Невеста для мажора - Екатерина Котлярова

— Чего ты так смотришь? — спрашивает тихо, прикусывая нижнюю губу.

— Ты красивая, — шепчу, рукой касаясь её щеки, собирая дождевые капли.

— Макар… — Настя становится красной. Ещё одна черта в ней, которая заставляет меня умиляться. Которая заставляет что-то сладко сжиматься в груди. Её неискушённость и стеснительность отличает малышку от всех тех девчонок, которые были у меня раньше. До этого меня дико бесили девки, которые строили из себя святую невинность. Потому что эта стеснительность всегда куда-то испарялась, стоило сделать что-то не то. Или же оказаться в постели. А Настя… Настя отличалась. Кардинально отличалась от всех тех, с кем я имел дело. Стеснялась и краснела, стоило сказать простой комплимент. Отказывалась от подарков, которые я пытался ей подарить.

Настя дрожащими пальчиками волосы за ушки заправила. Перехватил её руку, которая была сильно холодной. Поднёс её к губам, согревая пальчики горячим дыханием.

— Макар, — слабый и дрожащий голосок.

Отрываю взгляд от тонких венок под бледной кожей и встречаюсь с ней взглядом. Девчонка дрожит. Взволнованно кусает губки. Поочерёдно целую каждый тонкий холодный пальчик. Резко подаюсь вперёд, завожу руки Асёнка над головой, прижимаю правой рукой к забору. Губами впиваюсь во влажные губы. Языком ныряю в рот девчонки. Стараюсь через поцелуй показать свои чувства, о которых вслух говорить я ещё не могу. Не готов. Слишком страшно узнать, что она не чувствует ничего в ответ. Поэтому я виду рукой по спине, под мокрую ткань, по влажной спине, до самой шейки. Настя дрожит и жмётся ко мне ближе. Посасываю её нижнюю губу. Отстраняюсь немного, разрывая поцелуй. Целую кончик курного носика.

— Я тебя люблю, — едва слышно произносит девчонка. Я вздрагиваю и с неверием вглядываюсь в красное лицо Аси. Но малышка голову так низко опускает, что я не вижу выражения её лица. Выпускаю её руки из захвата ладоней и пальцами приподнимаю подбородок. Настя тут же жмурит глаза.

— Повтори, — прошу я. — Повтори, малышка, — настойчиво говорю я, большим пальцем лаская подбородок.

Но Настя отрицательно головой из стороны в сторону мотает. Жмурится ещё сильнее. И губы плотно смыкает, будто боится, что слова вырвутся из её рта против воли.

— Прошу, — никто не думал, что буду кого-то умолять произнести слова любви. Что буду замирать нетерпеливо, ожидая слова, который слышал уже не раз из уст девчонок. Но… Чёрт возьми. Ещё никогда моё сердце не проваливалось в пятки. Не ускорялся пульс. И не взмывала душа куда-то в небо. Создалось даже ощущение, что стало светлее.

Настя снова головой мотает и прячет лицо у меня на груди. Рукой накрываю её затылок и носом утыкаюсь во влажные волосы. Успокаивающе поглаживаю малышку по дрожащей спинке. Пальцами аккуратно касаюсь острых лопаток.

Запах волос малышки, запах дождя, который насквозь пропитал одежду — воспоминание навсегда оставшееся в моей памяти.

Тряхнул головой, отгоняя воспоминание. Чёрт. Именно по этой причине старался не приезжать к бабуле без особого повода. Слишком больно вспоминать. Слишком больно знать, каким доверчивым идиотом я был.

Настя застывает. Смотрит в сторону яблони. По тому, как она сглатывает и быстро отводит взгляд, понимаю, что на девчонку тоже нахлынивают воспоминания. Чёрт. В тот день она тоже была в красной толстовке и в джинсах.

Настя привстаёт на носочки, чтобы дотянуться до яблока. Толстовка задирается, открывая вид на плоский животик. Облизываю быстро губы и подкрадываюсь к малышке сзади. Руками обвиваю тонкую талию и кладу подбородок на плечо.

— Макар, — слабо пытается возмутиться она, но сама уже откидывается на мою грудь. Улыбаюсь, носом зарываюсь в волосы на затылке девчонки. Порчу причёску. Мне нравится, когда она распускает волосы. Безумно нравится втягивать запах. Запах её волос, шампуня и её тела. Неповторимый. И будто требующий сделать всё, чтобы девчонка стала моей. Поэтому я опрокидываю малышку на спину, так, чтобы она не ударилась и нависаю сверху. Настя улыбается и ждёт действий с моей стороны. Пальцами пробегаюсь по рёбрам девчонки, заставляя её заливисто смеяться. — Прекрати, — хохочет, пытаясь отодвинуть меня. Рукой накрываю небольшую грудь Настюши. Девчонка резко обрывает свой смех и замирает, смотря на меня чёрными от желания глазами. Большим пальцем провожу по горошинке соска. Настя выгибается и начинает часто дышать. Улыбаюсь. Каждый раз так остро реагирует на мои прикосновения. Склоняюсь и целую шейку девчонки. Настя тихо стонет. Провожу по шелковистой коже языком, пробуя её на вкус. Прикрываю глаза от наслаждения. Чёрт. Сдерживать себя невероятно сложно. Каждый раз становится сложнее. Я хочу её. Хочу девчонку настолько, что в штанах всё дымится. Ширинка давит на напряжённую плоть, причиняя боль. Закрываю глаза и глубоко дышу, пытаясь вернуть самообладание.

Но маленькая ладошка, которая ложится на щёку, ни капли не помогает. Как и губки, которые прижимаются к моему рту. Низкий стон вырывается из груди. Девчонка редко целует первая. Поэтому я замираю. Позволяю девчонке целовать меня самой. Настя посасывает мою нижнюю губу, пальчиками зарываясь в волосы на затылке.

Яблоко, которое падает с дерева и попадает мне по затылку, заставляет меня прикусить губу малышки и зашипеть. Чёрт. Потёр рукой затылок.

Настя снова захохотала. Опустился на землю рядом с ней. Переплёл пальцы и прижал её руку к щеке.

Тряхнул головой, отгоняя воспоминания.

— Пойдём домой, — цежу сквозь зубы.

Я злюсь на себя за то, что девчонка по-прежнему вызывает во мне чувства. Даже в разы ярче, чем раньше. Я злюсь на девчонку за то, что она по-прежнему так соблазнительна. Потому что пахнет так крышесносно. Потому что смотрит так… Так, что внутренности скручивает.

— Есть хочешь? — бросаю ключи на комод, надеясь на положительный ответ. Ведь… Я как последний идиот вчера лепил их. Осознаю, что я хочу всё вернуть. Её вернуть. И я даже готов забыть о том, что она была с другим.

— Ты меня сюда притащил, чтобы накормить? Или чтобы мы доклад сделали и прекратили делать вид, что нам приятно общество друг друга?

Слова девчонки бьют. Сучка. Какого хрена делает вид, будто я её изменил? Я готов её простить, но задетое самолюбие снова заставляет злиться и огрызаться.

— Где моя комната, ты знаешь, — цежу сквозь зубы.

Оставив Настю в комнате, иду на кухню за пирожками. Когда возвращаюсь, девчонка сидит за столом, полностью погрузившись в чтение. Замираю