Прекрасная колдунья - Джулиана Гарнетт

— Рискну поверить.

Пожав плечами, Джина взяла свою шкатулку с травами, но вдруг приостановилась и нерешительно взглянула на него.

— У меня есть средство, чтобы вылечить твоих людей, если ты согласен рискнуть и этим.

— Я-то готов, но не уверен, что у моих людей хватит на это смелости. — Он заколебался, потом сказал: — Но предложи им: может, найдется человек, который так страдает, что ему уже все равно.

Джина оглядела засушенные листья и цветы, аккуратно разложенные в ее шкатулке, и взяла по две щепотки мяты, розмарина и руты. Поднявшись, она протянула их оруженосцу.

— Если ты сомневаешься, то завари это сам. Прокипяти их с медом и дай эту микстуру тем людям, которые хотят чувствовать себя лучше.

Морган явно колебался, но потом, бросив на Рональда быстрый взгляд, все-таки взял травы и кивнул. Они тихо поговорили о чем-то по-уэльски, и оруженосец ушел, а Рональд обернулся к ней и снова протянул руку.

— Пойдем, цветочек, посмотрим, на что способна эта трактирная кухня. Раз сегодня день чудес, возможно, и с ней произошло чудо.

Джина заколебалась. Ей показалось, что за его добродушной улыбкой что-то еще таится, хотя она не могла понять, что именно. Но отказаться значило опять отложить разговор о его обете. А как знать, когда они увидятся снова? Нужно было ловить подходящий момент.

Поэтому она дала ему руку и пошла с ним в трактир, досадуя, что нельзя смыть запах лошадиного пота, а заодно и переодеться. Ее наряд состоял из простого шерстяного платья с засученными до локтя рукавами и широкого матерчатого кушака, опоясанного вокруг талии — и больше ничего, никаких украшений. Порывом ветра подхватило широкий подол ее платья, так что ей пришлось придержать его одной рукой. Небо заволокло тучами, и на плечо ей упали первые дождевые капли. Рональд обхватил ее за талию и прибавил шаг, так что она едва поспевала за ним.

И снова Джина почувствовала уже знакомый жаркий трепет и тревожное волнение в груди. Все это очень не нравилось ей. Ей не нравилось, что пульс ее учащается всякий раз, когда Рон вот так улыбается ей, обнажая белую кипень зубов, а глаза его, осененные густыми ресницами, так весело сверкают, что невольно хочется улыбнуться в ответ. Джину почти пугало то, что она не может сдержать ответную улыбку и что ей хочется, неудержимо хочется коснуться пальцами его лица, погладить губы, подбородок…

Должно же быть какое-то лекарство от этого! Надо будет разузнать, поискать, выяснить у Элспет. Есть же, наверное, какая-то трава или растение, какое-то целебное средство, чтобы избавить ее от желания поминутно улыбаться ему, как какая-то безмозглая идиотка! Наверняка она похожа на тех влюбленных дурочек, которых она всегда презирала…

— Тут ступеньки, — пробормотал Рон и вовремя: Джина поняла, что все время так неотрывно смотрела ему в лицо, что едва не споткнулась о ступеньку на крыльце трактира.

О Господи, до чего же еще она может дойти, прежде чем достигнет своей цели?!

Лицо ее все еще горело, когда Рон, не обращая внимания на других посетителей, повел ее к столу у окна. И поделом ей! Это возмездие за то, что опоила его людей. И за то, что смеялась над Брайеном… и дразнила Бьяджо… У нее столько грехов, что трудно сосчитать! Она заслужила это и должна еще радоваться, что не получила чего-то похуже…

Джина никак не могла успокоиться — особенно после того, как Рон уселся на скамью рядом с ней, сапогом касаясь ее платья, а коленом дотронувшись до бедра. Он придвинулся так близко, что она увидела топорщившиеся волоски у него на висках, и ей немедленно захотелось пригладить их. Пришлось даже крепко сжать руки на коленях, чтобы подавить это желание. Склонив голову, Джина с отчаянием уставилась в исцарапанную крышку дубового стола.

— Поведай-ка мне, как тебе удалось стать такой сведущей в травах и лошадях, — попросил он шутливо.

Это был тот случай, когда она могла позволить себе сказать правду:

— В аравийских пустынях многие разбираются в лошадях. Тому немногому, что я знаю, я научилась у бедуинов.

— А мазь?.. Она, конечно, была не из крылышек фей и не из сердец единорогов. Но мне все же интересно знать, из чего она.

— Из конского каштана. — Джина осмелилась поднять на него взгляд и даже слегка улыбнуться. — Если его истолочь и смешать с гусиным жиром, он очень хорошо помогает. Никакой магии, ничего таинственного! Это самая обычная мазь.

— А признайся: тебе ведь нравится изображать из себя этакую колдунью!

— А ты уверен, что я не колдунья? — поддразнила она, проведя пальцем по глубокой трещине на крышке стола. — Может быть, я переодетая принцесса, откуда ты знаешь? Или Королева эльфов, которая увезет тебя на хрустальной лодке в волшебное царство…

Рон нахмурился.

— Это Брайен наговорил тебе?

— Ему и говорить не пришлось. Он ведь ирландец! А они все помешаны на эльфах, феях и прочей нечистой силе.

Заметив, что к ним приближается дочь трактирщика, Джина замолчала, невольно переключив внимание на эту девицу. Как и следовало ожидать, ее мысли были заняты в основном мужчинами, но одна из этих мыслей заставила Джину удивленно приподнять бровь. Среди образов, мелькающих в примитивном сознании девицы, она обнаружила Бьяджо — его смуглое улыбающееся лицо… Причем был он там явно не на последнем месте! При мысли о Бьяджо синие, томные глаза девицы приняли мечтательное выражение, а изрытое оспинами лицо засияло… Черт возьми! Вот не думала, что Бьяджо может опуститься так низко! Хотя наверняка он просто пофлиртовал немного с этой особой, а та вообразила, что у нее с ним любовь. Только этого не хватало!

Девица повернулась к Рону, и образ Бьяджо тут же исчез: теперь все ее внимание было обращено на этого светловолосого рыцаря, глядевшего на нее с улыбкой на твердых губах. Глаза Джины сузились, она без труда смогла прочесть мысли дочери трактирщика: в ее представлении этот сильный, соблазнительный мужчина уже развязывал шнуровку ее корсажа… Ну уж, только не это!

— Что ты пялишься на каждого мужчину, которого обслуживаешь, потаскушка? Долго еще мы будем ждать свой обед?

Рон удивленно повернулся к ней; Джина сама не могла понять, что это на нее нашло, и смущенно добавила:

— Я что-то ужасно проголодалась…

Рон слегка улыбнулся.

— Хочешь, я закажу тебе говяжий бок?

Она вспыхнула.

— Нет! Хватит и небольшого кусочка. — И, взглянув на служанку, капризно добавила: — И немного спаржи, если она у вас тут есть.

Когда дочь трактирщика, пылая от возмущения, вылетела из общей залы, Джина облегченно вздохнула, но, увы, оказалось, что рано. Входная дверь с шумом распахнулась, и вошел один из рыцарей Рональда, озабоченно шаря глазами по комнате. Увидев их, он быстро подошел, и Джина невольно напряглась. Рыцарь буквально трясся от ярости и возмущения, и она с испугом поняла, что гнев этот направлен на нее!