Записки следователя. Привидение - Рудольф Ложнов

– Я-то могу, не вопрос, а что следователь совсем разленился, напустил туману и доволен. Так, что ли?

– Гадать, выдвигать версии, предположения, ошибаться, доказывать – вечные спутники следователя. Но зачем в данный момент заниматься вышеназванными спутниками, когда у меня, как говорят, под рукой есть подготовленный для этих целей специалист, который без особых усилий вправит мои мозги?

– Я поняла твой намёк. Докладываю, что наш пророк-ясновидящий, предвидя подобный шаг со стороны следствия, вымыл машину. Довёл до идеального состояния, что не оставил нигде никаких следов. Машина чиста – как снаружи, так и внутри. Какие-либо соображения не возникают у следователя или у сыщика по этому поводу?

– Ух, эти мыслишки или соображения! – грустно вздохнул я, глядя на колхозные поля, лесополосы, мелькавшие мимо окна нашей машины. С одних полей уже убран урожай, остались торчать только копны соломы. На других – как навозные жуки копошатся комбайны и машины, снующие туда-сюда, увозившие зерно, и без зерна.

Впереди показался хутор.

– Иван Григорьевич, где нас будет ждать участковый Есауленко? Ты с ним договаривался?

– Обещал быть возле правления колхоза. Поедем туда?

– Ну что ж, возле правления так возле правления. Это же по пути в хутор Малый?

– Да.

– Забираем участкового и прямиком в хутор Малый.

– Почему в хутор Малый, Рудольф Васильевич? – спросил Макаров. – Может, начнём искать мужчин и мотоцикл сначала в этом хуторе, а уж после поедем в хутор Малый? Тут правление колхоза. Больше возможностей узнать что-нибудь. Согласен?

– Правильно мыслишь, Иван Григорьевич. Всё верно. Я вчера по приезде в отдел попросил работников ГАИ проверить, у кого из жителей близлежащих хуторов в районе поляны имеется мотоцикл с коляской. Так вот, по сведениям работников ГАИ, только у одного жителя имеется мотоцикл с коляской, и хозяин его живёт в хуторе Малом. Таким человеком является бригадир колхоза Иван Потапович Шершнев. Мне даже дали номер мотоцикла его. Ты, Иван Григорьевич, должен его знать. Так?

– Не совсем. Так, слышал. Лично не знаком.

– Значит, есть повод познакомиться, так, Иван Григорьевич?

– Получается, так.

Водитель Батиев повернул машину к правлению колхоза.

– Вон и участковый! – сказал Макаров, увидев участкового возле правления колхоза.

Когда мы остановились, участковый подошёл к нам.

– Давно ждёшь? – спросил Макаров у Есауленко.

– Минут двадцать. Спешил, думал, опоздал. Прибежал, а мне говорят, никакой машины из милиции не было.

– Не переживай, – сказал я, садясь на скамейку возле правления колхоза, которая находилась под огромным раскидистым тополем. – Давайте немного отдохнём, освежимся от духоты в машине. Проветримся в тени и поговорим о делах.

Незаметно возле нас стали собираться любопытные зеваки и детвора. Как же, в хуторе не так часто появляются работники милиции и тем более в большом количестве. Слух в хуторах, в деревнях распространяется с быстротой молнии. Беспроводное радио работает чётко, безотказно. Каждый судачил на свой лад: что-то случилось, может, кого-то ищут, может, приехали арестовать кого-то и тому подобное. Сейчас же посыпались жалобы разного рода, вопросы. Вот две женщины окружили Макарова. Наверняка подумали, что он старший из приезжих. Он плотный, рослый и вполне подходит за начальника. Жаловались на своих пьющих мужей. Требовали, чтобы их отправили в лечебно-трудовой профилакторий. Две другие женщины жаловались друг на друга по поводу кур, которые вредят их огородам. Разбирался с ними участковый.

Откуда ни возьмись, внезапно появился председатель колхоза Иван Петрович Фомин. Я хорошо знал его, и он меня. Наше знакомство состоялось лет шесть тому назад при исключительно непредвиденных обстоятельствах. Иван Петрович с женой уехали зимой отдыхать в санаторий. Пока они поправляли свое пошатнувшееся здоровье, их дом обчистили воры. Расследованием занимался я.

Мы воров установили и задержали через три дня. Похищенное почти в полном объёме вернули хозяевам. Часть денег воры успели израсходовать. В связи с возбуждением уголовного дела и арестом воров мне пришлось отозвать Ивана Петровича из отпуска. Он являлся потерпевшим, и я обязан был его допросить. Вот при таких обстоятельствах состоялось наше знакомство.

Увидев меня, он тут же подошёл ко мне, обнял, как полагается у старых друзей.

– Мне участковый сообщил, что ты должен приехать в наши края. Как мы давно не виделись, а? Я практически стал забывать твоё лицо.

– Узнал же. Не забыл.

– Узнал, узнал! Так спешил, думал, не успею. Сам знаешь, уборочная. Времени совсем нет. Вот и славно, что встретились! – Иван Петрович взглянул на часы. – Время подходит к обеду. Думаю, пора на стан, на обед! Возражений не принимаю! – волевым тоном проговорил председатель, обводя своим взглядом нас.

«Добрейшей души человек. Вот так всегда при встречах. Быстрее покормить, – мысленно вспомнил я его добродушие и гостеприимство. – Жаль только, что придётся отказаться. Сейчас не до обеда. Для обеда нужно время, а у меня его совсем нет». Чтобы не огорчать доброго, гостеприимного, добродушного человека, я вслух сказал:

– Иван Петрович, спасибо за беспокойство. Не обессудь, но вынуждены мы отказаться. Выслушай меня, что я скажу, потом делай вывод. Мы приехали в ваши края по очень важному делу и у нас со временем очень напряжёнка. Сколько времени мы потратим на дело – может, час, может, два, а то и больше, сказать не берусь. Но эту работу нужно сделать срочно и сейчас. Прости, Иван Петрович. У меня есть на всякий случай встречное предложение. Как только мы закончим работу, тогда, пожалуй, можно организовать обед. Со спокойной совестью посидим, поговорим. Принимаешь моё предложение, Иван Петрович?

– Я согласен, но только при одном условии: как только закончите работу, сразу же на стан. По рукам?

– По рукам!

– Сейчас двенадцать часов, – сказал Иван Петрович, посмотрев на часы. – Я вам даю целых три часа. Я думаю, вы за это время управитесь. Буду ждать вас к четырём часам на стане, лады?

– Договорились. Иван Петрович, пока ты здесь, не подскажешь, где можем найти бригадира Ивана Потаповича Шершнева?

Председатель удивлённо уставился на меня.

– А, Иван Потапович, зачем нужен вам? Что-то натворил, что ли? Я ничего не знаю. Может, я могу ответить за него? Или это у вас, кажется, называется следственной тайной. Так ведь?

– Иван Петрович, нет у нас никакой тайны от вас. У нас к Ивану Потаповичу есть несколько вопросов. Кое-что надо выяснить. Думаю, никакого криминала нет. После всё расскажу. Где его можно найти?

– С утра он уехал с механизаторами на свои поля. Уборка же идёт. К обеду он должен вернуться в хутор. Может, послать за ним?

– Нет, нет, Иван Петрович, мы сами поедем к нему в хутор. Так надо.

– Ну, тогда до встречи, Рудольф Васильевич!

– До встречи, Иван Петрович!

Домовладение Шершнева находилось по правой стороне единственной улицы хутора от въезда, которая тянулась вдоль правого берега реки Кундрючьей. Огороды жителей этой стороны доходили почти до самого берега реки. По ту сторону реки вдоль берега тянулся смешанный лес. Дом Шершневых не так уж сильно отличался от других домов жителей хутора Малого. Может, только что размерами. Дом чуть больше, чем у других. Обложен красным кирпичом снаружи и выглядит как кирпичный дом. А на самом деле дом сложен из плоского камня. Все хутора с небольшим количеством жителей, как хутор Малый, не имели дорог с асфальтовым покрытием, что в самом хуторе и за хутором тоже.

Наша машина остановилась у дома Шершневых. Палисадник перед домом, так и забор, отгораживающий двор со стороны улицы, сложены из камня-пластушки. Из камня-пластушки сделаны заборы почти у каждого домовладения. Как дома, так и подсобные помещения – летние кухни, сараи, подвалы – сделаны в основном из камня-пластушки.

Не успели мы толком выйти из машины, как из соседнего двора, расположенного по правую сторону от Шершневых, вышел на улицу, как будто ждал нас, старичок с длинной, совершенно как побеленная известью стена, белой бородой, с такими же белыми волосами, доходившими до плеч. Точно сказочный персонаж из детских сказок. Только не в длинной белой холщовой, доходившей до колен, рубашке и в лаптях, а в современной обычной одёжке: в тёмных стареньких, видавших много всего на своём веку брюках, в синей рубашке, заведённой в брюки, и в изношенных сандалиях. Прикрыв старенькой ладонью глаза от яркого солнца, стал пристально разглядывать нашу машину и нас, выходивших из машины.

Старик, по-видимому, поняв, что машина милицейская и люди, приехавшие на ней, из милиции, поспешно направился к нам. Среди нас в форменной одежде были только участковый Есауленко и водитель Батиев. Старик сначала подошёл к нашему водителю и что-то спросил или сказал. Батиев направил его ко мне.