Ветеран - Фредерик Форсайт

Бенни осталось просмотреть четырнадцать полотен, чем он и занялся на следующий день в почти опустевшем здании. Официально салон был открыт, но швейцар, стоявший на входе, пропустил всего несколько человек.

Бенни Эванс сидел в зале и просматривал поступления «с улицы». Самых разных размеров и в самых невообразимых обертках. Предпоследней была небольшая картина, завернутая в мешковину. Он мельком отметил про себя идентификационный номер: «D 1601». Развернув ткань, он был потрясен плачевным ее состоянием. Картину покрывали слои грязи, изображенных на ней фигур почти не было видно. Просто даже трудно представить, что было здесь нарисовано.

Он перевернул картину. Дерево. Странно. Еще более странным показался тот факт, что это явно не дуб. Северные европейцы, писавшие маслом по дереву, обычно использовали дуб. В Италии дубов почти нет. Может быть, тополь?…

Он поднес небольшую картину к лампе на кронштейне и повернул ее так, чтоб яркий свет падал прямо на нее. И начал всматриваться сквозь образовавшуюся за века патину копоти и сигарного дымы. Женщина. Сидит. Но младенца нет. Над женщиной склонился мужчина, а она, подняв и слегка повернув голову, смотрит на него. Маленький, даже крошечный бутон рта, а у мужчины круглый выпуклый лоб.

Глаза Бенни болели и слезились от яркого света. Он повернул лампу так, чтоб свет падал под углом, и принялся изучать фигуру мужчины. И тут что-то смутно забрезжило в памяти. Где-то он видел нечто похожее: поза, язык тела… Мужчина что-то говорил женщине, жестикулировал руками. А та так и застыла, внимательно слушала.

И еще пальцы. Где он видел вот так же мягко и округло согнутые пальцы? Но главное лицо. Еще один маленький рот, сложенные бутоном губы, три тонкие вертикальные морщинки над глазами. Где прежде видел он на лбу такие вот вертикальные, а не горизонтальные морщины? Он был просто уверен, что видел где-то, но никак не мог вспомнить, где именно и когда. Взглянул на квитанцию. Некий мистер Т. Гор. Номер телефона не указан. Черт!.. Он бегло осмотрел две оставшиеся картины — ничего не стоящая мазня. Взял папку с квитанциями и пошел искать Дьердь, единственную оставшуюся в офисе секретаршу. Надиктовал ей общий текст для писем с изъявлением сожаления и просьбой забрать отвергнутые работы и отдал ей квитанции и формуляры. На каждом были проставлены оценочная сумма отвергнутой картины, а также имя и адрес владельца.

Девушка взялась за компьютер. Варьировались лишь суммы, имена и адреса владельцев, остальной текст был общим для всех. Какое-то время Бенни восхищенно наблюдал за ее работой. О работе компьютеров он имел самое приблизительное представление. Мог лишь включить машину да тыкать наугад по клавишам, но все остальное было выше его понимания. Через десять минут секретарша уже сделала распечатку, и принялась вкладывать листки в конверты — пальцы так и порхали. Бенни пожелал ей счастливого Рождества и ушел. Сел, как обычно, на автобус, и поехал в Лэдброук Гроув. В воздухе пахло дождем со снегом.

Он резко и разом проснулся — часы на тумбочке показывали два ночи. Под боком ощущалась приятная теплота Сьюзи. Перед сном они занимались любовью, обычно это гарантировало здоровый и крепкий сон без сновидений. А он вдруг почему-то проснулся. Он чувствовал странное возбуждение, мысли путались. Он пытался вспомнить, о чем думал три часа тому назад, перед сном, кроме Сьюзи, разумеется. И перед глазами всплыло видение: обернутая мешковиной загадочная картина.

Он резко приподнял голову с подушки. Сьюзи что-то раздраженно проворчала в полусне. Он сел, свесил ноги с постели и бросил три коротких слова в обступившую его тьму:

— Бога душу мать!..

Наутро 23 декабря он поехал в «Дом Дарси», но на этот раз «Дом» был закрыт. Пришлось воспользоваться запасным входом.

Библиотека работ старых мастеров, вот что ему сейчас нужно. Доступом служил набор цифр на электронном табло замка, он помнил их. Просидел в библиотеке примерно час и вышел оттуда с тремя толстыми справочниками. И пошел в зал. Завернутая в мешковину картина лежала на полке, там, где он ее вчера оставил.

Он вновь включил мощную лампу на подвижном кронштейне, достал из ящика стола Себастьяна Мортлейка увеличительное стекло. Обложившись справочниками и поднеся к глазу стекло, начал сравнивать лицо склонившегося мужчины с изображениями фигур в справочнике, стараясь уловить сходство. И вот наконец нашел: монах или святой, коричневая сутана, тонзура на голове, круглый выпуклый лоб и три крохотные вертикальные морщинки над и между глазами, выражающие озабоченность или глубокую задумчивость.

Он сидел, целиком погрузившись в свой мир, с таким видом, точно споткнулся о камень и неожиданно обнаружил копи царя Соломона. Мозг сверлила одна навязчивая мысль: что же теперь делать? Ничего еще не доказано. Он может и ошибаться. Эта грязь на картине просто отвратительна! Зато удалось сделать первый шаг, приблизиться к сути.

Он завернул картину в ткань и оставил на столе у Мортлейка. Затем пошел в секретариат, включил компьютер и долго сидел, пытаясь разобраться, как эта машина работает. И вот через час, тыкая пальцем в клавиатуру, начал печатать письмо.

Закончив, он очень вежливо попросил компьютер распечатать две копии этого письма. Умная машина повиновалась. Бенни порылся в ящике стола, нашел конверты и вывел на одном адрес Себастьяна Мортлейка, а другой адресовал вице-президенту и главному управляющему фирмой достопочтенному Перегрину Слейду. Первый оставил на столе шефа, второй подсунул под запертую дверь офиса мистера Слейда. А затем отправился домой.

Перегрин Слейд наверняка заглянет в офис в канун Рождества. Что было несколько странно, но вполне объяснимо. Жил он совсем рядом, буквально за углом. А его супруга леди Элеонор почти постоянно проживала в их фамильном особняке в Гэмпшире, в обществе своих совершенно инфернальных родственничков. И он уже предупредил ее, чтоб раньше кануна Рождества она его не ждала, надеясь свести к минимуму срок своего пребывания в этом аду.

Но, помимо этого, у мистера Слейда была еще одна веская причина заглянуть в «Дом Дарси» в отсутствие вечно подглядывающих и подслушивающих коллег. Надо было закончить одно дельце, требующее уединения и сосредоточенности. И он воспользовался тем же служебным входом, откуда час тому назад вышел Бенни Эванс.

Его охватила приятная теплота — о том, чтоб выключать отопление на выходные, и речи не могло быть. Часть помещений, в том числе и его кабинет, охранялись сложной системой электронной сигнализации. Он отключил сигнализацию в своем офисе, прошел через приемную, где обычно дежурила за столом ныне отсутствующая мисс Присцилла Бейтс, и распахнул дверь в свою священную обитель.