Циклоп - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем я вам нужен, господин Циклоп?
В жарко натопленной комнате Натану сделалось зябко. Он едва совладал с дрожью. Руки старика лежали на бедрах, и были вовсе не старыми. Гладкая, упругая кожа; сильные пальцы музыканта. Эти руки скорее принадлежали мужчине средних лет. В сравнении с морщинистым, странноватым лицом… Словно подслушав чужие мысли, Циклоп сцепил пальцы обеих рук на колене.
— Боюсь, ты последний из изменников Тер-Тесета.
— Последний?!
— Если спасся еще кто-то, он сейчас за сто лиг отсюда. Забился в такую нору, что и днем с огнем не отыщешь. А ты — вот он. Хоть режь тебя, хоть с кашей ешь.
— Что вы хотите со мной сделать?
— Еще не знаю, — Циклоп задумчиво поскреб подбородок. Под его взглядом мальчик чувствовал себя тушкой кролика под секачом умелого повара. — Ты только начинаешь меняться. Это кстати. Грозный Митра, как же это кстати! Я буду за тобой наблюдать. Буду тебя изучать. Возможно, ставить опыты…
— Опыты? Это как?
В ожидании ответа Натан весь покрылся испариной. Циклоп, как нарочно, не спешил. Встал, прошелся по комнате. С помощью кочерги открыл раскаленную печную дверку, подбросил поленьев в огненное нутро. Вернулся, снова взгромоздился на табурет.
— Опыты и пытки — родные братья. И те, и другие бывают болезненными. И те, и другие ставят одну задачу: постижение истины. Так говорила Инес ди Сальваре, а она знала толк в истине. Где кроется истина, хитрец Натан? В сердцевине. Значит, — Циклоп сунул в руки мальчику жестяную кружку, доверху полную рябинового чая. Чай остыл, был еле-еле теплым, — нужно узнать, что творится у человека внутри.
— Вы будете меня резать?!
Чай выплеснулся мальчику на ноги. Был бы кипяток — ошпарил бы, как пить дать. С минуту Натан, да и Циклоп — тоже, смотрели на кружку. Жесть уступила давлению, от пальцев остались глубокие вмятины. Еще чуть-чуть, и Натан скомкал бы посуду в кулаке.
— Резать? Хорошая идея, — кивнул Циклоп. Казус с кружкой, судя по всему, позабавил его. — Но не сразу. Посмотрим, что мне удастся выяснить менее радикальными способами.
— Господин Циклоп! Вы же не разбойник! — зачастил Натан, пытаясь успеть. Казалось: если он не сумеет убедить, умолить, Циклоп прямо сейчас достанет огромный ножик и разделает мальчика в лучшем виде. — Вы хороший человек! Вы мне жизнь спасли! Вас самого убить могли! А вы не побоялись… Зачем меня резать? Вы маг, вы просто скрываете от меня. Вы и так все узнать можете. Вы узнайте, а потом отпустите меня домой. Ладно? А я вам по гроб жизни… все, что захотите…
Циклоп слушал, не перебивал. Дождался, пока Натан умолкнет, выдохшись. Достал вышитый рунами кисет из желтой замши, вытряхнул на ладонь пахучий комочек смолы. Отправил в рот, принялся с задумчивостью жевать.
— По гроб жизни? Все, что захочу?
Натан поспешно закивал.
— Урок второй: не бросайся дурацкими обещаниями. Если я расскажу тебе, чего может захотеть добрейший с виду дедушка… Тебе будут сниться кошмары до конца жизни. Симон, не желаешь просветить молодого человека?
Высоченный старец в кресле спал, равнодушен к просвещению.
— Нет, так нет. Симон у нас молчун. Домой тебе нельзя, хитрец Натан. Небось, все соседи знают, куда тебя водили. Запоют хором: в Янтарный грот…
— Знают, — понурился Натан.
— Прикончат тебя, парень. Не сегодня, так завтра. И за наградой побегут.
— За какой наградой?
— Не знаю. Но уверен: будет награда. Скажем, десятина с имущества изменника. Остальное — в казну. Лучшая в мире подать: народ сам доносит, сам собирает, а казне — доход.
Натан с надеждой поднял взгляд на Циклопа:
— А если через неделю? Через месяц? Год?
— Обратись к провидицам, они скажут. Я не возьмусь. Ах да, провидиц тоже извели…
— Как же так? Там мама… — слезы градом катились по щекам. Зрячий глаз и незрячий старались вовсю. Натан ничего не мог поделать с предателями. — Я в порту работать хотел. Грузчиком. Как отец… Отец из-за меня… спасал, как мог… Один против всех! Его убили, а я…
— А ты выжил, — пожал плечами Циклоп. — Значит, твой отец погиб не зря.
— Зря! — закричал Натан, срывая горло. — Зря! Лучше бы он остался жив, а я сдох! Мне теперь даже домой нельзя! Мама с ума сойдет… Решит, что меня тоже убили… За что?! Что мы им сделали?!
Мальчика трясло, как в лихорадке.
— Жизнь не знает справедливости, — сказал Циклоп, когда Натан упал на топчан и зарылся лицом в подушку. — Жизнь и жестокость растут из одного корня. Хватит нюни распускать! У тебя хотя бы мать жива. Мне повезло меньше.
Старец в кресле проснулся. С интересом взглянул на Циклопа, ожидая продолжения. Чуть раньше сам Циклоп с похожим интересом рассматривал Натана. В комнате стало ощутимо теплее, как если бы чувства древнего старца имели природу огня.
— Симон, Симон, — покачал головой Циклоп. — По-прежнему падок на новенькое, да? Помнишь, что я сказал тебе в башне Красотки, когда ты собирался испепелить меня?
— Да, — кивнул старец по имени Симон. — Ты заявил, что я тебя не знаю. Ты был взволнован, и нес чепуху. Впрочем, ты всегда несешь чепуху.
— А что ответил мне ты?
— Что за двадцать лет я сто раз видел тебя у Красотки.
— Ты видел меня и раньше, — рассмеялся Циклоп. Смех его, как и руки, не знал тягот возраста. Так смеются еще молодые, в сущности, мужчины. — Просто запамятовал. Я был не из тех, кто запоминается. Хорошо, слушайте. Урок третий, хитрец Натан: отцы часто гибнут, защищая сыновей. Мой тоже бился один против многих. И что? Его труп достался воронам. А меня обрекли на тьму, рядом с которой мрак могилы — солнечный денёк…
2.
Сын Черной Вдовы
Безвинно я качался в колыбели,
Когда меня колдунья закляла
И я повлекся по дорогам зла,
Срывая ледяные асфодели.
По гребням скал, что призраки обсели,
Вблизи щелей, где залегала мгла,
Незримая рука меня вела
На встречу с Бесом в адской цитадели.
Роберт Говард
Тьма клубилась плотным облаком. Сколько ни напрягай зрение — ничего не увидишь. Но Краш знал: если, наоборот, расслабиться, перестать до рези в глазах всматриваться в окружающий мрак и зажмуриться, оставив лишь
