Те же и Скунс – 2 - Валерий Воскобойников

А вот теперь, полвека спустя, когда уже и дедушки с бабушкой давно не было, и не одна кампания по борьбе с бюрократами благополучно отгремела, – неожиданно оказалось, что без этой самой бумажки все букашки. И папа академику Новикову вроде не сын, и Даша не внучка. Всё перечеркнул тот давний чиновничий прочерк.

«Если нет доказательств, что ваш отец является сыном Дмитрия Васильевича, то какое, милая девушка, отношение вы имеете к его научным трудам?.. – нагловато ухмыльнулся молодой юрист в Авторской ассоциации. Больше всего его интересовал вырез Дашиной блузки. – У вас, извините, права примерно такие же, как у вашей соседки по лестнице…»

И сколько Даша ни рылась среди всевозможных справок и бумажек с печатями, хранившихся в доме, обнаружить проклятое свидетельство ей так и не удалось.

Юридическое управление правительства Санкт-Петербурга помещалось на втором этаже главного здания Смольного. Некоторое время после смерти шефини Владимир Игнатьевич Гнедин числился и. о. руководителя и начал уже привыкать к вожделенному кабинету… Увы! Случился жестокий облом – Гнедин вернулся на прежнее место зама, а место начальника занял некто Валерьян Ильич Галактионов.

Ладно – как пришёл, так и уйдёт. Или унесут следом за Вишняковой, ногами вперёд[27]. Гнедин не унывал и работал на будущее – создавал себе имидж идеального чиновника, незаменимого для губернатора. Утром он появлялся на четверть часа раньше коллег, а уходил на час-полтора позже. То есть в какое время ни загляни – Гнедин работает. Плюс способность подхватывать мысли высшего руководства и творчески развивать… Дело техники.

Иногда Гнедин не без иронии задумывался о двойственности, тройственности, множественности человеческой натуры. Взять хоть его самого. Одной рукой он доводил до идеальной чёткости работу механизма своего управления, другой – припаивал к этому механизму малоприметные краники. По которым в нужное время и в нужную сторону оттекали из потока финансов подземные ручейки…

Вопрос был в том, как бы превратить ручейки в полноводную реку. План имелся, и очень хороший. Такой, что стоило постараться и потерпеть…

Внучка академика Новикова была у него записана на одиннадцать с четвертью. Когда секретарша по внутренней связи доложила о посетительнице, он не сразу припомнил, откуда вообще она возникла в его ежедневнике. Дверь начала открываться, и Гнедин неохотно поднял глаза. Слово «внучка» вроде обязывало Д. В. Новикову быть молодой, но слово «академик» заставило Владимира Игнатьевича подсознательно ожидать появления унылой зануды в очках. Сядет перед ним и начнёт добиваться своего куска от общественного пирога, и голос у неё будет тусклый и вызывающий медленную головную боль, точно звук перфоратора, включённого на соседней площадке… А может, наоборот, влетит бодрая толстоногая тёлка и весело потребует чего-нибудь немыслимого. Дедушкиного учёного титула по наследству…

Когда вошла Даша, Гнедин мгновенно забыл и про «академика», и про «внучку».

Те из мужчин, кого в женщине интересуют лишь длинные ножки и высокая грудь, – идиоты. Те из людей, кто, услышав про сексапильность,[28] сразу представляет себе этакую диву, вульгарно размалёванную и с прелестями, выставленными напоказ, – идиоты в квадрате. Да посмотрите же вы внимательнее на фотографии кинозвёзд, к которым газетчики разных эпох применяют это самое слово!.. Оставьте пустые глаза и порнографические купальнички действительно безмозглым девицам, рекламирующим прокладки и жвачку. В глазах женщин, вправду заслуживающих называться влекущими, светится ум, глубина души и готовность к пожизненной – «пока смерть не разлучит нас» – верности любимому человеку. А пресловутые прелести, наоборот, укрыты завесой застенчивости. И подобное сочетание качеств поражает мужские сердца наповал. И тысячи поклонников рыдают ночами в подушку, и строчат письма кумирам в недосягаемой надежде на счастье…

…И Владимир Игнатьевич Гнедин, заместитель начальника юридического управления, точно безусый подросток, ощутил жгучее желание совершить немедленный подвиг. Вынести ребёнка из горящего дома. Отрубить Змею Горынычу все три головы… На глазах у Даши, естественно.

Он почувствовал, что «плывёт», как боксёр после нокдауна, и, пытаясь прийти в себя, начал неведомо для чего записывать на чистом листе ее имя-фамилию-отчество. Она в это время кратко и с юмором пересказывала суть ситуации. Она эту речь не готовила – вдохновение накатило само. Гнедин слушал её, как слушают звери. Не понимая слов, только интонацию, голос… И тонул, тонул…

Всё-таки психологический тренинг его выручил. Владимир Игнатьевич сумел ничем не выдать себя. Даже изобразил искреннее внимание и доброжелательную улыбку.

– То есть, как я понял, необходимо доказать, что ваш отец в самом деле является сыном вашего дедушки, академика Новикова? – наконец уловил он суть Дашиной просьбы. И сам ощутил, как неловко, неуклюже прозвучал его вопрос, а в голос, кажется, пробилась-таки предательская хрипотца.

– Если необходимо, мы на генетическую экспертизу пойдём!.. – полушутя, но отважно предложила Даша. – Как Романовым делали. Мы, конечно, не царского рода, но… всё-таки…

– Думаю, разрешим ваше дело и без генетиков…

– Правда? – удивилась она. Гнедин понял, что её успели убедить скорее в обратном. В том, что вопрос абсолютно «глухой» и даже генетическая экспертиза не поможет.

Вообще-то Дашин приход был абсолютно не по его ведомству. Клиентами «с улицы» юридическое управление не занималось. Но… вот же он, подвиг. И есть возможность свершить его прямо тут, немедленно. Даже не вылезая из служебного кресла.

– Вспомните, куда переехали ваши бабушка с дедушкой, когда встретились снова?

– В Петербург. То есть в Ленинград…

– И свидетельство о признании отцовства здесь получали?

– Да…

Гнедин повеселел окончательно. Да при его-то возможностях…

– Вот это и называется «от Понтия к Пилату гонять», – сказал он. – Вешал бы я кое-кого. Нашли неразрешимый вопрос!.. Да вам всего-то нужно пойти в Центральный городской архив и запросить копию. Они и сделают за неделю-другую… Но я… Вы как, не торопитесь? – спросил он и позволил себе наконец улыбнуться.

– Конечно нет…

– Тогда не будем заставлять всемирных издателей две недели стоять у вашей двери…

Вот когда Гнедин развернулся во всём блеске своих административных талантов!.. Он связался лично с директором архива, продиктовал ему Дашины данные. Его водитель тем временем уже мчал в машине курьера, чтобы получить документ и мигом отвезти назад к шефу. Через двадцать минут запыхавшийся курьер вошёл в кабинет и – вот оно, то самое свидетельство, на столе перед Дашей. Гнедин лично сделал три ксерокопии. Завизировал и поставил печать.

– Только прямо буржуям своего дедушку не отдавайте, – сказал он, прощаясь. – Есть у меня одно нашенское хорошее издательство на примете…

Приобретение

Техника любит ласку, чистоту и смазку. На спидометре «Нивы» в очередной раз округлились четыре нуля, и Снегирёв отправился с надлежащим визитом на Бронницкую улицу – к Кириллу Кольчугину в его «Авто-Айболит».

– Как «Гидроник»? – пожимая руку Снегирёву, сразу поинтересовался Кирилл. Он имел в виду автономную немецкую печку для подогрева двигателя перед пуском; его мастерская совсем недавно стала в Питере третьей по счёту, где ставили такие устройства, и Кольчугин считал долгом лично «курировать» каждый смонтированный агрегат.

– Полный восторг, – искренне похвалил Снегирёв. – Помнишь, на той неделе мороз был? Так она десять минут – и всё тёпленькое.

Двое кольчугинских подчинённых взяли ключи и укатили автомобиль в бокс, вывешивать на подъёмнике.

– И салон хорошо нагревает? – осведомился Кирилл. У него стояло в ближайших планах устройство рекламного стендика, оформленного по отзывам клиентов.

– Салон!.. – хмыкнул Алексей. – Я её тут как-то раз на таймер поставил, чтобы утром не ждать. Хорошо, ума хватило стояночного деятеля предупредить, мол, во столько-то сама собой забормочет… чтобы, то есть, он пожарных с перепугу не вызвал. Прихожу – печка к тому времени где-то полчаса отработала… Все машины как машины, белыми подушками, а моя себе арии поёт – и только пар во все стороны. Дежурный вокруг бегает, руками размахивает… Спасибо, говорит, что сказал, а то и правда испугаться недолго. Пришлось капот открывать, показывать, что там за нечистая сила…

Во дворе, приютившем кольчугинское хозяйство, стояло несколько поддонов кирпича и громоздились большие кучи песка: Кирилл по обыкновению что-то перестраивал и расширял. Ходили, в частности, упорные слухи о перепланировке древнего бомбоубежища и о выращивании в дальних его закоулках грибов – на продажу и для кафе. Грибы Снегирёв очень любил и с нетерпением ждал материального подтверждения слухов. Видимо, кирпичи и песок как раз для этого и предназначались, ибо рядом возвышалась горка строительного хлама, происходившего явно из бомбоубежища. Её украшал фанерный щит с доисторическим плакатом по гражданской обороне. Плакат сохранился на удивление хорошо. Снегирёв сразу вспомнил школьное детство и с ностальгическим чувством вгляделся в выцветшие картинки. На горизонте поднимался ядерный гриб, и граждане с чемоданами чинно, строго соблюдая очередь и пропуская вперёд женщин с детьми, садились в поезд для отправки в эвакуацию. По улицам ездила машина оповещения, свинцово блестели окна, и граждане столь же чинно спускались в пресловутое убежище – естественно, оснащённое всем необходимым для жизни. Потом граждане с олимпийским спокойствием ожидали, пока военные спасатели извлекут их из-под радиоактивных развалин. Художник, видимо, полагал, что это некоторым боком соотносилось с вероятной действительностью. (А может, и не полагал, хмыкнул про себя Снегирёв. Ну так а что ему прикажете на учебном плакате?.)