Узник «Черной Луны» - Сергей Дышев

– Скверная история, – согласился я, ожидавший от рассказа Корытова чего угодно, но только не такой изощренной гнусности. – А откуда они были – из роты Кинаха?

– Нет. Они приехали, кажется, из Бендер вместе с Сокирчуком… В роте ж все – окопники, простые, от сохи.

– Да, ты прав, все подонки вокруг Хоменко вертятся. Но пока об этой истории помалкивай.

К нам подошел Кинах, как всегда, в каске, обтянутой масксетью, в бронежилете и с автоматом. Он обнял меня одной рукой – во второй держал оружие, похлопал по плечу.

– Слава богу! Сбежал? Молодчина, тут про тебя уже легенды ходят, – проговорил он в своей флегматичной манере, но очень искренне.

– Где Лена? – сразу спросил я.

Андрей помрачнел.

– Сам не знаю. Как уехала тогда на «Волге»… Вчера случайно узнал, что дома ее нет. А мать думает, что она здесь, в Дубоссарах…

– А эти из охраны?

– Пробовал дозвониться – не получилось… – Он пытливо посмотрел мне в глаза и после паузы спросил с легкой усмешкой: – Ну ты хоть понимаешь, кто тебя сдал?

– Понимаю, Андрей. Даже при всей своей простоте.

– Он уже всем поперек горла. В том числе и командованию 14-й армии. Вконец зарвался. Я думаю, с ним в конце концов разделаются, и никакие бывшие заслуги его не спасут… С тобой он еще не определился?

– Нет.

– Скажи, что хочешь остаться в роте. Поверь, это будет лучший для тебя вариант.

– Посмотрим, – ответил я уклончиво. Я сам не знал, чего хотел. Я еще не выполнил свое обещание погибшему Валере Скокову – отыскать документы, компрометирующие Хоменко. – А мы сможем силами твоей роты нейтрализовать комбата и его окружение? – Я внимательно посмотрел в глаза Кинаху: как отреагирует?

– Сложно. В роте есть его осведомители. Не будем торопиться… – Он оглянулся и прошептал: – Тихо!

К нам вразвалочку шел Глухонемой. Он поравнялся, похлопал меня по руке и мотнул головой назад. На крыльце, уперев руки в боки, стоял комбат.

– Понятно, – сказал я. – Языком, что ли, не мог сказать?

Этих негодяев я уже терпеть не мог.

– Пошли, – сказал комбат. – Никому не входить! – бросил он часовому у дверей.

Мы вошли в комнатушку Кинаха, Хоменко достал из-под стола знакомую сумку, вытащил из нее бутылку водки, круг колбасы и буханку хлеба. Откупорил, налил один стакан…

– Я не буду! – твердо отказался я.

– Как хочешь… – Он выпил сам, закурил, спросил тусклым голосом: – Ну и чего ты добился?

– Пока немногого. Зато многое понял, хоть и поздно…

– Дуракам закон не писан.

– Если он не писан дураком, – добавил я.

– Это ты про меня, что ли? Законы не я выдумал, это жизнь наша такие устанавливает. Ты думаешь, когда меня из армии выкинули вместе со всеми моими орденами, нищенствовал, как последняя собака, – это законно было? Когда моя жена втихаря продала квартиру и уехала с дочкой, а я стал бездомным – это законно? Я, бывший командир ДШБ, как последняя шестерка, чинил автомобили местной номенклатуре, унижался за их вшивые чаевые. Да, милый юноша, скажу тебе, что все это законно. Потому что выхватить, урвать, отобрать – это главный закон. И все вокруг меня по этому закону и жили. И меня научили жить. Я простил жену, она нашла у себя на Украине какого-то Бальцеровича, директора банка. Знаю, наводила через родственников справки: как там бывший, все пьет? Пусть пьет. А потом я фирму сделал, бабки закрутились такие, что моей бывшей с ее банкиром и не снились. Приезжала: ну, как дела, туда-сюда. Позавидовала, про дочку речь повела. Ну, что ты, дорогая, сколько тебе дать?.. А думаешь, меня в Афгане не учили уму-разуму? Смотрю, батальон мой хуже других снабжать стали. А если на операцию, блокирование, сопровождение колонн – так мы в первую очередь. Потом прижали меня начальнички: ты что такой жадный, бакшишем делиться надо. Какой бакшиш, говорю, у меня мародеров нет, а у кого что находим после операции – сжигаем прилюдно. Ну и что мне делать? Научили: «С каждой операции бакшишем откупайся»… И сейчас тоже кое-кому хочется поучить меня, – Хоменко скривил губы, сплюнул на пол, потом налил водки, выпил махом, не закусывая. – В Бендерах городские начальнички все поучают меня, что делать и как… А когда я с батальоном выдержал такие атаки полиции, волонтеров и прочей сволочи, так их и не видно было. А как притихло, так повылазили, командуют. А мне что останется – их огромное, горячее «спасибо»? Орден дадут – у меня и так их полно. А еще и разборки надумали делать: кто-то там после боя что-то не то взял да присвоил. Я сказал им: будете приставать – перестреляю. Во время боев мою фирму сожгли. Что я, начинать с нуля буду? Не тот возраст. Вот и остается, как научили добрые люди, кормиться войной. Жизнь заставляет. Понял меня? Не понял…

– Все это гнусно, Хоменко, – сказал я, утомившись слушать эти мизантропские откровения.

– Видишь, ты какой хороший. А сам-то чего сюда приехал? В Афгане не навоевался?

– Я приехал защищать ваше Приднестровье.

– Значит, не навоевался…

Хоменко допил бутылку, побагровел, на лысине моросью выступил пот. Он жевал в уголке рта сигарету и мучительно пытался поймать и выразить главную, ключевую мысль своих рассуждений. Я равнодушно следил за этими попытками и не собирался ему помогать. Может, был он за полшага до покаяния, может, эти полшага вели в пропасть, может, как хищный зверь, почуял смерть и рыщет, уходит от призрачной и неотвратимой погони… Он что-то чувствовал своим инстинктом, тонким и болезненным, предощущения его были верны, он всегда знал, когда ударить, когда уйти; теперь же над ним витала неясная угроза, он понимал это, каждая клетка его пружинистого тела кричала об опасности. Он затравленно озирался, оставаясь внешне спокойным, над ним нависла сила, которая угрожала, несла губительный рок. Как проявит себя эта сила и кто из его противников нанесет смертельный удар?

Может, он искал новых союзников и друзей, не веря уже старым. И может, вопреки законам логики, хотел найти опору во мне, выходце с того света?

Он открыл вторую бутылку, вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой.

– Брезгуешь со мной пить?

– Брезгую, – честно сказал я.

– А я вот удивляюсь, почему тебя до сих пор не закопал? Старею, глупею или жалостливым стал?

– Дерьмо твои законы, – заметил я, – и вся твоя жизнь по этим законам – тоже дерьмо.

– Все же скажи, как ты ушел? – Хоменко навалился на стол и попытался сосредоточить свой взгляд на мне. Он был похож на спившегося актера-трагика.

– Сбежал. Охрану – в стопку, сам – в машину. Прорвался.

Погранвойска – это вам не хухры-мухры.

– В стопку – это как? – с пьяным интересом посмотрел комбат.

– Прикинулся умирающим, кровушку изо рта пустил. Старшина дверь открыл – я его уделал. Потом второго позвал, ваш, говорю, помирает. Тот решетку открыл – его тоже отоварил… Вышел на двор, там машины… Да еще и зэков выпустил для хохмы…

– Вот за это уважаю. Серьезный парень. На вес-с золота… Жаль, башка у тебя по-дурацки устроена… Ладно, раз так. Вот что я тебе скажу. Уматывай ты отсюда, пока цел. Это мой совет… Ты меня сразил, поганец: от Федула еще никто не уходил, тем более гвардейцы. А ты смог. Ты спец, профессионал. Я таких уважаю. Таких мало. Я тоже профессионал. Поэтому катись отсюда к чертовой матери! – Он грохнул кулаком по столу и тихо, с расстановкой добавил: – Пока я не передумал.

– Сразу не смогу. Надо еще несколько дел сделать.

– Какие еще дела?

– Для начала найти Ленку.

– Ну и где ты собрался ее искать?

– Пока не знаю… Разбираться с Борисом буду.

Он криво усмехнулся.

– Эх, бабы, бабы… Меня эти проблемы все меньше волнуют. А знаешь, сколько у меня этого добра было? Любую покупал себе, от пятнадцатилетней до сорокалетней… А Ленку свою ищи на даче у Бориса, если он ее еще не затрахал до упора.

– Откуда ты знаешь?

– А где еще ей быть? Думаешь, он мало туда всяких шалав перевозил?

– Где дача?

– Не торопи дядю, Ромео… – Он налил полстакана, неторопливо выпил, откусил кусок колбасы.

Я терпеливо ждал, пока он прожует.

– От Тирасполя в сторону Одессы километров десять проехать надо, повернуть налево, проехать еще километра три или четыре. Будет там стоять отдельно домик трехэтажный, за забором бетонным зеленая крыша. Найдешь, если захочешь. Любовь, она не знает преград, она на крыльях понесет… Возьмешь мою машину, только не новую. Сам поедешь или шофера дать?

– Корытова возьму с собой.

– Забирай своего вшивого поганца. И чтоб больше мне на глаза не появлялся – уже не уйдешь. Закопаю. Да, и машину не забудь оставить – в штабе… А хотя, забирай ее к черту, дарю! Свадебный подарок от дяди Игоря! – Он расхохотался. – Давно не был на свадьбе… Да, ты смотри, на людях не «тыкай» мне!

Кинаха во дворе не было, Ваня неприкаянно сидел на ступеньках.

– Пошли, – сказал я ему.

Он молча встал и пошел за мной. Надо было торопиться, пока Хоменко не передумал.