Два полицейских. Дело о надувном матрасе - Серж Фабр

– Лоренце Бернарди, тридцать два года, итальянец из Барри (ну или он сам так говорит), мелкий аферист. В сезон живет межу Сен-Тропе и Сан-Ремо. Зимой, уезжает домой. Паразит.

– Не то слово, шеф. Так садануть Карира…

– Паразит в данном случае не личная характеристика Бернарди, а род его занятий.

–?????

– Ну же, Секонда, это у вас классическое образование, не у меня.

– Ааааа… А! Греческий «παράσιτο» времен эллинизма, он же «cliens» в Древнем Риме, он же наш французский «parasite».

– Вот. Он может быть любовником…

– Мужчины? Женщины?

– Ему, судя по тому, что содержится в его досье, без разницы. Сколько у нас, в соответствии с последним циркуляром, может быть полов, при самоидентификации?

– Пять, кажется.

– Кажется… Надо точно знать. Значит, он работает в шести направлениях. Шестое – не любовник, а классический приживал. Что-то среднее между другом и слугой. Досье на него ведется последние четыре года, но ничего по-настоящему криминального, кроме двух сомнительных, с точки зрения семейной морали, завещаний, в нем нет.

– А наркотики?

– Судя по нашим сведениям, он не дилер и никогда им не был. Рядовой потребитель. Дозу вчера не рассчитал, а может кокаин был плохого качества. А то б ты так его и видел. Ты ж здесь новичок, Ниццы толком не знаешь. Повезло тебе, су-лейтенант. Причем дважды. Первый раз, когда Лоренце не упустил, А второй – что его откачал. Ладно. Идем дальше.

Я рассказал шефу о перстне Лоренце. Мы стали рассуждать.

След на скуле Жанны мог быть оставлен перстнем с правой руки Лоренце Бернарди, на котором есть инициалы «L» и «B». Синяк странной формы, по очертаниями и размерам совпадает с буквой «В». То есть Bernardi. Но этот же синяк мог быть оставлен и перстнем Владимира. Русское «В» – это наше «V» в имени «Vladimir». Я сказал, что если это след от перстня Владимира, то все становится непонятным.

– Что тут непонятного? Если Жанна погибла в результате ссоры с Владимиром, к чему склоняется теперь, капитан Ле Гун, то убийца – мертв и дело можно спокойно закрывать.

– Но это меняет все наше знание о том, когда пропал Владимир. По словам Жанны, она не видела его с ночи понедельника, а сама она погибла вечером во вторник. И убил ее муж, который, вроде бы пропал. Тут все не складывается.

– Вот тебе простое объяснение. Жанна позволила тебе и рассказала об исчезновении мужа. Только вы поговорили, как муж объявился. Между ними вспыхнула ссора, закончившаяся смертью Жанны. А уже после этого, находясь в полубезумном состоянии, Владимир отправился в подводное плавание и попал под винт. Как это тебе су-лейтенант?

– Мне это не нравится.

– Почему?

– Ну, во-первых. Я с трудом могу представить себе человека, который, убив жену, отправляется заниматься подводным плаванием.

– А Ле Гун – может.

– Значит у него хорошее воображение.

– Или наоборот – его нет совсем.

– Но, главное, шеф. Во-вторых.

– Кха.

– Судмедэксперт ставит время смерти – 48 часов до обнаружения. Или даже больше. А в этой версии смерть наступает за тридцать – тридцать два часа. Ошибка в проведении экспертизы?

– Случается.

– Все равно, мне это не нравится.

– Тогда предложи, свою. Кха, кха. Кха.

– Вот моя версия. След на лице Жанны остался от удара Лоренце. Тогда Владимир не причем. Он мирно плыл под водой навстречу своей судьбе. А в это время Жанна ссорилась с Лоренце. И доссорилась.

– Из-за чего?

– Что из-за чего?

– Из-за чего они ссорились?

– Ээээ… Не знаю пока. Может быть мне не надо уезжать сейчас? Давайте я возьмусь за этого Лоренце, допрошу его…

– Нет, ты поедешь. Браться за Лоренце мы не можем. В понедельник мы предоставим капитану Ле Гуну всю имеющуюся информацию. Он сам будет решать, привлекать ли Бернарди к дознанию. Это его право и нам сюда влезать не надо.

– А как же…

– Я поручу лейтенанту Кариру съездить в больницу в воскресенье и побеседовать Бернарди неофициально. Я думаю, им будет, что сказать друг другу.

– Но Карир…

– Пусть хоть на костылях туда едет, Это ж надо, дать наркоману и жиголо вывести себя из строя одним ударом женской туфли? Заодно и ногу ему посмотрят. А для тебя есть дело. Капитан Риволан, из нашей жандармерии, сообщил, что утром им позвонили с виллы Палома…

– Опять?

– Опять. Нет. На этот раз никакого убийства. Звонила дочь хозяина. Ты, кажется уже с ней разговаривал.

(Примечание. Мне нравится это «кажется». Можно подумать не он давал мне распоряжение побеседовать с Ириной и осмотреть яхту.)

– Да шеф, все есть в журнале.

– Ночью на виллу вроде бы залезли и пошуровали в паре комнат. Съезди туда, посмотри, каков ущерб. Порасспроси, что случилось, когда… ну и все, что сочтешь нужным.

– А она…

– Капитан Риволан установил охрану на вилле. Один жандарм у входа. Что-то вроде психологической помощи. Но вести дознание по факту незаконного проникновения в жилое помещение – прямая обязанность муниципальной полиции. Тут нам и Ле Гун не указ. У него свое дело, у на свое. Ты составишь предварительный отчет. А потом решим, отправлять ли его Ле Гуну. Все понял?

– Да шеф.

– Отправляйся.

13.37. Там же.

Я только лишь успел выйти из кабинета шефа, как мне позвонили. Номер незнакомый. Оказалось – дочь мадам Ронсо. Она сказала, что нашла мою карточку на столике в комнате матери. Я спросил, что случилось. Она ответила, что мать в больнице, На нее напали этой ночью. Я попросил разрешения приехать и мы договорились что я подъеду через пару часов.

13.39. Там же.

Это что же получается? На сегодня в живых остается двое более-менее постоянных обитателей виллы «Палома». И к обоим, точнее к обеим, влезли в дом этой ночью.

13.42. Там же.

Опять! Опять позвонил Сильви, хотя собирался – шефу. Я же перезапомнил его номер под коротким и ясным ником – ШЕФ. Нет, он опять рядом с Сильви. И я конечно же нажал не то. Она решит, что я совершенно одурел тут в Капдае. Но я не настроен сейчас с ней беседовать. Отменил звонок и, тщательно тыкая пальцем в контакт «Chef», вызвонил-таки лейтенант-колонеля. Передал ему информацию, полученную от дочери мадам Ронсо и получил прямое указание выяснить, что там случилось у самой мадам или у ее дочери.

13.47. Там же.

По электронной почте пришло письмо от капитана Риволана. В него вложено фото, сделанное камерой наблюдения на авеню Провансаль, при выезде из Кань Сюр Мер. На фото – автомобиль, превысивший разрешенную скорость: «MINI Cooper S Cabrio 1.6 AT» салатового цвета, с двумя темно-серыми продольными полосами на капоте. Отчетливо видно лицо водителя – это Ирина Андрейчиков. Дата: среда 10 сентября. Время: 07.48. Если учесть, что от Кань Сюр Мер до Капдая, без пробок, ехать минут 35 – 40, а она ехала с превышением скорости, то получается, что примерно в 8.20 она подъехала к вилле, и в 8.32 сообщила о смерти Жанны, звонком в жандармерию. Все сходится. Она ехала из Прованса, телефон был разряжен, она торопилась попасть на виллу, превысила скорость, попала в объектив камеры. Заплатит штраф, но алиби – железное.

13.58. Авеню Раймон Грамалья. В машине у виллы «Палома».

Только сейчас заметил, что виллу «Палома» очень любят местные голуби. Вилла построена в духе раннего Art Nouveau, но без кованых решеток и фресок в духе Югендстиль, без плитки, пришедшей из Испании. Просто игра объемов, легкая стилизация под позднее Средневековье и большое количество белой лепнины (растительный орнамент). Вот эту лепнину и облюбовали голуби. Они сидят на ней по двое по трое, под самой крышей и, судя по количеству оставленного помета, садятся сюда часто. Или надолго. От этого во внешнем виде здания есть какая-то запущенность. Не благородная запущенность древности, а запущенность помещения, в котором редко и небрежно сметают пыль. Впрочем, то, что я прошлый раз видел внутри, такого впечатления не производит.

Ладно, пойду, поздороваюсь с бригадиром Киленом и приступлю к дознанию.

14. 01. Там же.

Бригадир Килен говорит, что вызов поступил в 11.05. Поздновато для того, чей дом ночью посетили грабители.

15.21. Ницца. Авеню Voie Romaine. Больница Пастёр. Приемный покой.

Мадам Ронсо в коме. Я только что побеседовал с врачом. У нее сильная травма головы. Линейный перелом задней черепной ямки. К ней, естественно, никого пускают. Да и смысла нет. Подожду ее дочь.

А пока – отчет о беседе на вилле Палома.

Я принес Ирине свои соболезнования по поводу пережитых ею утрат (никак не вспомню, делал ли я это при прежних наших встречах). Она ответила, что начинает привыкать к потере близких: сначала ушла мама, теперь, вот, отец. О Жанне она мне упомянула.

Ирина выглядела не столь печальной, сколько растерянной и обеспокоенной. Что ж, это мне кажется естественным. Если за двумя подряд смертями, которые кажутся случайными, к вам в дом приходят грабители, значит случайности не случайны, а то, что мы считали несчастным случаем может обернуться намеренным убийством. И то, что она сама не пострадала еще не значит, что других покушений не будет. Я рассказал ей о мадам Ронсо. Она охнула и на секунду как-то поникла. Но потом взяла себя в руки и повела меня туда, где побывали грабители.