Слепой боец - Юлия Горишняя

Он схватил Сколтиса, и стали они бороться. Битва была такая, что даже через рев водопада люди наверху ее услышали и удрали с перепугу, решив, что сыну Сколтиса они все одно не понадобятся, потому как пришел ему конец. Но как ни силен был Хозяин Водопадов, понял он, что Сколтис его одолевает и что ему не вырваться, потому как Сколтис держал его крепко. Видя, что иначе никак ему не уйти, он растекся водою, и водя эта прошла у Сколтиса между пальцев да и пропала среди камней. Так Хозяин Водопадов лишился плотского своего облика, и с тех пор он остается таким и притих, и людям много меньше вредит.

Зимою он и прежде спал, и теперь спит. Но летом в водопадах и перекатах слышно и поныне, как трубит конь, по-прежнему охочий заманивать путников, и сбивать их с дороги, и топить на переправах, и порою, когда какая-нибудь речка, раздувшись после дождя, течет бурно и грозно, хлещет вокруг пеною и рушит берега, разбивая постройки и губя скотину и людей, можно увидеть Хозяина Водопадов, как он жестоко хохочет в ее волнах; и глаза его горят; и, как пена, бела его борода.

Сколтис поднял наверх утварь, которою обустроил Хозяин Водопадов свое жилище, когда походить стал на человека, а она была вся из самородного серебра: и столы, и стулья, и сундуки; но не потому из серебра, что богатство, — демоны этого не понимают, — а оттого, что серебро к нему притягивалось, потому как было ему сродни, оно ведь тоже водяного рода.

И после этого Сколтис, сын Сколтена, стал очень богатым человеком, и его прозвали Сколтис Серебряный. Он был, как уж говорено, второй сын, и отец ему выделил землю у Холодной Спины, где Сколтис, как женился, завел хозяйство.

А немного времени спустя, как-то по весне, случилось так, что сорвалась осыпь и завалила весь Подгорный Двор со всеми, кто тогда там был, а случилось это ночью, и погибли и отец Сколтиса Серебряного, и почти все его братья, и много людей из дружины и родичей. Говорили, что это Хозяин Водопадов отомстил тому, кто победил его, да только ошибся и завалил не тот хутор.

Сколтис после этого переехал на старые земли своего отца и поставил там новое хозяйство, не на старом месте — там, после того как расчистили осыпь, воздвигли курган, в котором Сколтис похоронил своих родичей, — а в стороне. Этот хутор называют Серебряный Двор.

Сколтис был человек очень могущественный и со славою ходил за море. И поскольку он совершил такие подвиги и был удачливым человеком, дом его стал называться теперь по его имени, потому что оно еще более известно, чем прежнее, и сулит много удачи.

Сколтисова жена, дочка Гиртаги, сына Буси, родила ему сына и двух дочек, из которых одна вышла замуж в соседнем округе и там жила, а другая в то время была замужем вторым браком за Ганафом Золотая Пуговица.

Сколтис, сын Сколтиса Серебряного, был человек могущественный и очень известный своею щедростью; дом свой он всегда держал открытым, и там было и зимою и летом полно всякого народа: и родичи из любых краев, и близкие и дальние, и странники, и те, кто хотел поступить к нему в дружинники, и кто просто желал погостить. Сколтис всех привечал и готов был кормить всякого, кто только отдавался под его руку, даже многих объявленных вне закона. В молодости он был капитаном, а когда подросли его сыновья, передал им корабль и зажил хозяином на Серебряном Дворе.

Отец его, славный Сколтис Серебряный, умер не так давно, года через четыре после распри Гэвиров с Локхирами, и до последних своих дней был очень уважаемым человеком. Поэтому Сколтис Широкий Пир почитался теперь одним из старейшин в округе. Со своей первой женой, дочкой Йолма, он нажил двоих сыновей, Сколтиса и Сколтена; а двое младших, Сколтиг и Сколтейр, были от женщины, на которой он женился после того, как первая его жена умерла. Все четверо сыновей Сколтиса жили очень дружно и не разъезжались от отца, хоть двое старших и были уже женаты.

Сколтисы любили пышность и блеск, и дом у них был полная чаша, — тут надобно сказать, что все капитаны, конечно, воюя на юге, привозят оттуда кое-какие вещи и обычаи, но Сколтисы южных обычаев набрались больше других; были они весьма горды и не столько войнолюбивы, сколько ценили славу войны, а так — больше всего им нравилось, вернувшись из похода, жить хозяевами над своим хутором и издольщиками, и работниками, и землей, и пировать в своей пышной горнице, и выступать третейскими судьями в разбирательствах между соседями, живущими вокруг их земель.

А чтобы стал их нрав совсем ясен, надобно сказать, что певцов у них в доме было двое, и один — обычный певец, восхваляющий подвиги и походы своих вождей в достойных их стихах. Он был пожилой уже человек, служивший еще их отцу, но молодые Сколтисы не стали бы слушать его советов, даже если бы он и давал их.

А второй их певец был Палли Каша. Был это веселый толстяк, лихой в бою, но куда более знаменитый своим обжорством. И частенько бывало, что, гордясь тем, с какою быстротою умеет Палли сочинять стихи, а заодно и смеясь над ним, кто-нибудь из Сколтисов (обычно старший из братьев) на пиру заказывал ему сложить стихи о следующем блюде, которое подадут на стол, и покуда, мол, он не сложит стихов, не получит своего куска. И к тому времени, когда какой-нибудь жареный кабан был разрезан, восьмистишие о нем бывало уж готово. Палли этот был неглуп и, хоть и балагур, достойный человек, и Сколтисы порою прислушивались к советам и наставлениям в его шутливых стихах и шутливых же речах, но и не переставали над ним смеяться.

С Гэвином в это плавание отправились двое старших, которые уже плавали не раз за море и были достойными капитанами, и еще Сколтиг, что нынешнею зимой только вошел в возраст, и впервые они взяли его с собою. Кроме «змеи», был у них еще и большой «круглый» торговый корабль с припасами, очень хорошо построенный. Снарядились они, как всегда, очень пышно, и именитее и богаче капитанов не отправлялось с Гэвином в поход.

Вторая дочка Иолма вышла замуж за Хилса, сына Моди. Это совсем в другой стороне; ежели Сколтисы были Йолмам соседями, то хутор Хилса — не ближний свет, стоит он далеко на юге, на Песчаниках. Там недалеко совсем до Медвежьей речки, по которой идет граница уже с соседнею округою, место это неспокойное, и граница неспокойная. Люди ведь сюда, на острова, приезжали из разных племен, и каждый, приплывая, селился к своим поближе. Не то чтобы эти племена почитали себя не одним народом, но известно ведь — никто так не ссорится, как родственники.

Вот на север от здешних мест лежат четыре округи: одна — Многокоровье, другая — та, что вдоль Извилистого Фьорда вытянулась, и еще две вдоль берега, который там после Извилистого Фьорда поворачивает к западу, — с ними здешние жители почитают себя заодно. С ними и обычаи общие, и законы одни и те же — потому вся эта область и называется Хюдагбо, Право Хюдага. Раз в три года все эти округи даже собираются на общий сход на Судебном острове и там решают судебные дела между людьми из разных округ, если такие объявятся.