Те же и Скунс – 2 - Валерий Воскобойников

Между тем девушка, принимавшая у них заказ, появилась из кухоньки с большим подносом в руках. Она направилась в сторону «кабинетика», стараясь как можно дальше обойти гогочущую компанию за сдвинутыми столами, и Тараса вдруг осенило. Княжна! Так могла бы в первые советские годы выглядеть княжна, скрывшая своё происхождение и поступившая на работу. Тарас читал о чём-то вроде этого в книжках. Пока ещё жива была бабушка и заставляла его книжки читать…

Тарас смотрел на приближавшуюся «княжну» и думал о том, что она и сама была где-то как-то похожа на его покойную бабушку – какой запечатлели её древние фотографии в бархатном альбоме с застёжками. Тарас спохватился, начал ни к селу ни к городу вспоминать, где конкретно у него в комнатухе валяется этот самый альбом, и решил про себя, что, вернувшись, обязательно вытащит его. И сравнит.

– Приятного аппетита… – Девушка аккуратно разгрузила поднос. Теме – фирменные котлеты. Сморчку – копчёную курицу. Тарасу – ломоть жареной осетрины с гарниром из овощей. Теперь он мог себе позволить даже и не такое, и было смешно вспоминать, как совсем недавно он пёр домой сумку картошки с родительского участка и радовался временному продуктовому «изобилию».

– Спасибо! – единственный из троих поблагодарил он официантку. Не то чтобы он был таким уж вежливым и воспитанным. Просто иного способа привлечь внимание девушки с ходу придумать не удалось.

Она не отреагировала. В смысле, не посмотрела на него, не улыбнулась. Лишь коротко кивнула:

– Пожалуйста.

Тарас неожиданно огорчился, осознав: он-то для неё никакой не особенный. Не князь на белом коне. Всего лишь очередной из, наверное, ста посетителей, которых она видит за день… Он даже слегка обиделся, что, понятно, было совсем уже недостойно крутого бандита. Мрачно уткнулся в свою осетрину – и стал есть.

Приглушённый девичий писк заставил его поднять голову. Оказывается, «княжну» всё-таки подозвали гулявшие за сдвинутыми столами, и процесс заказа очередной порции спиртного плавно перетёк сначала в заигрывание, а потом – в попытку усадить девушку к себе на колени. Оказать решительное сопротивление значило устроить скандал, и официантка попыталась решить дело миром. Что было подвыпившими мужчинами закономерно воспринято как кокетство.

Маячивший при дверях крупный дядька, облачённый в неизбежный камуфляж, оглянулся на шум, но ничего не сделал и не сказал.

Тарас ещё не силён был в «понятиях» и не утрудился задуматься, полагалось ли в данной ситуации заступаться за жертву. Он просто вмиг забыл про еду, издал глухое рычание и сделал движение подняться. Увы, дизайнер, строивший кабинетики, спроектировал их в явном расчёте на худосочных дистрофиков: крупный, мускулистый Тарас едва не застрял.

– Мужики! – опередил его Игорёк. – Дело прошлое, мужики, вы чуток потише бы, а?..

Реакция на вежливую (как было принято у тихвинцев) просьбу тоже оказалась вполне предсказуемой. Девушку ущипнули за мягкое место, обозвав «дрючкой». Трое молодых людей были удостоены ещё менее лестных эпитетов. После чего в выражениях, очень далёких от придворного этикета, им было предложено удалиться. Не то, дескать…

Тема с Игорем переглянулись, одновременно улыбнувшись. Затем столь же синхронно, не вставая, развернулись к обидчикам. Одинаковым движением сунули руки в карманы, извлекая украшенные дорогим деревом складные ножи «Buck». И разом выщелкнули длинные, широкие лезвия, предназначенные резать вовсе не колбасу.

Менее опытный Тарас чуть отстал от приятелей, но это лишь придало его «появлению на сцене» ещё больше тяжеловесной значительности. Он отодвинул мешавшую перегородку и вырос за спинами у Игоря с Темой – метр девяносто пять, косая сажень, волосы в хвост, как у Горца по телевизору!.. Неторопливо запустил руку в недра просторной кожаной куртки и… выволок чудовищный свинорез. Благо выпуклые мышцы позволяли укрывать под одеждой не то что нож – даже небольшой пулемёт. Пользоваться кинжалом, аккурат накануне купленным в «Солдате удачи», Тарас толком ещё не умел, но что при виде него Рэмбо точно сдох бы от зависти – не вызывало сомнения.

От дальнейших агрессий тихвинцы воспитанно воздержались, однако такой надобности и не возникло. Последовала немая сцена. Решительные граждане за сдвинутыми столами начали стремительно трезветь. Тот из них, что минуту назад всех громче ругался, теперь только и придумал ошалело спросить:

– Реб-бята… а вы откуда приехали?

Когда человек наступает на грабли, грех ему не помочь. Тема дружески улыбнулся мужику и ответил чистосердечную правду:

– Из Казани.

Это было последней каплей. Кто-то немедленно посмотрел на часы, и, естественно, оказалось, что до отхода поезда осталось всего ничего. Компания оперативно принялась собираться, потребовала принести счёт. Когда они выходили, дядька в камуфляже подержал им дверь.

Тарас поставил на место сдвинутую перегородку, и тихвинцы возобновили прерванный ужин.

Валя Новомосковских сидел в ванной на табуретке, запрокинув голову и прислонившись затылком к облупленной кафельной стенке. Кафель приятно холодил, доставляя некоторое облегчение. Больше ничего приятного и хорошего в жизни не было. Кое-как добравшись домой, Валя первым долгом позвонил своему непосредственному работодателю, сирийцу Фараху ан-Наджара, и попросил помощи и защиты. Фараха «крышевал» очень большой человек – вор в законе Француз. Если бы такой человек замолвил словечко… Фарах Валю ценил. Он пообещал сделать что сможет, однако предупредил: последнее время его покровитель пребывал в очень уж дурном настроении – как бы под горячую руку, мол, не попасть… Теперь Валя сидел неподвижно, зажмурив глаза, и лишь слегка вздрагивал, когда супруга, Витя-Виктория, меняла у него на лице мокрое полотенце. Вале было больно дышать, а из разбитого носа обильно текла кровь. Витя возилась с ним уже, наверное, полчаса, но кровь никак не хотела униматься. Валя всё время ощущал во рту её отвратительный, солоновато-металлический вкус, от которого мало-помалу начинало мутить.

– Господи, – простонала Витя, отжимая очередное чистое полотенце и бросая в раковину снятое с мужниного лица. По белому фаянсу разлетелись бурые брызги. – Валь, дай я лучше «скорую» вызову…

Валя приоткрыл глаза и сразу зажмурился от света лампочки, казавшегося ему ослепительно ярким.

– Нет!.. – прогнусавил он, сглатывая очередную порцию слюны пополам с кровью. Он никогда ничем не болел и общался с врачами исключительно на шофёрской комиссии. Вызов «Скорой помощи» казался ему шагом в бездну. «Скорую», как всем известно, вызывают к умирающим. Так не хочет же Витя в самом деле сказать…

Его одолела очередная волна дурноты, и он сосредоточился на том, чтобы её победить.

Эсфирь Самуиловна Файнберг, вышедшая из своей комнаты с бидончиком для воды, сразу приметила на коридорном полу маслянистые пятна, вереницей тянувшиеся из прихожей. Старая женщина поставила бидончик и проворно нагнулась, присматриваясь. В коммунальном коридоре царили подслеповатые сумерки, но бывшую фронтовую медсестру обмануть было невозможно. Так и есть. Кровь!..

Следы вели в ванную, где горел свет и сквозь щель незапертой двери было видно, как мелькал пёстрый махровый халат Вити Новомосковских. Влекомая профессиональным долгом, тётя Фира решительно приблизилась и обозрела открывшуюся картину.

– Витя!.. – возмутилась она секунду спустя. – Шма-Исраэль,[30] Витенька, что же это ты таки делаешь?..

Виктория ангельским характером не блистала никогда. А уж в данный момент, будучи взвинчена до предела, – и подавно.

– Уйди!.. – стремительно обернувшись, заорала она. – Уйди на фиг!!!

Несчастный Валя у неё за спиной конвульсивно вздрогнул и сбросил с лица полотенце. Перегнулся через край ванны – и его начало рвать.

– Мамочки… – бросив один взгляд на красно-чёрно-кошмарное содержимое Валиного желудка и сразу почувствовав себя вдовой, попятилась Витя. – Ой, мамочки… Я «скорую»… Я сейчас…

Реакция тёти Фиры была прямо противоположной. Маленькая старая женщина ощутила себя в привычной стихии и энергично протиснулась мимо перепуганной Вити.

– Без «скорой» обойдёмся. Перекись есть? Неси, – деловито распорядилась она. – Бинт, пинцет, масло растительное…

Насколько всё проще, когда кто-то берёт командование на себя!.. Молодая женщина бегом кинулась за дверь. Тёти-Фирин бидончик, попавший ей под ноги, с дрызгом покатился по коридору.

Валя сидел в одних трусах и носках: всё остальное, порванное и испачканное в неравном бою с «цхрыслерами», было стащено с него и брошено под раковину на пол. Валю корчило, большое полноватое тело судорожно напрягалось. Как раз когда вернулась Витя, он беспомощно обмяк, и стал понятен смысл выражения «протянул ноги». Именно это Валя и сделал.