Красное Зеркало. Конец легенды - Денис Ватутин

– Вот, ты очень верно расставила шкалу вероятности, – сказал я, возненавидев себя окончательно. – «Рано или поздно»…

– Дэн! Хватит!

– Надо уметь признать поражение, Джей…

– Это не ты говоришь! Дэн!

– Ладно, неугомонная ты, – проговорил я спокойно, ощущая себя персонажем одного из своих видений. – Есть план «Б», но никто не поручится, что он лучше…

– Ну-ка? Говори! – потребовала она. – Что у тебя на уме?

– Можно немного согреться, отключив питание комбезов, правда, ненадолго…

– Так…

– Привлечь к себе, так сказать, внимание…

– Ну? Это то, о чем я думаю?

– Окислитель в баллонах цистерн для дыхания непригоден… Значит… открыть штуцер цистерн, запитав компрессор от аккумуляторов комбеза, – говорил я на автомате, словно заученный текст. – Смесь поджечь… и… Даже не знаю, сколько времени будет у нас до взрыва… Если кто-то, кому нужны эти баки, успеет нас заметить… А может, и не успеет и просто припрется сюда, к раскуроченным горящим остаткам…

– Я же так и думала! – выкрикнула Джей. – Это же вариант!

– Это вариант получить пулю в лоб от сотрудников «Пантеона», – сказал я, будто стараясь выдать что-то умное. – Он мало отличается от тихой смерти в снегах, согласись…

– Соглашаюсь… – Джей подскочила ко второму люку контейнера, донесся приглушенный морозный лязг металла, и дочь Хмурого скрылась в контрольной будке…

Чувствуя себя полным слизняком и придурком, я спокойно восседал на резиновом буфере контейнера с цистернами, медитируя на кружащие вокруг снежинки. Я думал… правда, о чем конкретно, я не знал – просто думал, и все… Я вспоминал, как нас с Азизом повели на расстрел в «Изумруде», как я впервые поцеловал Ирину, как мы выползли из-под горящих танков у Башни… Как Ирина доставала пулю из моей руки… Йоргена, Сибиллу… Вспоминал дрезину и купе поезда… Где мне было так хорошо и я чувствовал счастье… И всякий раз до меня доходила досадная мысль: «Ты, Дэн, маленький слабый идиот, который вздумал мнить себя самым правильным и непогрешимым, – не смешно ли это, с твоей же точки зрения?»

А мог ли я иначе себя повести? Мог ли избежать своих ошибок? Отказаться от любви? Плюнуть на врагов? Мог конечно же… Все я могу. Значит…

– Вот здесь намудрили в каскадах, – сказал в моих ушах голос Джей.

Я взглянул на хронометр своего КПК – у нас оставалось кислорода ровно на один час одиннадцать минут… Красивая все же штука – этот снег, которым мы скоро станем… Так искрится и играет в лучах света…

Лучах? Света? Что это? Рычание, визг и хруст… Желтоватое пятно света резко выделялось в синей мгле ночи…

– И-и-и-и-йя-а-а-а-а-а-а! – послышался резкий, леденящий душу окрик.

Даже у меня спала меланхолия. Достав револьвер из кобуры, я присел на корточки, соскользнув с буфера.

– И-и-и-и-йя-а-а-а-а-а – ху-у-у-у-у-у-у-у-у-у! – вновь повторился резкий звук, перемежаемый хриплым лаем церберов.

Пятно света во мгле превратилось в яркий кружок с ореолом снежинок, а на площадке показались изрыгающие пар морды собак-мутантов с обледенелой шерстью. На них были кожаные ремни с постромками, тянущиеся к легкой тележке на алюминиевых полозьях. Со стойки на ней и светил яркий фонарь, скрывающий в темноте седока. Я успел заметить, что на собак надеты специальные намордники с небольшими шлангами: собаки тоже имели аппараты для дыхания! Церберы! Мне почему-то стало обидно…

– Кел хар! – последовал громкий окрик.

Я скатился под буфер, выставив вперед револьвер, выданный Азизом, но в то же мгновение грянул громкий выстрел, и сугроб рядом со мной взметнулся мелкими многочисленными фонтанчиками снега.

Кучность этого дробовика меня испугала – больно уж рядом ложились дробинки.

Джей громко выругалась в эфире и, вынырнув из люка, замерла на одном колене со своим «стечкиным» в правой руке.

Медленно, поскрипывая снегом, большими войлочными сапогами, бесформенная фигура в огромной меховой шубе, будто сшитой на великана, с торчащей из-под меховой шапки дыхательной маской приближалась к нам.

Глухо рычали собаки, а мне примерно в область лобной кости был нацелен черной дыркой стальной раструб самодельного дробовика огромнейшего калибра.

– Гош тэ, се рэ? – последовал вопросительный возглас. – Бюшоро тохча?!

Кожа человека под стеклом была загорелой, но какого-то неестественного цвета, а дыхательная маска покоилась на широких скулах, обмотанных вязанным вручную шарфом.

– Хаар да! Шепера бестах! – быстро произнес он, и его собаки зарычали громче.

– Нам нужна помощь! – крикнул я, включив внешние динамики и опустив револьвер.

– Это что еще за чучело? – спросила Джей.

– Спроси его сама, – негромко произнес я.

– Бихта берембе, – сказал человек в шубе с задумчивыми интонациями и стал внимательно осматривать цистерны.

Он обошел их вокруг, сунул голову в один из люков компрессорного отсека, посветив туда налобным фонарем. Затем он пошарил в соседнем люке. Когда вернулся к нам, вид у него был немного разочарованный.

– Шепера тох дун ху! – сказал человек, указывая рукой на цистерны.

Чисто интуитивно я замотал головой и показал на себя ладонью.

– Охотник! – громко и четко произнес я через внешние динамики, указывая на себя.

– Тохча! – гордо выпятив меховой воротник, сказал пришелец.

Я показал себе за спину, туда, где были кислородные баллоны.

– Дышать! – сказал я.

– Бешме! – отрывисто произнес человек, назвавшийся «тохча».

– Да вот, как-то так вышло, – неуверенно произнес я, кивая в сторону контейнеров.

– А-а-а-а-а-а! – гортанно произнес пришелец, запрокинув голову. – Гурбаше, ушун?!

– Ну, – кивнул я, – наверно, как-то так…

– Тохча бесше! – сказал он, оторвав руку от приклада ружья и указывая на свои сани.

– Это типа он нас зовет?! – Джей прерывисто дышала.

– Я искренне надеюсь, – сказал я во внешние динамики, слегка повернув голову. – Жаль, я по-ихнему ни бельмеса, а ты?

– Я тоже не очень, – призналась Джей. – Первый раз горца такого вижу.

– Ротхон до, – сказал человек, и из-за краев его маски показались уголки улыбающихся губ.

– Бешме, – наобум сказал я, вновь показав за спину.

– Тохча гиш кин бешме, – кивнул человек, – шепера!

– Пойдем-ка, Джей, – тихо сказал я, – только волыну спрячь.

– Ага, – сказала Джей, – а он нас не схавает сырыми?

– Вот и поглядим, – ответил я неуверенно. – Нам-то, в общем, без разницы.

– И то верно, – с плохо скрываемой радостью сказала Джей, медленно подходя ко мне.

– Тох дун, карах, – сказал абориген, показав в небо. – Бешме, шепера! Гурда…

Он отвернул ствол ружья и пошел в сторону саней, а мы последовали за ним, аккуратно обходя собак-мутантов, опасаясь быть укушенными…

– Каше! – крикнул, перекрывая ветер, наш водитель вполоборота.

Мы сидели на каких-то ящиках, покрытых собачьими шкурами.

Собаки тащили алюминиевые сани на удивление легко, а возница довольно ловко управлял поводьями, держа их чуть натянутыми, что доказывало, что это настоящий местный житель, который привык к таким вот условиям и чувствует себя уверенно. Самое удивительное, что он помог нам. Было уже не столь важно, куда он везет нас. На всякий случай мы установили на цистернах радиомаячок среднего радиуса действия, в надежде, что нам удастся хоть как-то проследить их путь.

Через какое-то время в снежной мгле возник заснеженный силуэт каменного разлома горной породы, напоминавший формой большой ледяной торос.

Не снижая скорости, наша упряжка вильнула по некоему лабиринту выветренных валунов, в конце которого открылась панорама основания самого разлома, теряющаяся в темноте. Вдруг мы увидали в глубине разлома мерцающий свет.

Мы двигались по направлению к нему, прямо под нависшую скалу. Здесь снег был в основном только на земле, и то явно натасканный вручную, так как скала монолитным навесом прикрывала эту террасу. Тут я заметил, что огонек светит из темного отверстия в основании разлома – тут начиналась довольно просторная пещера.

Снег по дну пещеры был также накидан вручную: при такой температуре он не таял и позволял проехать тут на санях. Снаружи я бы никогда не заметил входа в эту пещеру, так как открытую часть преграждала группа валунов, через лабиринт которых мы только что проехали. Наконец мы добрались до источника света – им был небольшой светодиод, висевший на вбитом в стену крюке. От него по неровной бугристой стене пород тянулся ветхий кабель дальше, в глубь пещеры. Мы проехали несколько поворотов с аналогичными лампами. Кое-где в стенах шли глубокие трещины.

Наконец мы попали в небольшую залу, в которой света было больше и трещин тоже.

Некоторые из них являлись проходами дальше, а некоторые были просто глубокими нишами.