Брат, вспомни все! - Владимир Колычев

И вот они в поисках нового пристанища. Лелька вся на нервах. Будто на хвосте у нее вся бандитская рать. Никита расслабленно сидел на переднем сиденье «девятки» и с демонстративной ленцой потягивал из бутылки пиво.

— А кто она такая, эта Мари? — спросил он.

— Я же говорю тебе, моя старая подруга.

— Это я слышал… Я в смысле чем она занимается?

У Лельки были подруги. У некоторых из них можно было погостить. Переждать смутное время. Но все эти варианты отпадали. Через этих подруг можно было выйти на Лельку. Нужен был человек, о котором из окружения Павла Сергеевича и порнорежиссера Евгения не знал никто. И такой человек вроде бы имелся. Мари, старая подруга Лельки. К ней они сейчас и ехали. Лелька со своими вещами, Никита — со своим арсеналом.

— Мари — девчонка что надо. Мы с ней стрип когда-то исполняли…

— Стрип?!

— Ну стриптиз. Так понятней?

— Ну да… Так ты что, еще и стриптизершей была?

— А что, плохо?

— Да нет, хорошо. Натурально, хорошо. Уж куда лучше, чем порно…

— Может, и лучше. Но платили меньше. Это тебе Женя две сотни за съемку предлагал. А мне от него перепадало куда больше.

— Ну ты же звезда…

— Ага, звезда на букву «п», — с сарказмом усмехнулась Лелька. И неожиданно выдала: — На сцену я хочу…

— Снова стриптиз танцевать?

— Дурак, да?.. На фига мне это?.. Я петь хочу…

— Здрасьте…

— Добрый день!.. Ты думаешь, у меня голоса нет?

— А я ничего не думаю.

— Нет, думаешь. По глазам вижу.

По глазам она видит. На дорогу бы лучше смотрела…

— Сейчас все петь хотят… Все на сцену хотят…

— А я не все. У меня голос.

Мари жила в Коптеве. В старой пятиэтажке Лелька остановила машину в уютном дворике, неподалеку от новенькой «Мазды» — европейский вариант, левый руль.

— Только я не знаю, может, она уже здесь и не живет, — уныло сказала Лелька.

Заглушила мотор, вытащила ключи из замка зажигания. Вышла из машины. И тут из подъезда показалась молодая женщина. Новая русская леди. Красивая, роскошная, ухоженная. Стильный кожаный пиджак, короткая кожаная юбка. Она подошла к иномарке, сняла ее с сигнализации. Хорошо, что она на машине. С такими ногами, как у нее, нельзя ходить пешком. Ножки у нее о-го-го, да еще открыты чуть ли не по всей длине. А сейчас весна. Водители мужского пола начнут заглядываться на такую красотку, ослабят внимание за дорогой. И подскочит число дорожно-транспортных происшествий…

— Мари! — услышал Никита голос Лельки.

Женщина чуть вздрогнула. Повернула к ней голову. Каждая черточка ее лица напряжена. Будто чего-то испугалась она. Но нет, Лелька не тот человек, которого ей стоит бояться. Ей-то она как раз обрадовалась.

— Лелька, мать твою!

Мари вдруг перестала быть леди. За каких-то несколько мгновений она перевоплотилась в хорошо упакованную пугану со всем своим уличным выпендрежем. Но затем ее взгляд снова похолодел, лицо разгладилось — опять чопорность на нем, высочайшая усталость. Княгиня, мать твою…

Лелька полезла обниматься. Но Мари отстранилась от нее. Одним движением руки словно невидимую преграду поставила перед ней. Мол, не ровня ей старая подруга.

Никита тоже вышел из машины. Со скучающим видом прислонился задом к капоту «девятки», сложил руки на груди. Ему интересно было наблюдать за этой сценой. Он уже был уверен, что вариант с Мари отпадает как классово чуждый.

— Сколько лет, сколько зим!

Лелька радовалась встрече. Мари же только изображала радость. И то без особого энтузиазма. И при этом, казалось, какие-то мысли закрутились в ее голове. На Никиту зачем-то посмотрела. И не просто, а с любопытством. Как будто заинтересовалась им. И вовсе не как самцом…

— Какими судьбами? — спросила она.

Лелька не стала тянуть кота за хвост. Сразу о деле:

— Да вот, перекантоваться у тебя хочу…

— Перекантоваться?.. Пожить у меня?..

— Ну да… А что, облом?

— Вместе с ним? — покосилась Мари на Никиту.

— С ним.

— Стряслось что?

— Ну, вообще-то да. Проблемы…

— Твои проблемы — мои проблемы. Так мы когда-то говорили?

— Ага, говорили, — обрадовано кивнула Лелька. — Твои проблемы — мои проблемы…

— Но проблема у тебя, — как бы наслаждаясь своим превосходством, напомнила Мари.

— У меня… — потухла Лелька. И в глазах Мари погас вдруг огонек. Тоска какая-то появилась.

— Вообще-то я здесь не живу. Квартира моя, но там сейчас моя сестра с мужем живет…

— Да?.. Так бы сразу и сказала, — сморщилась Лелька. — А то строишь тут из себя…

— Я? Строю?.. — обиделась Мари. — Нет, я из себя ничего не строю. Я такая, какая есть. И в стриптизе уже давно не танцую…

— И где же ты танцуешь?

— В своем особняке, в зимнем саду возле бассейна.

— Да ну… — недоверчиво посмотрела на нее Лелька.

— Вот тебе и ну! — Мари гордо вскинула головку. — У меня свой особняк за городом. И живу я там сейчас одна. Между прочим…

— Слушай, это не тот, носатый…

— Да, он. Жора Мкртчян, цветочный король.

— Все-таки вышла за него замуж…

— И ни капли об этом не жалею…

— Но он же такой жирный, потный…

— Уже не потный. Мертвые не потеют, — мрачно усмехнулась Мари.

— Мертвые? — ужаснулась Лелька.

— Да не бледней ты, подруга… Застрелили его, разборки какие-то были. С азербайджанцами что-то не поделил… Но это их дела, не мои. Я здесь ни при чем…

— Значит, ты у нас вдова…

— Богатая вдова, — уточнила Мари. — Как Жоры не стало, родственников его тьма-тьмущая понаехала. Столько добра отхватили, страх подумать. Два дома забрали, три джипа, весь его бизнес. Но и мне кое-что осталось. Особняк, счет долларовый в банке. Живу вот себе, не тужу…

— А не скучно одной? — забросила удочку Лелька.

— Кто сказал тебе, что я одна? У меня жених есть. Клевый парень. Он сейчас в командировке заграничной. Вернется — поженимся.

Мари явно радовала мысль о женихе. Но вместе с этим во взгляде появилась смертная тоска. И страх. Страх, который глодал ее изнутри.

— Когда он вернется?

— Да через пару месяцев…

— Два месяца — это время. Может, пока возьмешь нас к себе на постой?…

— Да вот думаю…

Мари еще раз прошлась по Никите оценивающим взглядом. Ни капли плотского желания в нем, только холодный расчет. Зачем-то он ей нужен. Никите это не очень нравилось…

— Это твой бойфренд? — спросила она у Лельки.

— Если бы… Знакомься, это Никита. Мой телохранитель…

Надо было видеть, сколько гордости было в глазах Лельки. Как же, собственный телохранитель у нее! При всей своей крутизне Мари этим похвастаться не могла.

— Ну ты даешь, подруга! — восхитилась та.

— Я никому больше ничего не даю! — с гонором отрезала Лелька.

— А давала?

— Еще как… Но будем считать, что все это в прошлом…

— Да, в нашем с тобой прошлом много чего осталось, — философски заключила Мари. И спохватилась: — А чего мы тут стоим? Поехали ко мне…

— Значит, берешь на постой?

— Пока не знаю, — пожала плечами Мари. — Но в гости приглашаю.

Мари поехала первой. Лелька за ней.

— Деловая… — завистливо протянула она. — Вся из себя, на сраной козе не подъедешь… А ведь еще та оторва была. Приватный танец — знаешь, что это такое?

— Когда танцовщица раздевается для одного клиента, — кивнул Никита.

Он не знал, откуда ему это известно. Но ведь известно же…

— Вот-вот, руками трогать нельзя, только смотреть… А вот Мари трогали. Плати сотню баксов и трогай. В смысле, трахай… Всем давала…

— Ты тоже не святая…

— Не святая, — кивнула Лелька. — Но фифу-то я из себя не корчу… Особняк у нее свой, бассейн, жених в загранкомандировке. Опупеть не встать!..

— Да ладно тебе… Думаешь, у нее жизнь сахар?

— А то!..

— Я так не думаю. У нее тоже свои проблемы. Конкретные проблемы…

— Ты-то откуда знаешь?

— Да не знаю я, — пожал плечами Никита. — Кажется мне, что не все ладно у нее…

— Когда кажется, знаешь, что делать надо?

— Патрон в патронник досылать… Но думаю, до этого дело не дойдет…

Дачный поселок для новых русских. В пятнадцати километрах от Кольцевой автострады. Живописная природа, стройные ряды богатых домов. И русские трехэтажные терема здесь из итальянского кирпича. И классические виллы американского стандарта с канадским отоплением и английскими газонами. Почти все дома заселены.

Дом Мари стоял на окраине поселка. Высокая ограда из кованого железа. Просторный двор с гранитными дорожками и аккуратными лужайками. Ну и конечно, сам дом. Двухэтажный, с мраморными колоннами.

Лелька позеленела от зависти. Зато Никита оставался совершенно спокоен. Ему вдруг показалось, что в прошлой его жизни подобная роскошь не была ему в диковинку. Видал он особняки и получше…