Чародейка - Екатерина Оленева

- Хочешь сразиться с ними? - добродушно усмехнулся Антриде Сандар.

- Хочу. – Свела брови та. – Разве это не наш долг?

- Думаю, Паркэс, Инара и Сурэй обречены участвовать в опыте, - высказал предположение Сандар. – Если твои догадки правильные, и это поможет нам избавиться от проклятия, стоит попробовать.

Надежда подавила очередной рвущийся вздох. Они верили ей. А ей было страшно. С друзьями, с теми, кто близок, всегда труднее.

- А Чархан уже сказал, какие именно земли подарит тебе? – поинтересовалась Антрида.

- Нет.

- Нужно сразу уточнять. Этот жук навозный ещё не одну свинью подложит.

***

- Вы готовы? – поинтересовался Чархан у пятерых людей, взирающих на него из-за тонкого зеркального стекла. - Начинайте, - кивнул он.

Предполагалась, что испытание проводится на добровольцах, хотя сподвижничество было ой как сомнительно.

Надежда шагнула к Паркэсу первому.

- Замечательно выглядишь, Джайна, - успел он сделать комплимент, пока Надежда вводила препарат в вену.

- Надеюсь, что через три дня смогу сказать тоже самое о тебе.

Следующей стала Инара.

- От тебя одни неприятности, - прошептала коллега по магическому цеху. – Лучше бы ты сгинула во мраке кромешном, сожранная кем-то их ворленов. Уверена, что все эта гадость, - только начало.

- Вся эта гадость, как справедливо и дальновидно ты заметила, о добрая и великодушная Инара! - началась задолго до появления Талисмана, - скривился Сурэй, когда игла коснулась его кожи.

- Почему мужики всегда тебя защищают? - Взвилась магичка. – Что в тебе такого?

- Ты завистливая стервочка, ведьма! – Растянулся в улыбке большой, как у скомороха, рот Сурэя.

- А ты - идиот, - не осталась Инара в долгу.

Антрида спокойно смотрела, как чужая кровь соединяется с её собственной. В этой невозмутимости было нечто-то от того холодного спокойствия, которое обычно представляешь у эльфов, читая Толкиена. Размеренная мудрость, не желание размениваться на бытовые мелочи и нечеловеческая глубина восприятия.

Когда подошла очередь Сандара, рука Надежды дрогнула.

- Прости, - прошептала она.

- Не извиняйся, - покачал головой он.

Глядя на широкоскулое, крупноносое, с широким лбом под седеющими висками, лицо, в котором по настоящему хороши были глаза, да и то, не необычностью разреза, цвета или густотой ресниц, а выражением – спокойным, вдумчивым, Надежда задалась вопросом – почему её так тянет к Сандару? Простому, грубоватому, немногословному? Потому ли, что доброта в глубине этих серых глаз не могла оставить её равнодушной? Или причина её сердечной склонности в том, что из всех знакомых в новом мире он больше всего похож на привычного, простого мужчину? Без всякой томности, магичности, и излишней красивости?

- Все, - Надежда стянула перчатки и маску. – Теперь ложитесь и ждите. Если кто-то почувствует помимо жажды боль в суставах, - немедленно предупредите.

Пятеро друзей улеглись на заранее заготовленные кровати.

Надежда села за стол. Сколько раз во время работы она сетовала на обилие ненужной бумажной волокиты, а теперь так хотелось занять руки авторучкой, а мысли - отчетом.

Взгляд её то и дело возвращался к Сандару. Воин держал Антриду за руку и что-то тихо говорил. Успокаивал? Поддерживал?

- Мне жарко, - обиженно заявила Инара, сбрасывая камзол - магичка предпочитала мужскую одежду.

Надежда поспешила поднести ей чашу с водой.

- Жажда, жар и повышенная раздражительность – предвестники болезни. Вот, выпей.

- Слышала, Инара? – хихикнул Сурэй. – Насчет повышенной раздражительности? Теперь понятно, почему тебя всегда так сложно выносить? Потому что моровье у тебя давно и глубоко в ягодицах засело.

- Да пошел бы ты лесом, остроумник хренов. Если бы не дурацкое зелье вашего драгоценного талисмана, в твоих ягодицах засело бы кое-чего похуже.

- Что же может быть хуже этой заразы? - повернул голову Паркэс.

Его глаза то и дело встречались с глазами Надежды. И огонек в них почему-то раздражал её. Он был неправильный. Слишком заинтересованный.

- Моровье исторгает из тела душу, оставляя бездушную плоть передвигаться по земле. Это проклятье, хуже которого не придумаешь, - выдохнула Антрида.

- Не беспокойся об этом. Наша чистюля в белых одеждах побеспокоиться прибраться. Правда, Джайна? Ты ведь не позволишь нам пачкать твой чистенький кабинет?

- Инара, - заткнись! - Привычно бросила Антрида.

- Да у неё просто обострение в названной ягодичной области, так называемая восса играет все сильнее, - измывался Сурэй.

- Как же ты мне надоел! Когда-нибудь наколдую стоячку на твой язык. Дождешься!

- Если уж тебе пришла охота наколдовывать стоячку, я бы на твоем месте избрал другой орган. Мы бы оба получили при этом гораздо больше удовольствия! – подмигнул Сурэй.

Инара низко засмеялась.

- Если ваш Талисманчик нас не угробит, обещаю подумать над предложением.

Надсадный хрип со стороны Сандара прервал «задушевные» дружеские беседы. Сердце у Надежды оборвалось: те трое, что погибли в деревне, тоже начинали с судорог. Конвульсии были плохим знамением.

- Что с ним?! – утратила привычную невозмутимость Антрида.

Надежда не отвечала, стараясь прикрутить извивающееся тело веревками к кровати, чтобы ненароком в горячке Сандар сам себя не поранил. Дело продвигалось из рук вон плохо, - слишком тяжелым, мускулистым и сильным был воин. На помощь поспешил Паркэс.

Разжав зубы, совместными усилиями влили воду Сандару в рот. Дрожь уменьшилась, но воин продолжал метаться по постели, словно раненный зверь.

Ухаживая за друзьями, Надежда успела позабыть о Чархане, наблюдающем за разворачивающейся перед его глазами процедурой. Если происходящее можно было так назвать. Она не вспоминала о нем, пока он не подал голос:

- Пока я наблюдаю весьма типичную картину. Надеюсь, что мой лучший воин не поднимется зомби?

Сандару приходилось тяжелее всего. Все признаки течения болезни являлись неблагоприятными.

- Я тоже очень надеюсь, - выдохнула Надежда. – Сандар, хороший мой, - сжимала она огромные ручищи, ставшие безвольнее кулачка младенца, - держись!

Чархан пригубливая вино, покачивал ногой. Острый носок сапога, окованный железом с какими-то, то ли рунами, то ли украшениями, поднимался и опускался, неприятно мельтеша перед глазами. Такие же металлические набойки мелькали на остром каблуке.

- Как ты предпочитаешь умереть, женщина? Я ценю твои усилия, но не похоже, чтобы кто-то собирался выжить.

Надежда яростно повернулась в сторону зеркала.

- Оставь меня в покое! Мне сейчас не до тебя, с твоими глупыми потугами на остроумие, ясно?! Убирайся.! Явишься через три дня, с добром или с худом. А сейчас просто - не досаждай!