. Разорялись не только торговцы — из-за отсутствия сырья остановились текстильные фабрики, на улице оказались тысячи голодных ткачей. Прекратили свою работу верфи. Рыбаки боялись выходить на промысел. Над Британией, никогда полностью не обеспечивавшей себя ни сырьем для промышленности, ни продовольствием, нависла угроза голодных бунтов.

По приморским городам ходили какие-то люди и агитировали переселяться в Югороссию. Условия для отчаявшихся безработных и голодных британцев были просто сказочные: восьмичасовой рабочий день, бесплатное жилье каждой семье, бесплатная медицинская помощь и бесплатное образование для детей. Многие верили, и через Канал на рыбацких баркасах уже отплыли первые смельчаки. В основном это были выходцы из Шотландии и Ирландии. Полиция сбилась с ног в поисках агитаторов, но во время облав народ прятал их, и вскоре они вновь продолжали свою деятельность.

Государство как беспрерывно и четко функционирующий организм постепенно умирало. По еще действующей переправе через Канал из Европы поступали малоприятные вести. Русского императора убили, но вместо него на российский престол взошел его старший сын. Медведь сменил на троне старого и осторожного лиса.

Что ни делается, все к худшему. Если Александр II относился к идее тесного союза с Югороссией и тем более с Германией весьма прохладно, то его сын, подружившись с югороссами, показал себя во всей красе.

Не прошло и двух суток после смерти его батюшки, и на просторах Евразии, от Страсбурга до Владивостока и от Петербурга до Константинополя, возник Евразийский союз, как воплощенный кошмар британцев, и поставил крест на их планах достижения мирового господства. Ультиматум, предъявленный тремя державами Австро-Венгрии, тоже имел для Британии весьма неприятные последствия. Пусть австрийцы слишком мало знают о том, кто и как организовывал цареубийство, но если мстительные русские, хитроумные югоросские и дотошные немецкие сыщики докопаются до некоторых вещей, то мало никому не покажется.

Рано или поздно оборванные ниточки приведут следствие в Лондон, и тогда на дом Саксен-Кобургских обрушится несмываемый позор участия в цареубийстве. Со всеми вытекающими последствиями.

Забыв о том, что она сама была инициатором и вдохновителем этой акции, королева Виктория яростно орала на своего премьера. Ей уже виделись тысячи германских солдат, высаживающихся с русских кораблей в устье Темзы. Одного юридически доказанного соучастия в организации убийства русского монарха хватило бы для того, чтобы королеве Виктории было отказано от дома всеми царствующими семействами Европы.

Вдоволь накричавшись на своего премьера, королева Виктория успокоилась и начала отдавать Дизраэли более-менее внятные распоряжения, от которых у того встали на голове редкие волосы.

Самой главной и самой большой угрозой для королевы был ее старший сын, принц Уэльсский Эдди, будущий король Эдуард V. Он вполне мог отстранить от власти свою мать и тем самым заслужить прощение со стороны нового русского императора. Как-никак он был когда-то с ним в хороших отношениях, можно сказать даже дружил, и вряд ли Александр III будет карать своего старого друга Эдди за грехи его непутевой мамаши. Заговор казался ей таким вероятным и неминуемым, что ее помраченный кошмарами мозг был убежден в его реальности.

В припадке безумия Виктория потребовала от своего верного слуги, чтобы он как можно быстрее организовал физическое устранение ее старшего сына и всей его семьи, свалив это злодеяние на ужасных югоросских агентов.

Выслушав эти распоряжения, лорд Биконсфильд сказал, побледнев:

— Слушаюсь, ваше величество, — повернулся и, по-стариковски шаркая, вышел из кабинета королевы. Там, в приемной, прямо на глазах ошарашенной охраны, он вытащил из кармана сюртука небольшой однозарядный пистолет, который он стал носить с самого начала этого безумия, сунул ствол себе в рот и нажал на спуск.

Грохот выстрела, облако едкого дыма и кровавое пятно на золоченой алебастровой лепнине… Через несколько секунд в приемную вихрем влетела королева. Увидев труп своего премьера, она мешком повалилась рядом с ним и забилась в истерике. Что же делать бедной королеве, когда даже самые верные и преданные уходят прямо в ад, предпочитая общество обитателей пекла общению с ней?

7 августа (26 июля) 1877 года, вечер. Югороссия, Константинополь

Майор армии Конфедеративных Штатов Америки

Оливер Джон Семмс

Как гром среди ясного неба на нас обрушилась весть об убийстве русского императора в Софии. Наша делегация даже начала опасаться, что она зря прибыла в Константинополь — русским, после таких трагических событий, возможно, будет просто не до нас.

Действительно, нашему президенту так и не удалось пока встретиться ни с таинственным адмиралом Ларионовым, ни с новым русским императором. От огорчения он даже приболел и попал в больницу, а мы всерьез начали опасаться, что не только русские потеряют своего правителя. Но здешние врачи оказались на высоте, Дэвис быстро пошел на поправку, и, по рассказам генерала Форреста, его вот-вот выпишут.