Тюрьма глухаря - Евгений Сухов

– Мы можем начать все сначала, как будто бы ничего не было.

– Так не бывает.

Чай, казавшийся янтарным, был разлит в небольшие фарфоровые чашки и весело курился. На блюдечке горка печенья. Такого у него дома не было, его принесла Ульяна. Осваивала территорию. Впрочем, против такого почина Алешкевич совершенно не возражал.

– Хотя бы попытаться, вдруг у нас получится, – продолжал он, но его прервал неожиданный звонок телефона.

– Будь через полчаса у входа, – послышался голос Чурсанова, когда Игорь поднял трубку.

– А что такое?

– Хм… Кажется, ты хотел подзаработать.

– Но ведь мы договаривались в двенадцать.

– Планы изменились. Или ты раздумал?

– Нет, я буду.

– Тогда до встречи.

В трубке зазвучали прерывистые гудки. Пить чай отчего-то расхотелось.

– Это был Семен, – повернулся к Ульяне Алешкевич.

– Я поняла.

– Что ты ему сказала, когда пошла ко мне?

– Сказала, что поехала навестить матушку.

– Он тебе поверил?

– Думаю, да.

– Никогда не предполагал, что он такой доверчивый. Мне надо идти, – поднялся Игорь, отодвигая чашку с недопитым чаем.

– Ты ничего не забыл, сделаешь, как я просила?

– Не переживай. Я сделаю, все как нужно.

Ткнувшись губами в мягкую женскую щеку, Алешкевич вышел в коридор.

С самого утра у Павла Загорского было великолепное настроение. Все складывалось как нельзя лучше. Так бывает, просыпаешься, и у тебя уже непонятное ощущение праздника, хотя для этого вроде нет особых причин. День как день и очень похож на множество других точно таких же. Может, дело в погоде? Но она самая обыкновенная. Бывало, что скверное настроение накатывало и в более солнечные дни.

Даже привычный кофе в этот день показался ему необыкновенно вкусным. Что же еще… Ах да, возникла потребность тщательнейшим образом побриться и надушиться дорогим одеколоном, который он доставал только в исключительные дни: на собственный день рождения да на Новый год.

Остановившись перед зеркалом, Павел старался уловить на своем лице нечто похожее на проявление счастья, буквально распиравшее душу, но, как ни всматривался, ничего особенного не видел. Обыкновенное беспристрастное лицо, похожее на тысячи других.

На столе забился в падучей мобильный телефон. На экране высветился номер Алешкевича.

– Что там у тебя? – предчувствуя недоброе, отозвался Загорский.

– Только что мне позвонили и сказали, что за мной заедут через полчаса. Уже выезжаем на место.

– Как на место?! – воскликнул Загорский. – Ты же сказал, что это будет в двенадцать часов!

– Верно, так и говорил. Но, видно, они что-то там переиграли. Я у них спросил, но они сказали, что так надо, планы поменялись.

– Проклятье!

– Так что мне делать?

– А что тебе еще делать? Выезжай, как и договаривались. Только смотри, не сглупи там… Ладно, не все так смертельно, как может показаться. Что-нибудь придумаем. Держи меня в курсе. – Сбросив номер, Загорский набрал следующий: – Вот что, Антон, время изменилось, подъезжай к банку «Московит». Они сейчас выезжают.

– Ничего себе раскладец. Как же мы успеем?

– Должны успеть. Другого выхода у нас нет.

В жизни такое бывает очень часто, казалось, что счастье рядышком, достаточно только протянуть к нему руку, чтобы ухватить крепкой пятерней за радужное оперение. Однако не тут-то было – взметнуло чутким крылом и растворилось в синей дали.

Павел Загорский тотчас набрал начальника СОБРа.

– Николай Степанович, тут такое дело, подтягивайте своих орлов к банку «Московит». Я получил оперативную информацию, что в ближайшие минуты там состоится ограбление.

– Вы говорили, что это будет в двенадцать часов дня, – прозвучал рассерженный рык.

– Да, все так! – взорвался в ответ Загорский. – Я много чего говорил, но планы у преступников изменились, ваш отряд должен быть там немедленно. Только сделайте так, чтобы они не сверкали своими бронежилетами, а затаились где-нибудь по-тихому в автобусе.

– Сделаем, не переживайте. Не впервой.

– И вот еще что, – оттаивая, продолжил Загорский, – не помните мне клиентов, они нужны мне адекватными.

– Понял. Выдвигаемся.

Игорь Алешкевич громко выдохнул. Накатило волнение сродни тому, что случается при игре краплеными картами. Знаешь, что в любой момент могут разоблачить и обнаружить туза, припрятанного в рукаве, но тем не менее продолжаешь рисковать. При лучшем раскладе – это разбитое лицо, при худшем… Не нужно о грустном. Может, такое волнение случается у всех, кто отважился грабить банк? Совершать налеты на хранилища ему не приходилось, а потому не с чем было сравнивать.

Семен подъехал на бронированном минивэне бундестага. Прежде такие модели видеть ему не доводилось. Какой-то шутник крупными буквами написал на кузове белой краской: «На Берлин!» Вел себя Семен естественно и спокойно. Такое впечатление, что он едва ли не с пеленок занимается экспроприацией. Даже выглядел в этот день как-то посвежее, голос звучал пободрее, да и позычнее, а прищуренные глаза лучились азартом.

– Ну, чего стоишь? – распахнул Чурсанов дверь. – Полезай в машину, нечего напрасно светиться. – И, видно расценив медлительность Игоря как-то по-своему, спросил: – А может, ты все-таки передумал? Тогда так и скажи!

Алешкевич сел в жестковатое кресло и недовольно буркнул:

– Не передумал.

– Вот и славно.

Машина тронулась с места, и вдруг Игорь Алешкевич обратил внимание, что направляется она в противоположную от банка сторону.

– Ты ничего не спутал? Куда мы едем?

– Все в порядке, там просто перекрыли дорогу. Скоро подъедем. Нас уже ждут. Да не дрейфь ты, Игорек! Пять минут – и мы уже миллионеры! Вот скажи мне откровенно, в каком месте за столь короткое время ты получил бы столько бабла!

Машина двигалась по средней полосе – солидно, неторопливо, как и подобает инкассаторскому грузовику. Неожиданно фургон свернул в переулок, который в городе называли Золотой улицей. Именно здесь размещалось подавляющее количество магазинов, как государственных, так и частных, торгующих ювелирными изделиями. Наиболее крупный из них – «Пещера Аладдина», принадлежавший акционерному обществу «Орбита», председателем которого была теща мэра. На первом застекленном этаже помещались витрины с изделиями из золота и платины и манекенами, украшенными жемчужными ожерельями, сапфировыми колье. Весьма лакомый кусок для тех, кто в течение нескольких минут хочет стать миллионером. От соблазна сдерживали стекла, которые, как утверждалось в рекламе, были изготовлены из какого-то сверхпрочного материала с добавлением титана. Был и еще момент, о котором не писали газеты, а говорилось лишь в кулуарах власти: мэр находился со «смотрящим» города в родственных связях (женаты были на сестрах), а потому всякая шпана шарахалась от золотой витрины, как от радиоактивного излучения. Так что посягательство на ювелирный магазин можно было расценивать как самоубийство. По этой причине золотые украшения на радость всем прогуливающимся не прятались с витрины в сейфы даже в многодневные праздники, и всякий гуляющий в ночную пору мог оценить их чарующее волшебство.

– Держись крепче, – неожиданно произнес Семен.

– Что ты надумал?

В этот момент Чурсанов крутанул руль вправо, и автомобиль, высоко подпрыгнув на бордюре, въехал бронированным капотом в стеклянную витрину. Все произошло невероятно стремительно, Алешкевич даже не успел зажмуриться, просто его сильно тряхнуло, когда машина ударилась о прозрачную броню и, вырывая огромные куски стеклянного полотна, вкатилась в помещение, сокрушая на своем пути наряженные в золото статуи.

– Что ты делаешь?! – в ужасе воскликнул Алешкевич.

– Ты хотел ограбления? – повернулся Семен, натягивая на голову шапочку. – Вот тебе и ограбление. – Распахнув дверь, он спрыгнул на пол, усеянный осколками стекла. – Быстро собираем золото и сваливаем отсюда, пока полиция не приехала. – Вытащил из кабины сумку и принялся расторопно собирать с пола золотые броши, платиновые кулоны, ожерелья из разноцветного золота… – Чего стоишь?! Собирай!

Огромные помещения выглядели вымершими, магазин открывался через каких-то полчаса. В глубине залов, будто бы затаившись, стояли застекленные витрины, шкафы, заполненные драгоценностями, из-за стеллажа за грабителями подглядывали манекены. Вдруг раздался вой сирены – это сработала потревоженная сигнализация.

Игорь Алешкевич распахнул дверцу машины и вывалился наружу прямо на осколки стекла, разбросанные на полу. Оторопело посматривал на золотые изделия, на опрокинутые шкафы с поломанными дверцами, из которых выглядывали платиновые ожерелья, в неправильную россыпь складывались золотые кольца, матовым взором на грабителей взирали жемчужные ожерелья.

В глубине магазина застыла женская растерянная фигура в красном платье, потом мелькнула чья-то тень. Пол от огромного количества рассыпанного цветного металла засверкал, нагрелся, Алешкевич буквально подошвами ботинок чувствовал исходящее от него тепло. Через минуту здесь будет как на раскаленной сковороде. Вытащив сумку, он сгреб из шкафа охапку золотых изделий – серьги, кулоны с изумрудами, брелки с сапфирами – и бросил их в сумку. Потом столь же небрежно сорвал с манекена жемчужное ожерелье и сунул его в темный зев сумки.