Дар слова - Эргали Гер

Анжелка кивнула.

- Не слышу!

- Поняла, Борис Викторович, - прошептала Анжелка.

- Вот и хорошо. Иди домой, отдыхай. Телефон твой домашний - тот самый, двести девяносто-сорок два-тридцать - по досадному недоразумению снят и будет продан еще сегодня. Сама понимаешь - на телефоны в центре спрос прямо-таки ажиотажный. Разумеется, тебе его восстановят, но номерок, - Боря развел ручками, - номерок уплыл. Тут уж ничего не попишешь. Но ты не грусти, Анжелочка - с дружком своим ты всегда сможешь поговорить отсюда, от нас, в непринужденной рабочей обстановке. Как слышишь?

- Вы не имеете права... - прошептала Анжелка.

- Это мы тебя пожалели, детка, - с нажимом объяснил Боренька. - Это мы с тобой еще по-хорошему, без рукосуйства. А телефончик я тебе сам организую. Когда тебе на работу - завтра с утра? Вот зайдешь ко мне завтра - мы его тут же и восстановим. В пять минут. И номерок подберем какой-нибудь симпатичный, запоминающийся. Вместе и подберем. Договорились?

- Договорились! - дрожа от ярости, пообещала Анжелка.

- Шагай! - разрешил Боря.

Она не глядя проскочила мимо Татьяны, слетела вниз и только в машине, захлопнув дверцу, разревелась по-настоящему - заревела, надавала себе пощечин, упала на руль, рассыпав волосы - затем, царапая коготками пластик, открыла бардачок, нашарила мобильник и вызвонила Веру Степановну.

- Мама, мамочка, помоги! - Она взвыла и заскулила, с трудом смогла объяснить, где находится, и опять взвыла:

- Выручай, мамочка-а-а!!!

Потом оставалось только сидеть и ждать. Слезы высохли, а по лобовому стеклу, наоборот, застучали капли дождя. Потом неожиданно забарабанило справа - Анжелка увидела сплюснутую усатенькую мордочку Ксюши, открыла дверцу и включила движок, чтобы прогреть салон. Ксюша протянула ей сигареты.

- Курни, подруга, - на душе полегчает...

Анжелка вздохнула, взяла сигарету и стала попыхивать не взатяжку.

- Пролетела?

- На сто пятьдесят баксов. И телефон сняли. Сказали, что восстановят под другим номером.

- И что - не вытурили?

- Боря сказал: можешь общаться со своим дружком в непринужденной рабочей обстановке...

- От, с-суки! От, ж-жопы!.. - закипела и зашипела Ксюша. - Нет, но что творится с этой страной, что за народ пошел уе...щный, а?! Ему хоть в глаза нассы, а он все равно своих у.е. не упустит... Ну, козел! Они же тебя прямо за душу как за грудки гребут - доись, пока доишься, пока любишь, пока звонит нам твой разлюбезный Сереженька!.. Это же рабство, Анжелка, самое настоящее крепостное право!

Анжелка кивнула.

- И вообще, если я правильно поняла Борю - я должна с ним перетрахаться, чтобы он восстановил телефон.

- С Борей?! - Даже Ксюшу скривило. - И ты на это пойдешь?

Анжелка усмехнулась.

- Вряд ли.

Дождик нервным ознобом пробежался по крыше, по лобовому стеклу. Анжелка включила дворники, потом выключила.

- С каким удовольствием я бы их всех поставила раком, - с горчинкой призналась Ксюша. - Поставила бы раком...

- И что?

- И скалкой по жопам! Чтоб знали, как измываться над нами...

- А то они не знают, - Анжелка хмыкнула. - Очень даже прекрасно знают.

В куртке запищал телефон, она послушала и сказала:

- Все правильно. За бульваром первый переулок направо, вторая подворотня налево. Все. Жду.

- Это чего? - удивилась Ксюша.

- Мобильник, - Анжелка повертела в руках телефон, повертела и упрятала во внутренний карман куртки.

- Ничего себе... А звонил кто?

- Скорая помощь.

- Дружки? Бандиты, что ли?

- А то кто ж? - вскинулась Анжелка. - Натуральные долгопрудненские мордовороты, самые авторитетные художники-постановщики раком. А что делать, Ксюня? Ты же сама сказала - рабство, крепостное право...

- Сказала, сказала - мало ли что можно сказать? Сказать одно, а морды бить - это совсем другой профиль... Ой, ну все, я побежала, - Ксюша спохватилась, задергала все ручки подряд, но Анжелка, опередив, включила блокиратор дверей и с неожиданной силой сказала:

- Все, теперь сиди и не рыпайся. Они уже здесь. Выпущу, когда все кончится.

- Выпусти меня, Анжелка! - взмолилась Ксюша. - На меня же потом все шишки повалятся!

- Не повалятся, - успела пообещать Анжелка, и тут во двор друг за другом вкатили два огромных, два сверкающих лаком, хромом, тонированными стеклами и прочими прибамбасами джипа - "ого...", пробормотала Ксюша - и посыпались из джипов молодцы поперек себя шире, все в одинаковых мешковатых костюмах, похожие то ли на интернатских, то ли на инкубаторских: одним миром мазаны, одной рукой стрижены, одеты, прикоцаны - числом не более дюжины, однако ж заполонили весь двор.

- Ого... - выдохнула обалдевшая Ксюша.

- Так что - ставить Бореньку раком? - спросила напоследок Анжелка, чувствуя в себе дуболомную материнскую силу.

- Нет-нет!.. - прошептала Ксюша, зачарованная обилием мужской плоти; Анжелка усмехнулась и вышла из машины навстречу разминающим телеса бройлерам.

- Старшего сюда, - произнесла она негромко, внятно и как-то очень бесстрастно.

- Ого, - в третий раз вырвалось у Ксюши - почти беззвучно.

Пока подымались по лестнице, Анжелка успела проинструктировать старшего: рук не распускать, мамочек-телефонисток не трогать, вести себя предельно вежливо, но внушительно. Старший, похоже, разобрал только последнее, хотя, наверное, Анжелка и сама лопухнулась с предельной вежливостью - какой там у дуболомов диапазон вежливости, от бейсбольной биты до оплеухи, что ли? - в общем, понеслось. Охранника Севу, открывшего дверь, швырнули лицом к стене, распластали цыпленком-табака и гаркнули на ухо: "Ты чей, мудило?!" - дуболомы рассыпались по конторе, опрокидывая столы, обрывая провода-проводочки, заглушая визг мамочек истошными командами типа "сидеть! лежать! стоять! никому не двигаться!" - все это, разумеется, хором, матом, наперебой, в десять безразмерных глоток одновременно. Мамочек в результате загнали в угол, профессионально перекрыв подходы к окнам, несчастного Борю выволокли из кабинетика в коридор, затем в бухгалтерию, где уже трепетали, вжатые в угол, бухгалтерша, секретарша, Татьяна и ее сменщица Вика. Анжелка, опешив от молниеносности погрома, плелась в хвосте событий и вошла в бухгалтерию как раз в момент, когда один из бройлеров собирался смахнуть со стола компьютер - она чудом успела остановить, велела старшему прекратить погром, а сама, проходя мимо Татьяны и растрепанного Бореньки, на ходу бросила:

- Договорились?

Вырвав из принтера последнюю распечатку, Анжелка попыталась найти телефон Сережки. От цифр зарябило в глазах. Она взглянула на Татьяну:

- Сережкин телефон... Живо!

Татьяна, серея лицом, подошла, стала искать, нашла.

- Вот, - она указала пальцем. - И вот.

Анжелка аккуратно переписала номера на листок.

- Борис Викторович, - сказала она, дописывая, - потрудитесь восстановить мой телефон. Пяти минут хватит?

- Метнулся! - взревел старший, да так, что женщины в углу содрогнулись; Боря упал на телефон, забил-забарабанил по рычажкам и в ужасе взглянул на Анжелку:

- Не работает...

- В кабинет, - указала Анжелка. - Татьяну тоже. Остальным вольно, можно оправиться и закурить.

Татьяну с Борей поволокли в кабинет; Анжелка по дороге успела заглянуть к мамочкам, скулившим в углу под свирепыми, бесчувственными взглядами дуболомов.

- Девчонки, все нормально, не переживайте. Я просто зашла за телефоном своего хахаля.

- А мы и не переживаем, - откликнулся кто-то, у кого сдали нервы.

- И правильно. Дайте девочкам сесть, - распорядилась она. - Принесите им распечатки, вон те рулоны - пусть посмотрят, пока начальство работает.

Прихватив последнюю распечатку - ту самую, вырванную из принтера - она пошла в кабинет.

- Да-да, немедленно! - кричал Боря в трубку. - Прямо сейчас! Жду!

- Скажи, падло, что головой отвечает, - подсказывал старший. - Скажи, что душу вытрясешь, если что... Давай, фуфел, корячься - время идет, цигель-цигель!..

Боря умоляюще и обреченно взглянул на Анжелку.

- А потом перепихнемся, - пообещала она. - Потерпи, милый.

- Анжела Викторовна!.. - умоляюще пролепетал он и вдруг с надеждой закричал в трубку: - Да! Слушаю тебя, восьмерочка! Понял! Спасибо!.. Уже подключили, - просияв, отрапортовал он; старший вырвал трубку, послушал и в некотором сомнении опустил.

- Смотри у меня, олень, - предупредил он.

- Я гарантирую, - от полноты сердца заверил Боренька, и было видно - не врет, не может врать человек в минуту такой распахнутости.

- Очень хорошо, - сказала Анжелка. - А теперь, Борис Викторович, личная просьба, - она еще не закончила, а Боря уже кивал, - постарайтесь забыть навсегда и меня, и Сережку. Сможете?

Боря кивал.

- Мой номер телефона?

- Забыл.

- Сережкин?

- Понятия не имею, Анжела Викторовна-а-а!..

- Ай! - только и успела воскликнуть Анжелка: дуболом у двери ловко подхватил летящего на него Бореньку и тычком отправил обратно старшему. - Да вы просто энциклопедист, Борис Викторович!