Отборные женихи (СИ) - Финова Ева

— Чей-то за словечки таки странные, а? — не осилила мыслю подруги Деуровна, оттого и нахмурилась. А Макфа ей в ответ лишь махнула рукой со словами:

— Иди и не треволнуйся. Не буду я магичить никому, себе тем паче. Усе, устала, спать полезу.

— Ну поглядь, старая, обещала! — кинула Цинька, опережая Агату, и первая вскочила на лестницу, по-молодецки прыгая по ступенькам, изумляя подругу своей прытью.

Макфеевна же, наоборот, мешкала, не торопилась с подъемом, дожидаясь, когда за любопытной подругой закроется дверь. Долгожданный звон колокольчика и хлопок не заставили себя ждать, и ведьма, потерев руки в предвкушении, вернулась обратно к пророческой стекляшке.

Глаза старой полыхнули магией, скрюченные пальцы зашевелились над шаром, и уже через мгновение она увидела все того же мужчину и свою дочу в его крепких объятиях. Поняв, что сейчас начнутся задушевные разговоры, бабуля скривилась, как от желчи во рту, но все ж продолжила внимательно наблюдать за происходящим.

Уютную тишину нарушил шумный вздох и вопрос мужчины.

— Я одно в толк не возьму, — начал было он, однако замялся, пытаясь подобрать слова, да никак не выходило.

— Если ты про мужа, то… — начала было отвечать Саяна и также замолчала на полуфразе, лишь повернула голову, устраиваясь поудобнее в объятиях Дрейга. Пальцы же ее непроизвольно щупали страшные рубцы чуть ниже сердца. Вздрогнув, она грустно прибавила: — Эрн от нас сбежал.

— Как можно сбежать от такой, как ты? — недоумевал охотник, сильнее стиснув в объятиях вдову. Он очень хотел сказать что-то эдакое, ласковое, но слова никак не складывались в красивую фразу, и Алан попросту промолчал, решив не портить момент неумелыми комплиментами.

— Эрн мечтал о сыне, — начала оправдываться дочка Агаты. — Любой мужчина хочет сына. А я-я…

Ведьма лишь недовольно сплюнула в угол, проворчав:

— Тьфу ты, Сайка, етот хлыщ от долгов сбежал. Ну его, хай покоится себе, глупая.

— Не любой, — тем временем угрюмо перебил ее Дрейг, с наслаждением вдыхая ароматы шампуня и масел, которыми пахли волосы женщины, увлекшейся самобичеванием.

— Возможно, и не любой, да только я во всем виновата, — всхлипнула Саяна. — Разрушила наш брак…

Предчувствуя очередное начало затяжных рыданий, охотник решил сработать на опережение, вначале погладив любимую по голове, своей согнутой в локте обнимающей рукой, затем ловко подтянул женщину выше и легко поцеловал в губы.

— Ну будет тебе убиваться. Выходи за меня, и я не попрошу ничего, кроме твоей улыбки. А захочешь родить, так пускай природа решает, кому суждено на свет явиться.

Вспыхнувшие на мгновение глаза Саяны тут же погрустнели, останавливая сердце охотника своим обреченным выражением.

— Не могу, — прошептали ее губы, подрагивая.

Мужчина промолчал, однако улыбка сползла с его лица, обнажая испытанную боль от отказа. Вот только природное упрямство взяло вверх над всеми чувствами, и он прибавил:

— Я готов ждать.

Вдова Дорин лишь еще раз всхлипнула и быстро отстранилась, поднялась с кровати, укутывая себя в сдернутое накануне покрывало. Алан молча ждал, что его сейчас выставят за дверь, а может, и вовсе из приюта на ночь глядя. Потому обреченно пошарил взглядом по комнате, выискивая одежду, точнее ее жалкое подобие после недавней драки, а обнаружив ту на полу, со вздохом потянулся за ней.

— Вот смотри. — С этими словами Саяна вернулась в комнату так же стремительно, как и покинула ее. Женщина держала в руках кипу бумаг, сложенных аккурат посередине, как будто только что из конверта.

— Что это? — Дрейг взглянул на протянутые листки, однако брать в руки не решался, медлил.

— Его письма… — с непередаваемой болью в голосе ответила вдова, держась из последних сил, чтобы не окропить пол соленой влагой.

После этих слов любопытство возобладало, и охотник с тяжелой душой вчитался в строчки, выведенные каллиграфическим почерком на дешевой бумаге. Пафосно витиеватое повествование о погоде и природе Мэйфийского архипелага с первых слов заставили усомниться в авторстве, ибо мужчины так не пишут, потому Дрейг выдохнул, вчитываясь дальше. Вдруг все же ошибся. Вот только письмо неожиданно кончилось, так и не дойдя до самого главного.

«Ни тебе вопросов о здоровье дочек, ни бахвальства про успехи. Ничего, — констатировал мужчина, разглядывая красивые загогулины. — Лишь размашистая дворянская подпись в конце — Эрн Дорин».

Улыбка тронула его губы, но Дрейг поспешил придать своему лицу подобающий случаю грустный вид. Правда, выходило с трудом. Огромный камень свалился с души и ухнул в небытие, стоило только заглянуть в глаза хозяйки приюта, наивно верящей во всю это чепуху.

— Когда все это началось?

— Хоть кто-то годный дочурке попалси, — проворчала старуха, прекращая наблюдение за этими двумя. Вытерев пот со лба, она направилась было к лестнице, однако передумала и вернулась к стекляшке.

— Что там Сайка говорила про чашу? — С этими словами Агата почесала себя по спине, да выгнула спину, хрустя косточками и растягивая затекшие мышцы. — Ну-ка посмотрим.

Но шар отказывался слушаться, не находя искомое ни через полчаса, ни через два. Окончательно вымотавшись магическими упражнениями над артефактом, ведьма с досадливым криком стукнула себя по лбу, приговаривая:

— Эка я дура старая, сама ж чары для отводу глаз наложила и забылася. Тьфу ты. Ладно уж, загляну в гости пешим ходом к этой сплетнице. Ток вспомнить бы, куда она запряталася.

Нервно покружив по комнате и пыхтя от злости, ведьма быстро нашла себе утешение, возвращаясь к пророческому артефакту:

— Ну-ка, чавой там с менестрелем-то происходить. Покежь, родненькай.

Туман расступился, являя бабке абсолютно неказистого на первый взгляд мужчину с густыми усами, плавно перетекающими в бакенбарды. Подбородок его зато был девственно чист. А волосы бледно-каштанового оттенка с небольшой проседью на корнях так и вовсе круглой шапкой облепляли лицо. Мутновато-синие глаза выглядывали из-под морщинистых век, обрамленных густыми, мохнатыми бровями.

Сей образчик поголовного ведьминского интереса сидел в таверне и приканчивал, судя по нестройному ряду пустой тары перед ним, седьмую по счету кружку забористого напитка.

Рядом с менестрелем на лавке восседала девица с огненно-рыжей нечесаной копной волос. Сверкая своими изумрудными очами, она ластилась к нему, прижимаясь довольно внушительной грудью к локтю, казалось бы, ничего не замечающего мужчины.

— Ну, Дуровна, ну погодь, получишь у меня, молодиться она вздумала!.. — с усмешкой воскликнула Макфа, поднимая ко рту свой пророческий ноготь. Погрызла его немного, а после так и вовсе рассмеялась, каркая на весь подвал своим ломким старушечьим голосом.

Недолго думая, Агата прошаркала до буфета с настойками и достала оттуда огромную бутыль с перламутрово-серой тягучей жидкостью.

— А чем я хужее? — оправдывалась она перед полками с зельями и откупорила тару со звонким чавканьем. Зловонный запах тут же заполонил всю ведьмину лавку в мгновение ока.

Однако бабулька даже не скривилась, а водрузила запасенный на юбилей флаконище с молодильным составом на высокий табурет да облизала губы в предвкушении веселья. Затем ведьма стянула с себя балахон, нижнюю сорочку и стала натирать дряхлую кожу живительным составом, попеременно кидая косые взгляды в висящее на дальней стене привиральное зеркало.

От частого макания в банку кожа на пальцах разгладилась первая, затем отступили и морщины с лица, ну а после уж декольте, живот, ноги, являя миру идеальные и упругие формы и шелковистую гладкость без лишней поросли. Правда, на спину мази уже не хватило, а то дотянуться сложно было. Потому, распахнув чудной шкаф, наряды с глубокими вырезами спереди и сзади помолодевшая Агата с огромной досадой оставила до следующего раза.

Зато на глаза ведьме попалось антрацитовое платье со смелым вырезом лишь на груди, голыми плечами и стоячим воротником, крепившимся на шее бархатной лентой, чем оно и подкупило Макфеевну, заставив сделать выбор в его пользу.