Такова любовь - Эд Макбейн

– Прямо здесь, на этом высоком камне. Я делал набросок озера. Видите ли, я уже на пенсии, живу с дочерью и зятем на Гровер-авеню, тут недалеко, через парк.

– Вы можете нам рассказать, что произошло? – попросил Хейз.

Он заметил, что Карелла стоит рядом, и произнес:

– Стив, это мистер Колуци, – познакомьтесь. Детектив Карелла.

– Здравствуйте, – приветливо произнес старик и тут же спросил по-итальянски: – Вы итальянец?

– Да, – подтвердил Карелла.

– Как хорошо, – улыбнувшись, продолжал старик по-итальянски. – Я отвечаю на вопросы вашего друга.

– Я не думаю, что он понимает итальянский, – мягко остановил его Карелла. – Ты понимаешь, Коттон?

– Нет, – ответил Хейз.

– Я ему говорил, что прихожу сюда каждое утро порисовать. Я сидел вон там, когда подъехала машина.

– Какая, мистер Колуци? – поинтересовался Карелла.

– "Кадиллак" с откидным верхом, – ответил Колуци без запинки.

– А цвет?

– Голубой.

– Верх опущен?

– Нет.

– Вы случайно не заметили номера машины?

– Заметил, – Колуци вытер нос тыльной стороной руки и сказал: – Я записал его в своем альбоме.

– Вы очень наблюдательный человек, мистер Колуци, – похвалил Хейз, приподняв в восторге брови.

Колуци пожал плечами и опять вытер нос рукой.

– Ведь не каждый день доводится видеть, как человека закалывают до смерти.

Было видно, что для него это было настоящее развлечение, которое доставляло ему удовольствие. Ему было лет шестьдесят семь – шестьдесят восемь, худой старик с все еще мускулистыми, жилистыми, но слегка трясущимися руками. Старик, которого выпустили погулять и который каждый день приходил в парк рисовать. В это утро, которое началось как обычно, в его жизнь вошло что-то новое. Он наблюдал за озером и рисовал ту его часть, которая была рядом с доком, где в беспорядке на воде качались гребные лодки, как вдруг к краю извилистой дорожки подъехал «кадиллак», и произошло убийство. И старик, которого никто не заметил на его высоком валуне, откуда он хорошо видел и озеро и место убийства, был весь насторожен, наблюдателен и скор. Он закричал убийце и потом записал номер машины, когда она отъезжала. Впервые за многие годы, он почувствовал себя снова нужным, полезным, и он радовался этому, с удовольствием разговаривал с этими двумя людьми, которые восхищались живостью его ума и которые разговаривали с ним, как с равным, как мужчины с мужчиной, а не с ребенком, которого надо каждое утро выпускать на солнышко погулять.

– Так какие были номера, мистер Колуци? – повторил вопрос Карелла.

Колуци открыл свой альбом для рисования. Он рисовал углем и половину страницы занимал изящный набросок лодок в доке. В углу страницы, тоже углем, он записал: IS-7146. Карелла заметил, что семерка была перечеркнута, как ее обычно пишут на континенте. Он все это про себя отметил, списывая номер в собственный блокнот.

– Не могли бы вы нам точно сказать, что здесь произошло, мистер Колуци?

– Подъехала машина. Вот сюда, – Колуци показал место на тротуаре. – Я заметил ее сразу же, потому что сразу стало очень шумно: завизжали шины, хлопнула дверь, человек подбежал прямо к этому второму, который сидел на скамейке. Тот сразу же встал, пытаясь бежать, но тот, который приехал в машине, бегал быстрее. Он схватил его за руку, развернул к себе, потом вскинул правую руку, сначала я решил, что он его избивает правой рукой, а потом понял, что убивает. Я вскочил, закричал, а он развернулся, взглянул на меня и побежал к машине. Мне показалось, что он испугался. Не думаю, что он оставил бы свой нож в груди человека, если бы не был напуган.

– А вы не боитесь, мистер Колуци?

– Я, чего мне бояться?

– Не боитесь говорить нам обо всем этом? Не боитесь преследования?

– Какого?

– Вендетты не боитесь? – спросил Карелла по-итальянски.

– Чего мне бояться? Подумаешь, вендетта?! Велика важность?! Я старик, что мне до их вендетты. Что они мне могут сделать? Убить? Если это самое худшее, что со мной может случиться, я не против.

– Мы ценим вашу помощь, мистер Колуци!

– Я так понимаю: человек должен иметь право пойти погулять в парк, посидеть на скамейке, если ему это хочется. Никто не имеет права убивать его, когда он сидит, отдыхает и никому не мешает.

– Большое вам спасибо, – опять поблагодарил Карелла.

– Не стоит, – ответил старик. Вернувшись на свое место, он снова принялся рисовать гребные лодки на озере.

Зрение у старика, несмотря на его шестьдесят семь лет, было отличное.

Звонок в Транспортное бюро подтвердил, что голубой «кадиллак» с откидным верхом, номером IS-7146 принадлежит некоему мистеру Фрэнку Дюма, проживающему на Фэрвью, 1137, в Айсоле. «IS» на номере машины подтверждал правильность адреса владельца. Карелла поблагодарил служащего бюро, повернулся к Хейзу и сказал:

– Все слишком просто. Чертовски легко и просто!

Хейз пожал плечами и заметил:

– Мы ведь его еще не взяли.

Они запросили свободную машину и отправились в центр, на Фэрвью-стрит. Карелла думал о том, что на следующий день ему предстоит выводить линейный наряд, а это значит вставать на час раньше, чтобы быть на месте вовремя, Хейз – о том, что в понедельник он обязан давать показания в суде по делу о краже со взломом. Окна в машине были открыты, их старый «бьюик» с новыми шинами был оснащен рацией. В свое время это была отличная машина, но Карелла размышлял о том, что в случае преследования ей не угнаться за современными супермоделями, Фэрвью-стрит была запружена народом, люди вышли на улицу просто поболтать друг с другом или подышать свежим воздухом. Они поставили машину, у обочины напротив дома 1137 и направились к нему. Люди, сидящие на парадном крыльце, сразу поняли, что приехала полиция. Хотя и машина не была полицейской и на них были обычные деловые костюмы, рубашки и галстуки, но люди на крыльце многоквартирного дома узнали бы в них полицейских, даже если бы на них были шорты и джинсы. У полицейского есть свой особый, отличительный запах. Если вы долго живете в районе, где много полицейских, вы этот запах всегда распознаете. Вы привыкаете бояться этого запаха, ведь полицейский не предсказуем. Сегодня, он вам поможет, а завтра на вас же и обрушится. Люди, сидящие на крыльце, наблюдали, как два незнакомца, Карелла и Хейз, взбираются по ступенькам, входят в вестибюль. Крыльцо сразу же опустело. Стоящие там два молодых человека тут же решили, что им не мешает сходить в кондитерскую поесть сливок. Старик из соседнего дома надумал подняться на крышу и взглянуть на своих голубей. Старушка с первого этажа собрала свое вязанье, взяла складной стульчик и ушла смотреть дневную программу телевидения. Появление полицейских всегда означает неприятности, а уже о детективах и говорить нечего, от них беды не оберешься.

Карелла и Хейз понимали, конечно, что происходит за их спиной, они внимательно осмотрели все почтовые ящики и обнаружили, что Фрэнк Дюма жил в квартире 44. Через вестибюль они вышли к лестнице, поднялись по ступенькам. Они прошли мимо маленькой девочки, которая специальным ключом прикручивала роликовые коньки.

– Здравствуйте, – приветствовала она их.

– Здравствуй! – ответил Карелла.

– Вы ко мне? – спросила она.

– А где ты живешь?

– В двадцать первой квартире.

– Нет, ты уж извини, – сказал Карелла и улыбнулся.

– Я думала, что вы пришли насчет страховки, – пояснила она и снова занялась коньками.

На площадке третьего этажа они вытащили револьверы. Квартира сорок четыре помещалась в середине холла. Они молча подошли к двери, минуту стояли, прислушивались, затем встали по обе ее стороны. Карелла кивнул, и Хейз, весь подобравшись, решительно пнул ногой дверь.

Он едва успел убрать ногу, как из квартиры раздались громкие выстрелы, а из двери полетели щепки.

Глава 15

Хейз бросился на пол при первом выстреле в тот момент, когда на деревянной двери от выстрела образовалась дырка. Пуля просвистела у него над головой, когда он плашмя лежал на полу, рикошетом отскочила от стены за его спиной и под каким-то немыслимым углом устремилась вниз в холл, когда раздался следующий выстрел. Опять дерево треснуло и Карелла съежился, так как пуля просвистела по узкому проходу в нескольких дюймах от его лица, от того места, где он стоял слева от двери, крепко прижав к груди револьвер, втянув голову в плечи. Хейз, лежа на полу, пытался еще продвинуться вправо от двери, когда раздался третий выстрел. Потом, почти сразу же, один за другим последовали еще четыре, пули откалывали куски дерева от двери, отскакивали в покрытый трещинами потолок над головой. Он насчитал семь выстрелов, барабан револьвера, наверное, опустел, если тот, кто сидел в квартире, стрелял из револьвера сорок пятого калибра. Наступила пауза. Вполне возможно, что он перезаряжал оружие, а может быть, у него было другое оружие, с девятью зарядами, или «Хэрингтон и Ричардсон» двадцать два, у которого было столько же зарядов, или... Не было времени перебирать другие варианты. Быть может, и перезаряжает или просто выжидает, а может быть, у него два пистолета, а вдруг – вдруг он сейчас вылезает через окно. Карелла вобрал воздух в легкие, отполз к противоположной стене, прижался к ней, уперся ступнями ног в дверной замок.