Бегущая за луной - Сара Эдисон Аллен

Она услышала, как где-то скрипнула дверь, а потом хлопнула, закрываясь.

— Савьер? Савьер! — Она сумела выбраться из зеркального лабиринта лишь через несколько минут. Прошла через дверь и оказалась внутри вращающегося колеса. Ей пришлось пробежать через него, потом — мимо воздушных струй, и к тому времени, когда она вырвалась на волю, Савьера уже и след простыл.

Он все не так понял. Она пыталась объяснить ему, что лучше не заводить разговор о каких-либо отношениях, пока она ему не расскажет всего. Возможно, он ее возненавидит, когда все узнает. Она не имела в виду, что хочет с ним позабавиться безо всяких обязательств. Но он именно так и подумал и поспешил повернуть ситуацию в свою пользу. Представить все так, как удобно ему. Даже если бы Джулия и намекала на то, что он себе вообразил, Савьер все равно должен был радоваться, что добился, чего хотел. А вместо этого он заявил, что она сможет его получить только на его условиях. Если она останется в Мэллаби.

Неужели он думает, что она бросит все ради него?

Однажды она поверила, что он подарит ей счастье — и что в итоге?

Она пошла к летней эстраде, кипя негодованием. Злость на Савьера вернулась, и это было хорошо. Она ничего ему не должна. Теперь можно просто уехать. И ничего не говорить.

О боже. Если бы она сама в это верила.

Если бы он ее не поцеловал.

Если бы он ей не сказал…

Джулия только успела выйти из луна-парка, как вдруг услышала за спиной:

— Джулия! Джууууууууулия!

Она обернулась и увидела Беверли, которая шла к ней, стуча каблуками по мостовой. Она была с Бадом Дейлом, своим нынешним мужем, который напоминал вьючного мула, увешенного многочисленными пакетами.

— Беверли, — кисло сказала Джулия и повернулась к Баду. — Давно не виделись, Бад. Как поживаете?

— Хорошо поживаю, Джулия. Приятно, что кто-то интересуется.

Джулия на секунду замешкалась, пораженная тем, как прозвучали его слова. Что-то похожее мог бы сказать и ее отец. Таким же добродушным, шутливым тоном. Беверли бросила отца Джулии, а потом вышла замуж за человека, очень похожего на него.

— У меня для тебя есть сюрприз, — заявила Беверли.

— Какой сюрприз?

— Он у меня не с собой. Но я зайду к тебе завтра в обед, хорошо? Я уже вся в предвкушении.

— Хорошо. — Джулия уже собралась идти дальше. — Тогда до завтра.

— Что ты вечно такая несчастная, Джулия? — сказала Беверли, уперев руки в бока. — На тебя больно смотреть. Это как-то не добавляет тебе привлекательности. И вообще. Надо бы чуточку прихорошиться. Убрать эту жуткую прядь. Хоть иногда улыбаться людям, не закупориваться в эти блузки с длинными рукавами. — Беверли подправила низкий вырез у себя на рубашке, подтянув его еще ниже. — Я знаю, что ты не любишь показывать шрамы, но когда ты в постели с мужчиной, он будет смотреть не на руки, если ты понимаешь, о чем я.

— Спасибо за совет. До свидания, Бад.

— Приятно было с тобой повидаться, Джулия, — откликнулся он.

Уходя, Джулия успела услышать, как Беверли говорит Баду:

— Я пыталась заменить ей мать. Пыталась научить ее всяким женским премудростям. Но с ней явно что-то не так. И это, похоже, не лечится.

Джулия с трудом поборола желание обернуться и высказать Беверли все, что она о ней думает. Но убедила себя, что не стоит портить оставшиеся полгода. Все равно она скоро уедет и больше уже никогда не увидит Беверли. Ни Беверли, ни Савьера.

Неудивительно, что в присутствии этих двоих она вечно несчастная. В Балтиморе все будет иначе. Хотя Джулия не помнила, чтобы была как-то особенно счастлива в Балтиморе, теперь у нее будет своя кондитерская — явная перемена к лучшему.

И она наконец-то уедет отсюда.

Эмили медленно шла по улице, окутанной жаркой дымкой от палаток с едой. Она старательно делала вид, что просто гуляет, а не ищет Уина в толпе. Возможно, когда Уин спрашивал, увидятся ли они на фестивале, он совсем не имел в виду, что ему хочется провести с ней какое-то время на празднике. Но ей только сейчас представился случай узнать это наверняка.

В течение дня Эмили видела Уина несколько раз — мельком и издалека. Им постоянно что-то мешало. То Джулия тянула Эмили за собой, то отец отвлекал Уина. Девушка ужасно обрадовалась, когда к ним подошел Савьер. У нее появился хороший повод сбежать от Джулии, хотя ту, похоже, совсем не привлекала перспектива остаться с Савьером наедине.

Эмили направилась к справочному киоску, рядом с которым в последний раз видела Уина (он объяснял что-то туристам, приехавшим на фестиваль), и вдруг почувствовала у себя на плече знакомую теплую руку.

Она обернулась и расплылась в улыбке.

Уин успел снять пиджак и галстук и закатал рукава рубашки. Его соломенная шляпа тоже куда-то делась. Но он все равно выглядел как настоящий южный джентльмен. При каждом порыве ветра белая рубашка развевалась, как парус. Его взгляд был пристальным, а глаза — невероятно зелеными.

— Привет. — Можно было бы начать разговор как-то поостроумнее, но Эмили слишком разволновалась оттого, что Уин был так близко.

— Привет, — ответил он.

— Ты заметил, что здесь прямо заговор, чтобы держать нас на расстоянии как минимум в двадцать шагов? Только захочешь с кем-нибудь подружиться, а тут сплошные препоны.

Уин взмахнул рукой — мол, пойдем. Не надо стоять на месте.

Они пошли в сторону аттракционов.

— Вот в этом и заключается разница между нами, — он оглянулся через плечо. — Я сразу знал, как это будет непросто.

— Тебе уже дали медаль «За отвагу»?

— Прости. Я не хотел тебя обидеть. Рад, что нам все-таки удалось побыть вдвоем.

Она немного смягчилась.

— Хотелось бы мне тебя разгадать, Уин.

Он усмехнулся.

— Приятно услышать. Ты даже не представляешь, как это бодрит и освежает.

— В смысле, что я одна такая недалекая, а все остальные тебя давно разгадали?

Он пожал плечами:

— По крайней мере, все в Мэллаби.

— Ну вот. Я и так чувствую себя белой вороной…

— О чем и речь. Ты живешь в странном городе, но сама чувствуешь себя странной.

Они проталкивались сквозь толпу, и их руки случайно соприкасались. Эмили нравились эти нечаянные прикосновения. В Уине все было таким нарочитым, таким преднамеренным.

— Ну, я рада, что у меня получилось тебя взбодрить, — ответила она, и Уин рассмеялся.

Потом он на секунду остановился, схватил Эмили за руку и потащил к колесу обозрения.

— Давай покатаемся, — предложил он.

— Почему именно на колесе? — спросила Эмили. Рядом с Уином все было так странно и непонятно. Иногда ей казалось, что это игра. Только она не знала правил. И не могла разобраться, кто выигрывает.

— Потому что оно ближе всех, — объяснил он. — А тут мой отец.

Эмили оглянулась, пытаясь найти в толпе Моргана Коффи, но не увидела даже никого похожего. Уин заплатил за билеты и провел Эмили на посадочную площадку. Они сели в первую свободную кабинку, и смотритель аттракциона опустил защитную перекладину.

Колесо поползло вверх. Уин положил руку на спинку сиденья за спиной Эмили и поднял голову к небу. А Эмили смотрела вниз, на толпу. Она наконец разглядела отца Уина. Тот стоял неподвижно, словно каменное изваяние, и наблюдал за ними с выражением плохо скрываемой ярости.

— Он скоро уйдет, — сказал Уин, по-прежнему глядя на сумеречное небо. — Он не захочет, чтобы кто-то заметил, как он бесится из-за того, что мы вместе.

— Вы с отцом плохо ладите, да?

— Мы с ним во многом похожи. Но у нас разные взгляды на жизнь. Например, он считает, что все должно быть, как было раньше. А я не согласен.

Колесо остановилось, так что их кабинка оказалась почти на самом верху.

— Я много думала о тебе, — призналась Эмили. Фраза вышла какой-то мечтательной и романтичной. Она хотела сказать совершенно не то.

Он оторвал взгляд от неба и посмотрел ей в глаза. Потом улыбнулся озорной улыбкой:

— Да ну?

— Не в этом смысле, — рассмеялась она. Но смех оборвался, когда их кабинка принялась раскачиваться на ветру. Эмили схватилась за перекладину двумя руками. Уин сидел совершенно спокойно. Уж он-то наверняка не боялся высоты. — Просто у меня есть одна мысль… Она никак не дает мне покоя.

— Что за мысль?

— Ты же не оборотень, правда?

— Прошу прощения? — не понял он.

Она медленно разжала руки, отпуская перекладину.

— Когда я думала, почему ты не выходишь на улицу по ночам, мне пришли в голову только две вещи: либо у тебя куриная слепота, либо ты оборотень.

— И ты выбрала оборотня?

— Пришлось подбросить монетку.

Уин долго молчал, а потом все же ответил:

— Это традиция. Ей уже несколько сотен лет.

— Почему?

— Хороший вопрос. Наверное, потому, что традиция есть традиция.