Охотник за нечистью и Похититель душ - Анастасия Видана

– Ты знахарка?

Девушка кивнула. Казалось, ее ничуть не смущают ни пристальные взгляды тысяч глаз, с надеждой взирающих на возможную спасительницу, ни перешептывания стоящих внизу людей, ни явное недоверие глашатая. Впрочем, решение принимал не он: если был хоть малейший шанс, его следовало использовать – и что с того, что сомнения гложут душу?

– Что ж, тогда ты поедешь со мной. Молитесь, жители Сантаррема, – пусть Джиан-лла поможет этой девушке исполнить то, о чем она так уверенно заявила пред всеми вами!

До дворца эймира добрались быстро: он находился недалеко от центральной площади, и у глашатая была с собой еще одна лошадь – как раз на такой случай. Стража беспрепятственно пропустила молодую знахарку: разумеется, они не спустят с нее глаз и не позволят причинить эймиру никакого вреда, но задерживать у входа не станут – вдруг она действительно может помочь!

Два стражника сопроводили ее в покои эймира. Заитдан по-прежнему возлежал на подушках, утомленно опустив ресницы. Щеки его ввалились, под глазами залегли глубокие тени. Сильные руки эймира непрестанно двигались по расшитому золотом покрывалу, крепкие пальцы комкали драгоценную ткань, сжимались и разжимались вновь; судороги искажали посеревшее лицо больного, но со сжатых упрямо губ не срывалось ни единого звука.

– Мой господин! – с поклоном обратился к нему один из стражей. Эймир открыл глаза и медленно повернул голову. – Мы привели знахарку. Она утверждает, будто сумеет излечить тебя, господин.

Губы Заитдана исказила болезненная усмешка, однако, посмотрев в лицо своей гостьи, он кивнул и сделал слабый жест рукой:

– Оставьте нас.

Стражник не посмел возражать. Никого и никогда не оставляли наедине с эймиром Сантаррема, но и приказы его никогда не оспаривались… Покрывшись холодным потом, первый стражник неуверенно оглянулся на второго, но тот лишь пожал плечами.

– С твоего позволения, господин, мы оставим двери открытыми…

– Нет. Чтобы эймира Сантаррема охраняли от женщины? Она не причинит мне вреда. Помощь, конечно, тоже едва ли окажет, но отчего бы не попытаться… Ступайте.

Оставшись наедине с незнакомкой, Заитдан какое-то время собирался с силами, чтобы заговорить вновь – она же не спускала глаз с его изможденного, но все еще красивого волевого лица. Сердце ее было полно сострадания к этому человеку, о котором она слышала столько хорошего. Жители Сантаррема искренне любили своего эймира.

– Откуда ты? – глухо спросил он, и девушка вздрогнула, столкнувшись с ним взглядом и осознав, что он наблюдал за ней какое-то время. – Как твое имя?

– Я брожу по миру и давно позабыла, где моя родина. А зовут меня Рун.

– Это печально. Человек, позабывший, откуда он, нигде не сумеет отыскать свое место. А еще такие люди бывают опасными, ибо им нечего терять. Что заставило тебя пуститься в дорогу?

– Не будем говорить обо мне, эймир. Я пришла помочь.

– Проходи и садись ближе, чтобы я мог тебя видеть, Рун.

Девушка шагнула вперед и опустилась на одну из подушек, разбросанных по мягчайшим коврам изумительной работы. Заитдан лег немного по-другому, чтобы глядеть на нее, не поворачивая головы. Взгляды их встретились, и Рун опустила глаза.

– Расскажи мне о своей болезни, эймир.

– Она началась внезапно. Прежде я никогда не испытывал даже легких недомоганий – разве что от ран, полученных в битве или на охоте. Они причиняли боль и оставляли шрамы на моем теле – но не более того, – он помолчал, прислушиваясь к себе. Девушка терпеливо ждала. – То, как я ощущаю себя сейчас, ни на что не похоже. Я не могу спать – сон не приходит, сколь бы измучен я ни был. Я не хочу есть – еда вызывает у меня отвращение. Я заставляю себя съесть хоть что-то, чтобы поддержать жизненные силы, коих и так остается все меньше, но это с каждым разом все трудней и трудней. Жизнь более не кажется мне яркой и удивительной – и физическая боль, раздирающая мое тело, ничто по сравнению с этим.

– Однако же ты должен сказать мне, где у тебя болит сильнее всего.

Заитдан поднял руку и приложил ее к груди. Рун кивнула.

– Иногда мне кажется, – глухо продолжил он, – что сильнее всего болит голова – порой я не в силах открыть глаза из-за диких болей, но затем начинается боль в груди, и я понимаю – эта мука страшней. Ты когда-нибудь сталкивалась с подобным?

Не отвечая, Рун поднялась и шагнула к нему:

– Я могу тебя осмотреть?

Эймир кивнул. Эта девушка внушала ему странную надежду. Он давно уже понял, что никто ему не поможет, но вот появилась она, и Заитдану вновь захотелось верить. Когда прохладные нежные пальцы легли ему на лоб, он обессиленно закрыл глаза и впервые за долгое время ощутил нечто, похожее на покой.

Пощупав лоб больного, Рун наклонилась и прижалась ухом к его широкой груди, слушая сердце. Билось оно неровно, болезненными толчками. Дышал Заитдан тоже плохо – казалось, будто каждый вход дается ему с трудом.

Закончив осмотр, необходимый лишь для отвода глаз, ибо она, как никто, знала, чем болен эймир, Рун возвратилась на свое место. Заитдан открыл глаза.

– Не случалось ли тебе, эймир, две луны назад вкушать какое-нибудь новое блюдо или пить что-то, чего ты не пробовал прежде?

Черные глаза эймира сверкнули:

– Ты предполагаешь отравление? В моей крови нет яда, это проверили в первую очередь.

– И все же?

Заитдан гневно свел брови, собираясь спорить, но заглянул ей в глаза и передумал. Наморщил лоб, честно попытался вспомнить. Рун особенным образом скрестила пальцы, беззвучно шепнула что-то, подтолкнув неподатливую память. Черные глаза эймира распахнулись, лицо исказилось:

– Было! Ровно две луны назад какая-то старуха на базаре протянула мне диковинный фрукт. Прежде я таких не видал. Вкус у него был изумительный, но, когда я на следующий день отправил туда раба, чтобы узнать название этих плодов и приобрести их побольше, старухи там не оказалось. Думаешь, этот фрукт ядовит?

– Опиши мне его.

Заитдан усмехнулся. Странная девушка, странная и очень смелая. Не отвечает на его вопросы, ведет себя уверенно, а взгляда не выдерживает, опускает глаза. Впрочем, его взгляд не каждый мужчина выдержит, что уж тут говорить о хрупкой девушке?

– Формой похож на грушу, только крупнее. Кожура довольно толстая, пупырчатая. Цвет… Непередаваемый! Темно-сиреневый, с едва проступающими полосами изумрудного и бирюзового оттенка. Мякоть чуть розоватая, косточки ярко-красного цвета. Вкус не возьмусь описать, не сумею…

– И этого достаточно. Та старуха угостила тебя Глазом Дракона. Этот фрукт вполне съедобен и не ядовит.

– Так дело не в нем?

Рун покачала головой:

– В нем. Полагаю, он был заколдован. Именно поэтому ни один из лекарей не обнаружил яда.

– Но меня осматривали колдуны и шаманы…

– Очевидно, они не столь сильны, как тот, кто злоумышлял против тебя, эймир.

– И… ты сумеешь мне помочь?

– Я попытаюсь. Это займет немало времени. Мне