Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате - Василий Песков

Для развития кукушонка в яйце довольно одиннадцати дней. На свет появляется голый, слепой, беспомощный, но агрессивный субъект. Он сразу принимается за титаническую работу. Его не устраивает никакое соседство в гнезде. Чувствительными сосочками на теле он ощущает рядом яйцо или, тоже еще слепого, сводного брата и с громадной энергией начинает от них избавляться. Подползая под жертву, он старается уложить ее в углубление на спине и, поддерживая зачатками крыльев, принимается выталкивать за край гнезда. Работа не из легких, особенно если дело имеешь с яйцом, оно скатывается со спины, надо снова и снова его поднимать, подталкивать вверх — сизифов труд!

Временами кукушонок роняет голову вконец обессиленный, но, отдохнув, принимается за свое. И четко закодированная природой программа поведения этого пока еще несмышленыша оказывается выполненной — птенцы или яйца из гнезда удаляются. Драма протекает на глазах двух взрослых маленьких птичек. Но их поведенческая программа не позволяет вмешаться. Бывают, правда, и исключения — бросают гнездо. Случаются и иные варианты драмы, при которых кукушонок не выживает. Но в основном миллионами лет отработанный механизм дает нужный эффект — приемные родители начинают кормить странного своего сына.

Несколько лет назад в Приокско-Террасном заповеднике я наблюдал из скрадка с расстояния в один метр, как парочка мухоловок-пеструшек, явно страшась чудовища, выросшего в гнезде, тем не менее прилежно, выбиваясь из сил, его кормила и, что называется, вывела в люди. Наступил момент, когда кукушонок покинул растрепанное, растоптанное им маленькое гнездо, один день принимал еду на суку и, наконец, не переставая канючить, стал перепархивать с ветки на ветку — началась самостоятельная жизнь птицы кукушки.

Кукушки — не единственные гнездовые паразиты. Странный этот прием в продолжении рода есть у некоторых других птиц, но у кукушек он выражен особенно ярко и поражает воображение человека.

О кукушках много написано. Есть даже книги, посвященные только кукушке, так она интересна. Большинству же из нас тайная ее жизнь известна по рассказам специалистов. Но всем доступен простой, чарующий голос царицы леса: «Ку-ку… Ку-ку!..»

Один человек меня уверял: эти звуки врачуют усталую душу. Вполне может быть. И это можно проверить.

 Фото автора. 19 мая 1992 г.

У летнего пруда

(Окно в природу)

В воскресных лесных прогулках на пути у меня иногда оказывается маленький деревенский пруд. Деревня давно исчезла, напоминают о ней только четыре высокие липы, старая груша, кусты сирени, пахучие джунгли крапивы и этот пруд.

В жаркие дни я несколько раз видел тут крупных животных — в бинокль наблюдал за лисицей, лакавшей воду, видел убегающих кабанов, а однажды был перепуган шумным рывком огромного лося, стоявшего в подтопленном ивняке. Но это все редкие визитеры к воде. В пруду есть своя не слишком заметная, но густо замешанная и интересная жизнь.

В мае тебя встречают лягушиные страсти — за версту слышно азартную перебранку. «Уррод!.. Уррод!..» «Сама какова! Сама какова!» — так перевел мне однажды знакомый лесник этот обмен любезностями. Возможно, от натуги — перекричать соперницу у зеленых лягушек развилась способность надувать по бокам головы воздушные пузыри — усилители звука. Их может увидеть каждый, привлеченный к пруду азартною перебранкой.

А вот еще одно знакомое существо. Сидит на воде и не тонет. Точнее сказать, не сидит, а беспрестанно, толчками скользит — меряет воду, и всем известно под названием водомерка. Долгоногое существо, похожее на конькобежца, как будто специально созданное быть наглядным пособием — демонстрировать наличие у воды пленки поверхностного натяжения. Мохнатые кончики ног водомерки лишь чуть проминают пленку.

Водомерка.

Что она действительно существует, подтверждают и какие-то маленькие жучки, они по ней бегают с нижней стороны, находясь в воде, подобно тому, как муха ходит по потолку.

А теперь приляжем у пруда, приблизим глаза к воде, приглядимся к толще ее и к тому, что происходит на дне. Вот тихо движутся какие-то палочки. Что это значит — загадка лишь для немногих. Кто в детстве удил рыбешку, хорошо знает: палочка — это сборный домик (паутинная трубка и прилипшие к ней травинки, камешки, палочки), принадлежит ручейнику. Если потянуть его за головку, из трубочки-домика появится нежный, белотелый, с цепкими ножками червячок — хорошая наживка для рыбы. Ручейника знают не одни рыболовы. На «моем» пруду на мелководье поохотиться прилетают дрозды. С помощью лапок и клюва они ловко «расчехляют» лакомых червячков, оставляя на отмели растрепанные домишки.

Что там еще на дне мельтешит? На светлом песочке хорошо заметны «горошины с хвостиком». Зеленые лягушки пока что тешутся свадьбами, а их предшественники, лягушки коричневые и жабы, еще в апреле наполнили пруд студенистой икрой. Каждый прозрачный шарик фокусировал свет в маленькой черной точке.

В холодной воде, но под живительным сгустком лучей точка росла и стала теперь головастиком. Это будущая лягушка. Сколько этих «головок с веслом» в пруду склюют и сжуют, пока произойдет таинственное превращение.

Вот один головастик как раз попал какому-то чудищу на обед. Чудище тоже многим знакомо, хотя мало кто знает, как живет серовато-зеленая (из-за зеленого цвета крови) — личинка красавицы-стрекозы. Живет в воде это странное прожорливое существо два — четыре года. И однажды в начале лета наступает момент, когда личинка, как в сказке о царевне-лягушке, превращается в виртуозного, четырехкрылого, очень красивого летуна.

При желании сказочный этот процесс можно подкараулить. Поднявшись над водою на травяной стебель, личинка обсыхает, панцирная ее спина лопается, и из «футляра» появляется совершенно новое существо, мягкотелое, беспомощное. Оно в полтора раза больше «футляра», и можно только дивиться: как оно в нем помещалось? Между тем мягкие крылья «новорожденной» на воздухе отвердевают, в них проступает арматура тоненьких жилок, а перепонки между ними становятся из молочных прозрачными и блестят, как слюда. Перед нами всем знакомая стрекоза. Она принадлежит теперь воздуху, хотя и держится у воды. Стрекоз мы часто видим сидящими на растениях, на удочных поплавках, но больше любуемся ими в полете. Они охотятся и обедают на лету, с полетом связаны их любовные игры. Все видели, как парочка летунов, «причалив» друг к другу, в унисон работая крыльями, совершает высший пилотаж в воздухе.

Яички в воду стрекозы (у нас их несколько видов) кладут по-разному. Некоторые, низко над прудом пролетая, чертят на воде борозду — «сеют потомство». Живут стрекозы до холодов.

Однажды около пруда на железной трубе, брошенной трактористами, я увидел не менее сотни стрекоз и не сразу понял, в чем дело, а потом догадался: жаждут тепла, греются, как старики возле печки.

Еще одно приметное существо в водяной толще — паук-серебрянка. Пауков на земле великое множество. Этот небольшой приспособился жить в воде, хотя для дыхания ему нужен воздух, и он его запасает, таская понемногу в щетинках на теле, к сплетенной из паутины «авоське». В воздушных пузырях, именуемых колоколом, паук отдыхает, обедает, справляет свадьбы, растит детей. Для каждого из этих жизненных процессов — свой колокол. В воде заметить его нетрудно — воздушный склад сверкает капелькой ртути.

Живут в «моем» пруду также пиявки, улитки, лет десять назад появились рыбки-ротаны, но главным героем маленького, богатого жизнью мирка, несомненно, является жук-плавунец.

В детстве, когда мы ловили рыбу «топтухой», я много раз держал на ладони этого большого лоснящегося жука, не подозревая о его интереснейшей жизни. Сейчас в пруду я лишь мечтаю его увидеть, но кое-что знаю о нем.

Плавунца уподобляют киту — млекопитающему, живущему среди рыб. Жить бы пауку на суше, летать бы, а он приютился в воде и тут благоденствует. По кровожадности хищника можно сравнить с акулой. Задние его ножки превратились в мощные, снабженные бахромой весла. Интенсивно работая ими, гладкий обтекаемый плавунец способен обогнать даже рыбу и безнаказанно нападает на все, что попадается на пути.

Дышат плавунцы воздухом, набирая его с поверхности пруда под крылья. «Заправку» делать надо довольно часто, и, чтобы спускаться на дно, плавунец, подобно подводным лодкам и водолазам, пользуется балластом — наполняет водой специальные емкости.

Прослежена и любовь необычных жуков. Она так интересна, что написана даже целая книга-исследование «Половая жизнь плавунцов». Вот интересное наблюдение, сделанное, разумеется, не в пруду, а в аквариуме. «Спаривание у них не приурочено к какому-либо периоду и происходит во все времена года. Самец долго преследует самку, хватает и крепко держит. Он судорожно раскачивает ее из стороны в сторону целыми днями, и оба при этом издают щелкающие звуки». Когда страсти утихнут, самец запечатывает «жену» — замазывает ее половое отверстие прочной белой мастикой. Делается это не из ревнивого чувства, а потому что яички самки к этому времени могли еще не созреть, и семя жука до часа фактического оплодотворения сохраняется в запечатанной емкости.